Душа Императора (СИ) - Еремина Дарья Викторовна - Страница 42

Арханцель же пошла в другую сторону, придерживая огромный живот. Интересно, они вслух общаются?

— Тальцус… — Начал я в нерешительности и понял, что снова буду пытаться оправдаться.

— Успокойся, Саша… — Хлопнул он меня по плечу удивленно. — Пойдем, присядем.

Я пошел за ним к ближайшей лавочке. Тальцус присел, по-мужицки облокотившись на колени. Я последовал его примеру.

— Саша, в этой резиденции сейчас находится не меньше ста восьмидесяти псиоников.

Ты не поверишь, но они с ума сходят оттого, что твориться у тебя в голове…

— Да что я могу сделать? Может мне перебраться в Гильдию видящих, они там мысли не читают…

Тальцус задумчиво обернулся ко мне.

— Прежде всего, возьми себя в руки.

Я вздохнул, понимая его правоту и справедливость упрека.

— У вас действительно сложные отношения, Саша, я не отрицаю. Но ты склонен драматизировать и усугублять ситуацию своим максимализмом, свойственным твоему возрасту. Я хочу попросить выслушать меня спокойно и немного поразмышлять до того, как ты пойдешь спать. Так же, принимая во внимание твое желание остаться в нашем мире, настойчиво рекомендую попросить Араниса или другого свободного псионика дать тебе несколько уроков элементарной защиты. Прежде чем ты покинешь резиденцию, необходимо научится хотя бы закрывать свои мысли, чувства и эмоции от посторонних.

— Хорошо. — Согнулся я ниже.

— История ваших отношений насчитывает меньше полутора месяцев. Даже ввиду зачатого вами в первую же связь ребенка и вспыхнувшей в тебе страсти к Маргарите, это очень сложно назвать отношениями. Просто ощути, как мало в действительности прошло времени, хотя я могу предположить, что для вас всех время растянулось на значительно больший срок. Ты знаешь, она честно призналась тебе, что в ее душе и памяти живет другой мужчина. Это как история с душой Императора, Саша. Он погиб, но мы готовы бороться за него, пытаясь удержать его душу в нашем мире. Понимаешь?

Я быстро кивнул, вздохнув.

— Хорошо. — Он немного помолчал, закинув голову к темнеющему небу. — То, что ты делаешь сейчас, можно сравнить с битьем головой об стену. Нельзя заставить женщину полюбить себя. Дважды нельзя заставить полюбить себя женщину, которая к этому не готова. Для любого чувства нужна почва. А в душе Марго сейчас лишь пепел…

Я вскинул голову, хмурясь.

— Вот именно! Ты все это прекрасно знаешь… А чем отличаются голые знания от опыта, ты понимаешь? Опыт, это знания, которые ты научился применять. Вот и перестань биться головой об стену, требуя от женщины невозможного…

— Я не смогу остаться здесь, если она уйдет…

— Давай не будем рассуждать о том, что наверняка еще не известно. Вернее будет подумать над тем, что происходит сейчас. То унижение, на которое ты наталкиваешься при проявлении слабости или нежности, насколько я вижу — при проявлении любого чувства, отличного от голой страсти, — Тальцус улыбнулся, — это элементарная защита. Она не отталкивает тебя, это видят все, кроме тебя.

Более того, она тянется к тебе, пытаясь найти в тебе то, за что можно было бы зацепиться; благодаря чему можно было бы выбраться из того мрака, в котором она увязла с гибелью мужа. И что она встречает? Лишь твои претензии на то, к чему она не готова, чего в ее сердце и душе просто не могло еще успеть родиться за такой ничтожный срок — чувства. Это слишком эгоистично, Саша. Прежде всего, пойми, что эгоист в данной ситуации ты, а не она.

Я сгорбился еще больше. С новой силой нахлынуло желание курить… Есть ли в этом мире сигареты?

— Мы убиваем себя другими способами. Давай об этом попозже, сейчас тебе это не поможет… Саша, я верю, что живущее в тебе чувство когда-нибудь действительно обернется настоящей любовь. Более того, я надеюсь, что чувство это будет взаимным и у ребенка, который вырастет действительно сильным магом, будут любящие друг друга родители. Но не смотри в будущее, не смотри в завтра и в тот день, когда тебе придется сказать Марго «прощай», стоя перед дверью в твой старый мир. Скажи Марго «прощай» сейчас — когда я уйду. Забудь всю ту боль, на которую ты спровоцировал ее. Забудь о том, что вам быть вместе еще два, может три или четыре месяца. Забудь все и отпусти ее. Из мыслей и сердца. Отпусти.

Именно это я сказал тебе на судне вчера. Вы познакомились в слишком бурном море…

Лишь глупец отправляется в плавание в шторм.

Лишь через несколько минут я понял, что Тальцул ушел. Разогнул затекшую спину, потянулся, вдыхая ночной аромат цветов и яблок. Закрыл глаза. И усмехнулся…

Каким же непроходимым тупицей, слепым идиотом я являюсь, если сам не вижу этих очевидных вещей? Впитав и приняв все, что сказал Тальцус, я встал. Так просто это было и так невозможно, сказать ей «прощай». Но кто же помешает мне завтра сказать ей «здравствуй»? Увидев Араниса, быстро идущего по галерее, я направился к себе. Даже покемарив пару часов днем, я необыкновенно хотел спать. Добредя до кровати, я мгновенно провалился с тяжелый хмельной сон.

15

Я не сказал ей «прощай» ни на следующий день, ни через неделю. Даже мысленно я не мог выговорить это слово, а уж поверить в него и принять — подавно. Но разговор с Тальцусом, осветивший мое сознание, будто фонарик во тьме, и внесший ясность в происходящее, в корне изменил мой подход к отношениям с моей худышкой.

И я действительно увидел, что она не ненавидит меня и не играет мной. Я видел и благодарно принимал ту страсть, что дарила мне Марго жаркими ночами, и не ожидал ничего, что глупо требовал раньше. Удивительным казусом обернулось наше примирение для дайверов. Перестав напрашиваться на унижение, я осознал, что и раньше его можно было бы избежать, будь во мне хоть миллиграмм терпения и сочувствия. Для них же наше перемирие виделось как настоящая идиллия. Нет, она не влюбилась в меня мгновенно, да я и не ждал этого. Просто все стало проще…

Нежные и страстные, спокойные и теплые ночи сменяли дни отстраненности, когда я учился у Араниса закрывать свое сознание, а Марго училась с другими псиониками в школе при резиденции. То, что эти способности останутся с ней и в нашем родном мире, никто не сомневался. Поэтому овладеть максимальными знаниями и опытом стремилась сама Рита.

Постепенно подъезжали главы Гильдий, знакомство с каждым из которых было отдельным событием. Мы знали лишь упомянутые Хелен Гильдии псиоников, видящих, магов и ремесленников. А их, оказывается, было не много — не мало, а целых двенадцать! В первую неделю приехал представитель Гильдии видящих (который к моей чести первым делом побежал знакомиться со мной), ремесленников, художников, историков (захвативших с собой все, что удалось найти по мечу из тумана) и рейнджеров. Я воспринимал их названия так, как было привычно воспринимать, сопоставляя с родным языком. Роли каждой из гильдий были прозрачно ясны и в каждой имелись разветвления на более узкие специализации. К концу второй недели мы познакомились с представителями Гильдии магов (их приехало двое: боевое и не боевое направления); медиков; земледельцев с животноводами; экономического обеспечения и социальных коммуникаций (по другому я просто не сформулировал бы их роль в жизни Объединенных Земель); боевой Гильдии, по сути, являющейся армией Объединенных Земель, если не брать во внимание боевые подразделения псиоников и магов. И последними подъехали представители Гильдии внешней политики.

В один из дней меня вызвал Тальцус. О недружественном характере встречи я догадался, лишь, войдя в один из просторных и светлых кабинетов резиденции.

Максимально вежливо, отчего не становилось комфортнее, два псионика восстановили события утра, когда нас посетил на судне «первый Тальцус». Они действительно хотели узнать убил я его сам или же был руководим кем-то из вне. Я так и не узнал результатов их рытья в моей памяти и сознании. Хотелось сбежать из этого кабинета, где тебя потрошат так глубоко и так интимно. Стыдно и страшно было сидеть в том кресле под молчаливыми взглядами псиоников. Еще страшнее было бы узнать, что я действительно убил его сам (как не удивительно, это не оставило глубокого шрама в душе). Хотя, понять, что тобой так легко управлять, было бы не менее пугающе.