Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Покрашенный дом - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

Кипа хлопка стоит сто семьдесят пять долларов плюс-минус несколько долларов, в зависимости от состояния рынка. При хорошем урожае один акр поля дает одну кипу хлопка. Мы арендовали восемьдесят акров земли. Довольно простая задачка по арифметике для большинства мальчишек из фермерских семей.

Честно говоря, арифметика вообще штука настолько легкая, что можно только удивляться, почему люди хотят стать фермерами. Мама всегда следила за тем, чтобы я хорошо разбирался в цифрах. Мы с ней тайно сговорились, что я никогда и ни при каких условиях не останусь на ферме. А закончу все двенадцать классов и стану игроком команды «Кардиналз».

Паппи и отец в марте взяли у владельца джина взаймы двенадцать тысяч долларов. Это был заем в счет будущего урожая; деньги пошли на семена, удобрения, наем рабочих и другие нужды. Пока что нам везло - погода все время была почти отличная, так что урожай обещал быть хорошим. Если она сохранится и на время сбора и поля дадут по кипе хлопка с акра, тогда доходы фермы Чандлеров покроют все расходы. Именно к этому мы и стремились.

Однако, подобно большинству других фермеров, Паппи и отец имели задолженность еще с прошлого года. Этот их долг владельцу джина составлял две тысячи долларов, он остался с 1951 года, когда урожай был средненький. И еще они задолжали дилеру фирмы «Джон Дир» из Джонсборо - за запчасти, фирме «Ланс бразерс» - за топливо, местному кооперативу - за семена и продукты, а Попу и Перл - за бакалейные товары.

Конечно, никто и предположить не мог, что я в курсе дел насчет их займов и долгов. Однако летом родители часто сидели допоздна на крыльце, дожидаясь ночной прохлады, чтобы спать, не особенно потея, и при этом всегда разговаривали. Моя кровать стояла возле окна рядом со входом в дом, так что я слышал гораздо больше, чем нужно, - они-то думали, что я уже сплю.

Я сильно подозревал - хотя и не был уверен в этом до конца, - что Паппи нужно занять еще денег, чтобы заплатить мексиканцам и людям с гор. Я понятия не имел, остались у него еще деньги или нет. Он был очень хмур, когда мы шли к джину, и продолжал хмуриться, когда мы уходили оттуда.

* * *

Люди с гор всегда мигрировали из своих мест в Озаркских горах в наши края на сбор урожая хлопка. У многих из них была своя земля и свои дома, а кроме того, у многих машины были лучше, чем у тех фермеров, что нанимали их на работу. Они очень хорошо работали и на всем экономили, но выглядели такими же бедными, как и мы.

Но к 1950 году эта их миграция сократилась. Послевоенный бум докатился наконец и до Арканзаса, по крайней мере до некоторых районов этого штата, так что молодое поколение людей с гор уже не так сильно нуждалось в лишних деньгах, как их родители. И они просто сидели у себя дома. Сбор хлопка - не такое уж большое удовольствие, чтобы отправляться на него по доброй воле. И фермеры столкнулись с недостатком рабочей силы, который все рос и рос; и тогда кто-то придумал нанимать мексиканцев.

Первый грузовик с мексиканскими рабочими прибыл в Блэк-Оук в 1951 году. Мы наняли шестерых, в том числе Хуана, с которым мы подружились и который впервые угостил меня тортильей, мексиканской маисовой лепешкой. Хуан и еще сорок мексиканцев три дня тащились сюда, набившись в длиннющий прицеп, в жуткой тесноте, не имея ни достаточно еды, ни защиты от палящего солнца, ни крыши от дождя. Все они были жутко измотаны и даже пошатывались, когда наконец выгрузились на Мэйн-стрит. Паппи тогда сказал, что от их прицепа разило похуже, чем от трейлера для перевозки скота. Те, кто увидел их первыми, сообщили об этом остальным, так что вскоре наши дамы и из баптистской, и из методистской церквей уже в полный голос возмущались тем, каким скотским образом перевозят этих мексиканцев.

Мама тоже говорила об этом, по крайней мере отцу. Я не раз слышал, как они это обсуждали, когда урожай уже был убран, а мексиканцы уехали. Она просила отца поговорить с другими фермерами, чтобы они все вместе добились от того человека, который отвечал за наем рабсилы (а тот, в свою очередь, добился от своих напарников, которые набирали этих мексиканцев и направляли их к нам), чтобы к ним относились получше. Она считана, что это наш долг как фермеров - защищать наемных рабочих; отец отчасти разделял это ее убеждение, хотя и не проявил особого энтузиазма по поводу своей роли заводилы в этом деле. Паппи было все равно. Мексиканцам, правда, тоже: они просто хотели получить работу.

Мексиканцы наконец приехали, вскоре после четырех. Ходили слухи, что они приедут на автобусе, и я очень надеялся, что так и будет. Мне вовсе не хотелось потом слушать, как родители всю зиму обсуждают этот вопрос. И конечно, мне не нравилось, что с мексиканцами так скверно обращались.

Но они опять приехали в прицепе, старом, раздолбанном, с досками вместо бортов и без тента, чтобы прикрыть сидевших в нем. Действительно, со скотиной и то лучше обращаются…

Они осторожно выпрыгивали из прицепа на землю и выходили на улицу, по трое, по четверо, как бы волна за волной. Прошли чуть вперед и остановились напротив правления нашего кооператива, сбившись в небольшие группы, словно в некотором недоумении. Они потягивались и разминались и вообще смотрелись так, как будто попали на другую планету. Я насчитал шестьдесят два человека. К моему огромному разочарованию, Хуана среди них не было.

Все они были невысокие, на несколько дюймов ниже Паппи, очень тощие, у них были черные волосы и темная кожа. У каждого была небольшая сумка с одеждой и продуктами.

Перл Уотсон вышла из своей лавки на улицу и встала на тротуаре, уперев руки в боки и разглядывая прибывших. Для нее это были возможные покупатели, и ей совсем не нравилось, что с ними так скверно обращаются. Было ясно, что в воскресенье перед службой в церкви наши дамы опять устроят по этому поводу скандал. И еще было понятно, что мама будет расспрашивать меня о них, когда мы вернемся домой с новыми рабочими.

Человек, отвечавший за наемных рабочих, и водитель грузовика, привезшего мексиканцев, вдруг разразились потоками брани. Кто-то из техасских вербовщиков действительно обещал, что мексиканцев теперь будут доставлять на автобусах. А это была уже вторая партия, и она снова прибыла в грязном грузовом прицепе. Паппи никогда не увиливал от драки и теперь, я уверен, был готов вмешаться в завязавшуюся склоку и как следует наподдавать водителю грузовика. Но он злился и на ответственного за рабсилу и, как мне кажется, не видел смысла в том, чтобы вздуть их обоих. Мы уселись на задний борт нашего грузовичка и стали ждать, пока осядет поднятая пыль.

Когда брань и крики утихли, началась возня с бумагами. Мексиканцы сбились на тротуаре в одну кучу напротив кооператива. Иногда они бросали взгляды в нашу сторону и в сторону других фермеров, собиравшихся на Мэйн-стрит. Все уже знали - прибыла новая партия рабочих.

Паппи забрал первых десятерых. Главным у них был Мигель. По виду он был старше всех в группе, и, как я заметил еще при первом наблюдении, у него одного была матерчатая сумка. Остальные тащили свои пожитки в бумажных мешках.

Мигель сносно говорил по-английски, но не так хорошо, как Хуан. Мы с ним немного потрепались, пока Паппи заканчивал оформление всех нужных бумаг. Мигель познакомил меня с остальными. Там были и Рико, и Роберто, и Хосе, и Луис, и Пабло, и еще несколько, имен которых я не разобрал. По опыту прошлого года я знал, что потребуется с неделю, чтобы научиться их различать.

Хотя они явно были очень утомлены, каждый старался улыбаться - исключая одного, который сделал мне рожу, когда я на него посмотрел. У него была шляпа вроде техасской. Мигель ткнул в него пальцем и сказал: «Он считает себя ковбоем. Мы так его и зовем». Ковбой был очень молод и очень высок для мексиканца. Глаза у него были узкие и злые. Тонкие усики еще больше подчеркивали свирепое выражение его лица. Он меня так напугал, что я уже было подумал, а не сказать ли об этом Паппи. Уж очень мне не хотелось, чтобы такой человек несколько предстоящих недель жил у нас на ферме. Но вместо этого я лишь отступил назад.