Искупление - Данилова Анна - Страница 5

– Нет спортивной сумки? Как же ты живешь? – спросил он ее, не открывая глаз.

– Не знаю. Сама себе удивляюсь.

– Замужем?

– Нет. Я живу одна и давно.

– А парня у тебя нет?

– Нет.

– Теперь будет. Правда, всего на два дня. Ты чего страшная такая? Наркоманка, что ли?

– Нет.

– А чего хромаешь?

– Ногу подвернула.

– Понятно. Ладно, тащи сюда свою хозяйственную сумку…

Она вышла на балкон, нашла среди запылившегося хлама сумку, отнесла ее в ванную комнату, почистила, протерла мокрым полотенцем. Вот теперь руки ее начали дрожать. Она вдруг представила, что там, возле мусоропровода, лежит она в луже крови… Какая ужасная, пошлая смерть.

Вернулась в комнату и увидела, что Саша-убийца спит. И даже похрапывает.

– Принесла? – спросил он ее, прервав на мгновение свой сон.

– Да. Вот, смотри…

Он тотчас встал, увидел большую, черную, в белую полоску сумку и покачал головой.

Потом выругался.

– Извини… Это не мое, – сказала Люба.

– Тебе не идет эта прическа… затянула узел на затылке… распусти волосы… – сказал он, и она чуть не выронила сумку.

– Может, еще и раздеться? – Она с трудом разлепила губы.

– Неа… мне не до этого. Как-нибудь потом, лет эдак через пять, когда я сюда вернусь…

Он резко, пружинисто встал, достал из-под стола большой красный пакет, подхватил сумку и скрылся со всем этим в передней. Она слышала, как он хрустит пакетом – перекладывает что-то в сумку.

Потом попросил ее вернуть сумку на балкон.

– Я туда не пойду, вдруг кто увидит… – сказал он.

Она сделала так, как он просил.

– У тебя хлеб есть?

– Есть.

Она унесла часть продуктов в холодильник, часть разложила на тарелки, вскипятила воду, заварила чай.

– Сейчас будем есть…

Уже в кухне, собираясь выложить из одного из пакетов, принесенных Алей, оставшиеся продукты, она обнаружила знакомую коробку – золотую с оранжевым – французские трюфели. И вдруг почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились… Как по спине словно кто-то ласково и ознобно провел рукой… Это были ее любимые конфеты.

«Сережа…»

На самом же дне пакета ее ждала еще одна удивительная находка: бледно-бирюзовый пакетик, фирменный аптекарский «36,6», а в нем – еще более знакомый набор лекарств, которыми Сергей лечился от ангины…

Все остальное уже воспринималось ею по-другому, более легко, почти весело… Она понимала, что это только начало истерики. Она кормила убийцу бутербродами с икрой, купленной для нее Сергеем…

Теперь она нисколько не сомневалась в том, что все эти продукты, которые ей якобы покупала Аля, на самом деле были куплены для нее Сергеем. Он не забыл ее, он продолжал думать о ней и заботиться…

Но эти лекарства… Вероятно, он забыл выложить их из пакета. Купил для себя, но забыл выложить… И что же это теперь получается? Что у него ангина, вот что получается! А она, его жена, лучше всех знает, как тяжело он всегда болеет ангиной, какой высокой температурой она сопровождается и каким беспомощным он тогда себя чувствует. И что никто, кроме нее, не знает, как его и чем лечить… Никто, никакие домработницы в мире или секретарши не смогут облегчить ему боль в горле…

Теперь только бы этот тип, этот Саша, который на самом деле никакой и не Саша, не застрелил ее… Сейчас, когда она знает, что нужна Сереже, что она готова сделать первый шаг навстречу ему, ей надо приложить все усилия, весь свой ум (если таковой, конечно, остался), чтобы не допустить трагедии… Пережить эти два дня. Вытерпеть. Стиснуть зубы и молчать, стараться быть незаметной, даже, если понадобится, ходить на цыпочках, чтобы только не нервировать своего незваного гостя – опасного, как дикий зверь…

Он ел жадно, чавкал, и взгляд его при этом был отсутствующий – он о чем-то думал…

– Значит, так, – вдруг он сказал в самом конце ужина с набитым ртом. – Сейчас уже кто-то обнаружил труп, позвонил в милицию… Пойдут по квартирам, уж я-то знаю… Обязательно зайдут и к тебе. Ты откроешь со спокойным видом (я сзади буду стоять и держать пистолет, прижатый к твоей спине, у меня нет другого выхода) и ответишь на все вопросы: ничего не знаю, ничего не видела, не слышала… Если они захотят пройти в квартиру, впустишь… Я буду сидеть в кухне и пить чай. Ты скажешь, что я – твой парень, что меня зовут Саша, что я – слесарь автомастерской, понятно?

– Понятно.

– Если же придут твои люди – познакомишь меня с ними, скажешь, что мы давно знакомы, что я пришел к тебе…. Хотя не думаю, что нужно объяснять, зачем к молодой бабе пришел в гости мужик… Это нормально, естественно…

«Только не для меня», – подумала она.

И в эту минуту раздался звонок в дверь.

– Это за мной, – прохрипел Саша. – Иди открывай и не волнуйся… Ты запомнила все, что я тебе только что сказал?

– Запомнила.

Она встала и пошла к двери. Заглянула в «глазок», но ничего Саше не сказала, не посчитала нужным успокоить его, что, мол, это не те, кого он ждал…

На пороге стояла сияющая Аля.

– Люба, не ожидала?!

Она казалась возбужденной.

– Понимаешь, я не выдержала, пошла к соседке, заняла у нее денег и все-таки купила это платье… И мне так захотелось показаться тебе в нем… Ну же! Ты что, не впустишь меня в дом?

– Заходи, ужасно рада, что ты пришла…

Она тотчас почувствовала, как в спину уперлось что-то твердое – Саша подошел совсем близко и ткнул ей в спину пусть и не пистолетом, но кулаком – как предупреждение…

– Привет! – бросил он через плечо Любы, здороваясь с остолбеневшей от удивления Алей. – Саша.

– Аля… Алевтина… Так у тебя гость? Вас на самом деле зовут Саша? Или как-нибудь по-другому?

Она сказала это таким нехорошим тоном, что Люба сразу поняла – она подумала, что это спустя полгода к ней вернулся мерзавец Эрол.

– Это Саша, мой давний приятель… Проходи, Аля…

– Я помешала?

– Нет, ты не помешала, – ответил за Любу Саша.

– Я тебе рассказывала про него, просто ты забыла… – Люба старалась выглядеть веселой, и ей казалось, что у нее это получается неплохо.

– Ладно, я пойду… Не стану вам мешать… Дело молодое… – Аля попятилась к двери.

– Девчонки, что вы такие скучные, нервные… Давайте повеселимся… У нас водочка найдется? – Саша обращался с Любой так, словно они на самом деле были знакомы сто лет.

– Только спирт… Для инъекций… – вспомнила Люба. – Но если его разбавить…

– Так давай, разбавляй!!!

Через четверть часа они снова сели как бы ужинать. И что самое удивительное, даже Аля поддержала эту игру, возможно, подумала, что Саша – на самом деле знакомый Любы, если вообще не ее любовник… Все немного выпили, и Саша первым вспомнил о платье, которое купила Аля.

– Так ты продемонстрируй нам его, а мы оценим…

Он был неплохим актером, так, во всяком случае, казалось Любе.

Аля ушла в спальню и вернулась через некоторое время в платье – черном, узком, украшенном двумя асимметричными красными розочками – у ворота и на талии… Черные чулки, черные туфли на шпильках. Она настолько преобразилась, что в этой элегантной девушке было сложно узнать кассиршу Алю из супермаркета.

– Шикарно, – развела руками Люба. – Да ты просто красавица…

– Супер! – Саша резким движением поднял вверх большой палец правой руки. – Просто супер! И сколько же, интересно, стоит такое платье?

Он действительно вел себя естественно, как может вести себя грубоватый и невоспитанный парень, далекий от таких понятий, как такт…

– Дорого, – вздохнула Аля. – Четыреста у.е.

– Ну что, подарим ей платье? – Саша вдруг обнял Любу за плечи и потряс ее. – А, Любаша?

– Не знаю…

– А я знаю!

С этими словами он полез в карман, достал свернутую в тугую трубку пачку евро, стянутую розовой резинкой, развернул ее, отсчитал пять купюр и протянул Але:

– Вот, подружка, бери… нам с Любашей не жалко…

Люба ничего не понимала… Если с самого начала он вел себя нормально, почти естественно, как если бы он был ее парнем, то теперь он явно перегнул палку… Возможно, ему нельзя пить? Тем более слегка разбавленный спирт.