Фирма - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 62

После часовой беседы в ходе выдвигаемых предложений и контрпредложений Митч согласился увеличить пакет акций до восьми миллионов, а Малхолланд на это ответил, что еще может согласиться подумать о пятнадцати. Митч сложил свои бумаги в атташе-кейс, Малхолланд вежливо проводил его До дверей. Они договорились встретиться через неделю и пожали друг другу руки так, будто были лучшими друзьями.

На пятом этаже кабина лифта остановилась, как ни в чем не бывало вошла Тэмми. Кроме них двоих в лифте никого не было. Когда двери закрылись, он спросил:

– Какие-нибудь трудности?

– Нет. Копии я заперла.

– Много ушло времени?

– Тридцать минут.

Лифт остановился этажом ниже, она обменялась с Митчем чемоданчиками.

– Завтра в полдень?

– Да, – ответил он.

Двери раскрылись, она вышла.

Вестибюль внизу был пуст. Только тот же самый охранник так же лениво подпирал стену. Митчел Макдир, адвокат и советник юстиции, держа в одной руке кейс, а в другой тяжелый чемоданчик, быстрым шагом вышел из здания и с достоинством отправился в свой офис.

Празднование двадцать пятого дня рождения Эбби проходило довольно скромно. Сидя при свечах в темном уголке у Гризанти, они шептались и пытались улыбаться друг другу. Удавалось это с трудом. В это самое время где-то в ресторане сидел агент ФБР с магнитофонной кассетой, которую он должен был сунуть в автомат по продаже сигарет ровно в девять часов, с тем чтобы через несколько секунд ее забрал Митч. И сделать это нужно было так, чтобы противник, кем бы он ни был и как бы в данный момент ни выглядел, не смог этого заметить. А лента на кассете поведала бы, на какую сумму наличных чета Макдиров может рассчитывать за свидетельство в суде и всю последующую жизнь в бегах.

Они тыкали вилками в тарелки, обменивались деланными улыбками и старались поддерживать непрерывный диалог, но главным образом они беспокойно ерзали и незаметно посматривали на часы. Ужин был короток. Без четверти девять на их тарелках уже ничего не оставалось. Митч поднялся, направляясь к туалету. Проходя мимо бара, он всматривался в его темное нутро. Автомат по продаже сигарет стоял в углу, там, где и должен был стоять.

Был заказан и кофе, поэтому ровно в девять Митч прошел в бар, к автомату; он нервно стал опускать в щель монеты, затем потянул за рычаг с надписью “Мальборо Лайтс” – в память об Эдди Ломаксе. Сунув руку в окошко автомата, он нащупал там пачку сигарет и, пошевелив еще пальцами, обнаружил и кассету. На стойке бара рядом с автоматом зазвонил телефон, и Митч от неожиданности вздрогнул. Он обернулся, обвел глазами помещение бара. Двое мужчин у дальнего конца стойка смотрели телевизор, установленный позади бармена, Он услышал их пьяный смех.

Эбби не спускала с него глаз до тех пор, пока он не вернулся на свое место и не уселся напротив. Она вопросительно подняла брови.

– Ну?

– У меня. Твоя любимая кассета – черная “Сони”.

Митч отпил из чашечки кофе и с улыбкой повел глазами по сторонам. За ними никто не наблюдал. Никому до них не было дела.

Подошедшему официанту Митч подал свою кредитную карточку и чек.

– Мы спешим, – довольно грубо предупредил он официанта.

Тот вернулся буквально через две секунды и дал Митчу подписать счет.

“БМВ” и в самом деле был нашпигован “жучками”. Коллеги Тарранса осторожно и тщательно изучили его с помощью увеличительного стекла четырьмя днями раньше, когда Митч ехал в автобусе. Нашпигован профессионально, самой дорогой аппаратурой высшего качества, способной уловить вздох. Но “жучки” только слушали, видеть они не могли. За это Митч был очень им благодарен.

Он и Эбби не сказали друг другу ни слова, когда машина тронулась со стоянки у ресторана. Эбби взяла кассету и осторожно вставила ее в плеер, передала мужу наушники, которые тот тут же надел. Она нажала на кнопку и уже не спускала глаз с его лица, пока Митч бесцельно кружил по улицам.

В наушниках зазвучал голос Тарранса.

“Привет, Митч. Сегодня вторник, девятое марта, начало десятого вечера. Поздравляю с днем рождения твою очаровательную жену. Запись продлится минут десять, прослушан ее внимательно раз-другой, а потом уничтожь. В воскресенье у меня была беседа один на один с Войлсом, я передал ему все, о чем с тобой говорили в автобусе. Кстати, поездка мне очень понравилась. Войлс удовлетворен развитием событий, но считает, что слов сказано уже достаточно. Он хочет заключить сделку, и побыстрее. В самых недвусмысленных выражениях он объяснил мне, что ФБР еще ни разу не выплачивало никому трех миллионов долларов, и ты тоже не можешь на них рассчитывать. Он сыпал проклятиями, но, чтобы не отнимать твое время, скажу сразу: мы можем заплатить наличными миллион, не больше. Деньги будут помещены в швейцарский банк, и никто, в том числе Национальное налоговое управление, не узнает об этом. Миллион долларов, и без всякого налогообложения. Это максимум того, что мы можем предложить, и Войлс сказал, что ты можешь убираться ко всем чертям, если не согласишься. Мы твердо намерены покончить с фирмой – с твоей помощью или без нее”.

Митч усмехнулся, посмотрел в окно на обгоняющие его машины при выезде на автостраду. Эбби ждала знака, сигнала, вздоха удовлетворения или стона – чего-нибудь, что помогло бы понять: хорошие вести или плохие. Она молчала. Голос Тарранса между тем продолжал:

“Мы позаботимся о тебе, Митч. Ты сможешь воспользоваться защитой ФБР в любое время, как только сочтешь это необходимым. При твоем желании, мы будем периодически проверять твое окружение. Если через несколько лет ты захочешь перебраться в другой город, мы окажем содействие и в этом. Свое местожительство ты волен менять каждые пять лет, при желании мы оплатим все и подыщем тебе работу. Хорошую работу где-нибудь в управлении по делам ветеранов войны, или в сфере социального страхования, или в почтовом ведомстве. Войлс сказал даже, что мы в состоянии обеспечить тебе высокооплачиваемую работу в качестве частного подрядчика правительства. Словом, все, что ты сам выберешь. Мы, безусловно, снабдим тебя и твою жену новыми документами, и ты ежегодно сможешь менять их, если захочешь. Проблем с этим не будет. Или, если у тебя на уме есть нечто лучшее, мы готовы тебя выслушать. Предпочитаешь перебраться в Европу или в Австралию – только скажи об этом. К тебе будет особое отношение. Я знаю, обещаем мы много, но это очень серьезные обещания, и мы готовы подтвердить их в письменном виде. ФБР заплатит тебе миллион наличными без всяких налогов и устроит тебя там, где ты пожелаешь. Вот наши условия сделки. А ты, в свою очередь, отдашь нам фирму и семейство Моролто. Об этом мы поговорим позже. На сегодня это все. Войлс дышит мне в затылок, а это значит, действовать нам придется быстро. Позвони мне по тому номеру в четверг в девять вечера из телефона-автомата в баре Хьюстона, что на Поплар-стрит. Пока, Митч”.

Он чиркнул пальцем по горлу, и Эбби нажала на кнопку “СТОП”, а затем “ПЕРЕМОТКА”. Он передал ей наушники – был ее черед слушать.

Это была невинная прогулка влюбленных по парку: двое идут, взявшись за руки, в прохладном и чистом лунном свете. У пушек они остановились, любуясь видом величественной реки, несущей свои воды к Новому Орлеану. У тех самых пушек, где стоял мрачным зимним вечером Эдди Ломакс, делая один из последних в своей жизни докладов клиенту.

Держа в руке кассету, Эбби смотрела на плавно текущую внизу воду. Она прослушала запись дважды и отказалась оставить пленку в машине, откуда ее мог бы Бог знает кто похитить. После проходивших в молчании недель, после разговоров во дворе слова выговаривались с трудом.

– Знаешь, Эбби, – не выдержал наконец Митч, похлопывая рукой по деревянному колесу пушки, – мне всегда хотелось работать на почте. У меня был дядя, ему как-то пришлось быть сельским почтальоном. Тихое и спокойное занятие.

Этой, возможно, не совсем удачной шуткой он хотел ее раззадорить. Сработало. Поколебавшись мгновение, она легко рассмеялась. Митч мог бы поклясться, что ей действительно стало весело.