Стеклянный ветер - Гришанин Дмитрий - Страница 56

— А сам ты кто будешь? — спросил Лилипут замолчавшего мужичка. — Купец или из местных?

— А чего это ты все меня выспрашиваешь? Сам-то ты кто? Что-то я тебя раньше здесь не видел, — неожиданно насторожился собеседник. — Может, ты сам из этих? — Он мотнул головой в направлении удаляющихся наемников. — Переоделся по простому, ходишь тут, вынюхиваешь, а потом побежишь своим пересказывать, что честные люди о них думают! Ага, я никак угадал, вон как глазенки забегали! Ах ты, подлый прихвостень!..

— Да ты чего, батя, — поторопился успокоить подозрительного дядьку любопытный молодец. — Лилипутом меня зовут. Я из Красного города, сюда приплыл на ярмарку. Давно не был тут. Вот хожу, удивляюсь, как все переменилось. Кстати, если ты купец, не подскажешь, на чем быстрее всего отсюда до города добраться?

Все получилось как бы само собой. Лилипут начал сочинять, и его понесло. Получилось очень убедительно. Мужичок поверил ему и успокоился.

— Быстрее всего на двадцатпвесельной ладье, — улыбнулся он. — На твое счастье, Лилипут, у меня как раз такая. Кстати, меня зовут Балт. — Собеседники скрепили знакомство крепким рукопожатием. — И, ежели не врешь, — продолжил купец, — то милости прошу. Для крепкого парня место за веслом всегда найдется. Вон, видишь ту желтую ладью? — отправляемся через час. Никого ждать не буду, поэтому, если есть какие вещи, иди за ними прямо сейчас.

— Да какие вещи, — отмахнулся Лилипут. — Я налегке. Меч да нож, вот и все мое имущество.

Он завел было разговор о деньгах за путешествие, но Балт и слушать его не стал, заявив, что это он еще должен будет в конце пути с ним расплачиваться.

— …Чудак-человек, ведь ты не просто так поплывешь, наслаждаясь прибрежными красотами, а веслом махать будешь от зари до зари — а это тяжелая работа, — объяснял купец. — Вон я в Красном городе нанял двадцать парней для поездки на ярмарку и обратно, а когда причаливал к пристани — их только семнадцать осталось!

— Неужели трое до смерти надорвались? — Энтузиазм Лилипута как-то сразу испарился.

— Да причем тут надорвались! — отмахнулся купец Балт. — Конечно, гребля выматывает прилично. Но что я, зверь что ли какой, чтобы загонять людей до смерти? Нет, тут дело в другом. На реке в последнее время опять стали пираты баловать. Вот нам и не повезло, нарвались на засаду головорезов, но, слава Богу, моя «Лебедушка» без труда оторвалась от их дырявого корыта. Троих зацепило стрелами. Раны у парней были пустяковые, но, оказалось, пираты — чтоб им пусто было! — обмазали свои стрелы ядом… Так что, сам понимаешь… — купец снова вздохнул и продолжал: — В общем, если у тебя есть деньги, то гораздо безопаснее снять каюту на какой-нибудь хорошо охраняемой барже и добраться до дома без приключений. Хотя, с другой стороны, если все же ты поедешь со мной, то рискнешь, но и приплывешь быстрее, и денежки неплохие заработаешь. Выбирай…

Не известно, чем Лилипут думал, соглашаясь на эту авантюру. Ведь был же выбор, да еще какой! Огромная бело-зеленая барка готовилась к отплытию и тоже через час. Лилипут даже поинтересовался, какова стоимость билетов, оказалось: за два золотых кольца он мог бы путешествовать первым классом и всю поездку до Красного города ни в чем себе не отказывать… Но, знать, в характере у русского человека играть с судьбой в орлянку!

В какой-то момент ему вдруг пришло в голову, что он всю жизнь жаждал приключений, а теперь, когда они «стучатся к нему в дверь» практически каждый день, он начинает воротить нос.

К сожалению, этот миг идиотской жажды романтики наступил как раз перед самым отплытием желтой ладьи. Когда же Лилипут вновь обрел способность мыслить трезво и вдумчиво, пристань Ужей скрывалась за поворотом реки, а его спина начинала трещать от чудовищного веса здоровенного бревна, которое средневековые аборигены, с завидным упорством отлично натренированных попугаев, почему-то называли веслом.

Особенно тяжко Лилипуту пришлось в первые два дня речного путешествия.

По утрам все до одной его мышцы от боли сводило судорогой. Даже крохотный поворот головы в сторону создавал полную иллюзию пытки электрическим током. Казалось, между плечами проскакивала молния разрядом никак не меньше тысячи вольт. Проклиная на все лады свою романтическую натуру, молодой человек сжимал зубы и, с трудом подавляя рвущийся крик, брался за двухпудовое весло.

Лишь через пару часов с начала гребли тяжелая кровь, накопившаяся за ночь в издерганных мышцах, потихоньку разбегалась по оживающему организму. Но, как говорится, свято место пусто не бывает, и не успевает до конца исчезнуть одна напасть, как появляется еще более докучливая.

Боль в мышцах сменялась палящими лучами солнца. И вот уже при каждом резком движении перед глазами Лилипута вспыхивают кровавые круги, а на его пылающей голове какой-то умник пытается рубить дрова тупым топором. Время и пространство перестают для него существовать — остается только испепеляющий жар и громадное бревно, которое не должно останавливаться ни на секунду.

Периодически гребцов из ведра обливали прохладной речной водой, и на несколько минут организм оживал, но жадное солнце моментально слизывало целительную влагу, и вновь красный туман застилал глаза.

Пару раз на дню ладья причаливала к берегу. Первый раз примерно в час пополудни, когда солнце становилось особенно злым и гребцы рисковали, получив солнечный удар, надолго выйти из строя. Остановка длилась часа полтора. За это время все, за исключением трех-четырех «счастливчиков», обедали, купались, отлеживались в тени прибрежных деревьев. «Счастливчики» же — так гребцы в шутку называли ежедневно меняющихся дежурных — обязаны были глядеть в оба и постоянно быть начеку, пока товарищи отдыхают — ведь на реке процветает пиратство! А потому несчастные «счастливчики» даже обедать были вынуждены не сходя с опостылевшей ладьи.

Второй раз ладья останавливалась уже на ночлег, когда сумерки сгущались настолько, что возникала опасность прозевать фарватер и разодрать днище о камни или бревна. Ужинали при свете костров — и на обед, и на ужин гребцам варили огромные котлы мясного гуляша, который они могли есть в неограниченном количестве вместе с белым хлебом; эта еда прекрасно усваивалась утомленными организмами и чудесным образом восстанавливала силы. Намучившись за день, засыпали все практически мгновенно.

По ночам оставалась бодрствовать «тройка», в задачу которой входило следить за костром и охранять мирный сон товарищей. Эта дежурная «тройка» сменялась каждый час, так что за ночь подежурить доводилось каждому гребцу.

Первые пару ночей Лилипуту, как особо измученному с непривычки, поручали дежурство в первый час, справедливо полагая, что если он сейчас уснет, то растолкать его удастся лишь на рассвете. То ли за два дня гребли Лилипут заметно окреп, да так заметно, что всем, кроме самого Лилипута, эта очевидность прямо-таки бросалось в глаза, то ли решили подшутить над рыцарем, так необычно странствующим по свету, но на третью ночь нашему герою выпало дежурить в самое отвратительное время — за час до рассвета.

Вместе с Лилипутом этой ночью бодрствовали сам купец Балт и ближайший его помощник и телохранитель, здоровенный, как медведь, Ремень. Эти двое напрягались во время плавания гораздо меньше других: Балт стоял у рулевого весла, а Ремень примерно раз в полчаса обливал изнывающих от жары гребцов водой из Ласки.

После памятного разговора на пристани Лилипут с купцом больше практически не общались, разве что изредка перекидывались какой-нибудь бородатой шуточкой. Но от других гребцов Лилипуту удалось кое-что разузнать о хозяине ладьи, и это кое-что молодому человеку совсем не понравилось. Оказалось, основные его доходы составлял отнюдь не купеческий барыш, а продажа дешевого оружия пиратам…

Да-да, именно он снабжал оружием тех самых джентльменов удачи, о которых три дня назад совершенно искренне рассказывал простаку Лилипуту жуткие вещи. И трех гребцов Балт потерял вовсе не потому, что их якобы ранили отравленными стрелами внезапно налетевшие разбойники. Балт попросту не сошелся с главарем пиратов в цене. Переговоры происходили на ладье Балта. Главарь пиратов приплыл в маленькой лодке всего с тремя телохранителями, остальные пираты ждали его на берегу. Это была не первая покупка у Балта, пираты ему доверяли. Но, когда они передали купцу золото, Балт вдруг заявил, что отныне его товар будет стоить в два раза дороже. Пираты, понятное дело, возмутились, схватились за мечи и тут же зарубили троих ближайших гребцов, а через секунду все четверо были утыканы стрелами людей Балта. Углядев, что на купеческом судне происходит что-то неладное, оставшаяся на берегу «братва» попрыгала на лодки и кинулась к ладье. Пришлось команде Балта навалиться на весла…