Дети паутины - Гришанин Дмитрий - Страница 71

— Извини, дружище, но так получилось… То, что Вэт мне тоже не безразлична, я понял только сегодня утром. Так вышло, извини…

Ответом ему было лишь презрительное молчание.

— Да какого чёрта! — не выдержав холодного взгляда соперника, взорвался Лилипут. — Парень, мы же друзья! Мы столько лет вместе! Давай не будем сериться из-за юбки! Лучше предоставим возможность принять решение — с кем водиться, а кого водить за нос — ей самой. А сейчас пожмем друг другу руки и…

— Очень смешно! — перебил Студент, криво усмехнулся и продолжил: — Ты не понял, я не про нос, эта шутка как раз довольно плоская. Я о нашей дружбе. Браво, Лилипут, пожалуй это самая удачная хохма в твоей жизни.

— Что?.. Что ты этим хочешь сказать?.. — от волнения у Лилипута перехватило дыханье.

— Только то, что не надо громких слов, господин лицемер! Я не позволю человеку, воспользовавшемуся моей доверчивостью и открытостью, а потом цинично меня использовавшему, называться моим другом. Отныне мы враги! Смертельные и заклятые! Надеюсь вы хорошо все поняли, сэр предатель?! — отчеканил бледный от гнева Студент.

— Студент, опомнись, что ты говоришь! — взмолился Лилипут.

— Сэр? Что за тон, побольше уважения! Я не собираюсь пить с вами на брудершафт — извольте обращаться ко мне на вы!

— Да ты что, дружище? Из-за какой-то девки ты…

— Милостивый государь, — четко выговаривая каждую букву отчеканил Студент, — я вас в последний раз предупреждаю, извольте мне не тыкать!

— Да пошел ты со своими предупреждениями знаешь куда! — взорвался Лилипут.

— Прекрасно! Похоже, вы слишком тупы, дабы понимать простые слова, придется преподать вам урок. Защищайтесь!

В следующее мгновенье в руках у Студента оказались обнаженные клинки и он кинулся на бывшего друга, как разъяренная пантера.

Удивительное дело, Лилипут остался жив, хотя взбесившийся друг атаковал без шуток, твердо решив прирезать соперника прямо здесь и прямо сейчас.

Разгадка чуда оказалась до банальности проста, она весила килограмма три и очень удобно лежала в крепко сжатой ладони правой руки Лилипута. Реакция натренированного тела рыцаря оказалась намного быстрее осознания происходящего мозгом. Меч, что секунду назад преспокойно висел за плечами Лилипута, в очередной раз спас ему жизнь!

Первая неудача не остановила славного мечника, а лишь подогрела его решимость: пустить кровь подлому обманщику. Как бы мог закончиться этот «петушиный бой» двух бывших неразлучных друзей одному богу известно — к счастью, одна из выходящих в коридор дверей вдруг приоткрылась, и из образовавшегося проема выглянула взъерошенная голова трактирщика.

Шиша с округлившимися от ужаса глазами наблюдал, как в руках у его друзей напряжённо подрагивали обнажённые мечи. Рыцаря явно готовились атаковать друг друга.

— Господа, да вы с ума сошли! — очнувшись от столбняка, завопил он. — Я услышал звон мечей, думал почудилось, решил проверить, и вот открываю дверь — а тут такое… Что происходит? Вы что поубивать друг друга хотите?!

Разумеется, в следующую секунду мечи были уже в ножнах.

Мило улыбаясь трактирщику и используя всю силу своего красноречия, друзья-соперники тут же попытались заверить Шишу, что Студент всего-навсего наглядно демонстрировал Лилипуту один из своих коронных ударов. Мол, баловство это все, что ты только что видел, — не бери, дружище, в голову.

Эти торопливые и сбивчивые объяснения трактирщика не очень-то убедили, но он сделал вид, что поверил. Пообещав сэру Стьюду никому об увиденном не рассказывать, он вернулся в комнату и закрыл дверь.

Рыцари вновь остались в коридоре тет-а-тет, и приветливую улыбку с лица Студента как ветром сдуло.

— Сэр Лил, здесь не совсем удачное место, нашу беседу могут подслушать, а следовательно, и прервать в любой момент. Жду вас сегодня в саду у фонтана, ровно в полночь.

— Чёрт возьми, Студент, мы же не средневековые дикари, а цивилизованные люди, давай оба успокоимся, присядем и обо всем чинно, благородно потолкуем, — предложил Лилипут.

— Мне не о чем говорить с предателем, — отрезал славный мечник.

— Видит бог, я долго терпел оскорбления в свой адрес, но даже мое, воистину ангельское, терпение имеет свои пределы, и когда чаша переполнится… — пригрозил Лилипут.

— Ну и когда же она, наконец, переполнится? — хладнокровно усмехнулся Студент. — Мало того, что вы предатель, вы еще оказывается и трус.

— Да пошел ты!.. — рявкнул Лилипут. — Кого это ты, гад, называешь предателем? Хочешь помахать мечами, сэр остряк? Отлично! До сих пор ты был лучшим, что ж, возможно этой ночью ты станешь самым лучшим или… Короче, я приду!

— Честь имею!

— А ее то, бедняжку, за что?

Но последняя издевка Лилипута повисла в воздухе без ответа.

Студент, очень бледный Студент, кивнул бывшему другу, развернулся и зашагал прочь. Вскоре он скрылся за поворотом коридора.

Лилипут еще долго стоял в коридоре, как вкопанный, едва сдерживая клокотавшую внутри ярость. Он действительно не на шутку разозлился на друга и, увы, никак не мог успокоиться. Уже была совершенно не важна первопричина заварившейся каши — «каша» уже вовсю кипела, и «запах» ее будоражил кровь почище крепкого вина!

«Какое право имел этот фигляр так со мной разговаривать?! — распалял себя Лилипут. — Да кто он такой! Подумаешь, лучший мечник Красного города. Ха! Перебил добрую сотню тупых дегенератов и теперь кричит об этом на каждом углу. Фигляр! Выскочка!.. Ненавижу! Сегодня ночью я преподам тебе хороший урок, сэр Стьюд! Вот увидишь, я очень постараюсь!..»

Лилипут даже не пытался себя успокаивать, напротив, он раззадоривал себя, припоминая все злые шуточки Студента, которыми за долгие годы их знакомства — именно знакомства, никакой дружбы! — его жизнь была переполнена.

В конце концов, он вынес приговор: «Приду сегодня ночью к фонтану и убью его!» — и, развернувшись на сто восемьдесят, зашагал в свой «угол ринга».

А вечером, не ведая что творит, принялся раздувать искры взаимной ненависти бывших друзей Гимнаст.

Вэт рассказала брату об утреннем визите рыцарей. В отличие от девушки, ушлый Гимнаст правильно просек ситуацию. Ну еще бы, ведь за ужином сэр Лил с сэром Стьюдом друг друга в упор не видели, тут и слепой догадается, что дело гораздо серьезнее, нежели безобидная шуточка над наивной дурочкой.

Вот Гимнаст и догадался, а после ужина устроил Лилипуту со Студентом «веселую» жизнь.

— Лилипут, дружище, как же ты мог? Ладно ещё этот раздолбай — но ты? На первое же свидание и вдвоем! Кому из вас принадлежит эта дурацкая идея — объединиться? Ей-богу, мне обидно — так-то значит вы относитесь к моей сестренке. А ещё рыцари благородные. Ведь Вэт ещё почти ребёнок. И вы своими грязными намеками травмируете её хрупкую детскую психику. Сэр Лил, как же тебе не стыдно?.. — И вот в таком духе весь вечер.

То к Лилипуту в комнату нагрянет с «воспитательной работой», то к Студенту. И без того рыцари были злы друг на друга, как черти, а тут еще этот шут гороховый…

Знай Гимнаст о том, как далеко зашла их ссора, он бы крепко призадумался над злободневностью своих острот. Но лорд пребывал в счастливом неведении, а потому от души веселился, хая влюбленных соперников.

Благодаря его стараниям Лилипут со Студентом с каждым часом проникались друг к другу всё большей ненавистью. Оба рыцаря буквально кипели от злости и с нетерпением ждали полуночи.

А неутомимый Гимнаст все подливал и подливал масла в бушующее пламя.

Приняв боевые стойки, рыцари застыли напротив друг друга. Ночная прохлада приятно бодрила их молодые, горячие тела.

В середине октября ночью уже не редкость заморозки, но по правилам рыцарского поединка сражаться дуэлянты должны были лишь в нательных сорочках. Подбитые мехом плащи и шерстяные жилеты были аккуратно уложены чуть поодаль. На них лежали пустые ножны. Обнаженные клинки рыцари держали в руках.

Они стояли и смотрели друг другу в глаза.