Дети паутины - Гришанин Дмитрий - Страница 67

И надо же было такому случиться, что господину барону вдруг приспичило подышать свежим воздухом в то же время и в том же месте.

— Да вот, с друзьями засиделись допоздна… Знаете, барон, оказывается кости — такая азартная игра! — И что, спрашивается, дернуло Гимнаста за язык так неудачно соврать?

— Кому вы это рассказываете, Гимнс! — тут же откликнулся барон, и в течение следующих пятнадцати минут несчастному лорду пришлось выслушивать развернутую лекцию на тему: «Когда Вальз был помоложе, это дело, то бишь игра в кости, ему так нравилось!»

Бедняга Гимнаст еле дотянул до конца. Его челюсти сводило от желания зевнуть, но не мог же он обидеть радушного хозяина столь очевидным хамством со своей стороны.

Наконец Вальз выдохся и сделал паузу, переводя дух.

Гимнаст поторопился использовать подаренные судьбой секунды, чтобы побыстрее распрощаться со словоохотливым дядькой. Но, сделать это оказалось ой как не просто! Барон Вальз был из той удивительной породы людей, что, прицепившись к любому слову собеседника, могут легко «повернуть реку вспять».

Прощаясь с бароном, Гимнасту за каким-то чёртом понадобилось ляпнуть Вальзу, что тот один из лучших друзей его отца. И что отец в своих беседах с сыном часто о нем упоминал. Разумеется, барон тут же стал рассыпаться в комплементах, общий смысл которых сводился к одному: «Каким же всё-таки замечательным человеком был отец Гимнаста, и как здорово у него получалось бросать кости!»

В итоге, бедняге лорду пришлось, стиснув зубы, терпеть еще десять минут беспрерывного словоизвержения. Гимнаст крепился из последних сил, искусно скрывал раздражение и мило улыбался.

В конце концов, у барона все-таки проснулась совесть. Вальз соизволил вспомнить, что его гость еще слишком слаб после недавно перенесённой болезни и предложил проводить лорда до комнаты.

Во время минутной «пробежки» — лорд, стараясь поскорее избавиться от докучливого собеседника, шел очень быстро — ни на шаг не отстающий барон (удивительная выносливость для совсем не молодого человека!) завел разговор о прелестях охоты. В ходе которого выяснилось, что прошлый раз Гимнсу очень понравилось, и если бы не проклятая болезнь… А что еще ему оставалось делать? Любой другой его ответ наверняка породил бы очередную лекцию под названием: «Охота — это здорово! И сейчас я это вам докажу!» — после которой барон бы напросился на стаканчик и прощай покой и сон.

Вальз был до слез тронут признанием молодого человека и тут же клятвенно пообещал дорогому гостю, что через пару деньков организует для Гимнса еще одну охоту.

На том и расстались.

Когда за Гимнастом захлопнулась дверь его комнаты, лорд стёр со лба выступивший пот и пробормотал себе под нос: «Еще пара таких прогулок под луной, и я начну рычать и кусаться. Определенно, нужно как можно быстрее убираться из этого гостеприимного дома куда подальше».

За дверью Лилипут обнаружил хитро ухмыляющегося Кремпа.

«Ничего себе! Полчаса назад сам же рубаху на груди рвал, доказывая, как он, бедняжка, сильно притомился и как ему, разнесчастному, хочется баиньки, чтобы восстановить пошатнувшееся здоровье. Поверили старичку, пожалели. А он, халявщик эдакий, теперь вон шатается среди ночи, как лунатик, сам не спит и людям спокойно отдыхать не дает!» — мысленно вознегодовал «радушный» хозяин и с тяжким вздохом добавил вслух:

— Кремп, дружище, ты же вроде спать хотел. Так чего же?..

— Гляжу, тебе тоже не спится, — прервал его старый маг. — Очень хорошо. Я боялся тебя разбудить.

— Мне-то как раз очень даже спится, — возразил Лилипут, — но ходят тут всякие…

— Ладно, кончай ворчать, лучше скажи мне «добрый вечер!».

— Обойдёшься.

— Лил, какая муха тебя укусила?

— Во-первых, не какой он не добрый, — проворчал Лилипут. — А чтобы стал добрым, мне сейчас нужно положить голову на подушку и закрыть глаза. И, во-вторых, никакой, на фиг, вечер? Ночь давным-давно на дворе!

— Ну ночь так ночь, тебе видней, — устало согласился маг и спросил: — Может все же позволишь мне войти, или так и будем у порога препираться?

— А вот возьму и не позволю.

— Лил, не напрягайся, я ненадолго.

— Один ненадолго, второй на минуточку, сейчас еще кто-нибудь третий буквально на секундочку припрется!.. Люди, — взмолился Лилипут, — я спать хочу!

— Э-хе-хе. Молодежь, молодежь, мне бы ваши годы… Заладил, как попугай: спать хочу, спать хочу! Ночь длинная, успеешь еще выспаться. Поговорить мне с тобой надо. Это важно!

Так и не дождавшись от Лилипута приглашения, Кремп отодвинул хозяина в сторону и решительно перешагнул порог его комнаты.

— Ну ты идешь?.. О, и сэр Стьюд здесь. Что ж, очень кстати…

— А! Ежик, какая встреча! — за спиной Лилипута радостно приветствовал появление мага Студент. — Разве не ты пять минут назад плакался нам, что не высыпаешься? Мы, можно сказать, пошли тебе навстречу. Поверили. Пожалели… Как же прикажешь это понимать? Оказывается, ты не только не собираешься этой ночью спать, но и другим покоя не даешь?.. Хорош гусь! Вот и верь после этого магам!

— Молчал бы уж, сэр горлопан. Сам-то ты здесь чего забыл? Твоя комната этажом выше.

— Я к другу пришёл! Лил, скажи ему, чего это он в твоей комнате права качает?

— Так сэр Лил и мой друг тоже…

И пошло-поехало!

«Ну я влип! — обречённо констатировал Лилипут. — Господи, за что мне такое наказание? Теперь эта „сладкая парочка“ будет пикироваться по полной программе до победного конца. А чего им! У одного бессонница, другой вообще маг. Ну а мне, бедному-несчастному, что прикажите делать? Я хочу спать, но им плевать! Они хотят общаться. Тоже мне друзья, воспользовались моей добротой и рады… Нужно было изначально проявить твердость и не пускать. Теперь поздно — придется испить сию чашу до дна. Э-э-эх, слабохарактерный я человек!» — Лилипут понурил голову, захлопнул дверь и поплёлся обратно к своему креслу…

Но, вопреки его мрачным прогнозам, парочка быстро угомонилась. Всего-то пару минут потявкали друг на друга, не больше — рекорд краткости! — и Кремп заговорил о цели своего визита:

— Лил, ну и ты, Стьюд, раз уж волею случая здесь оказался… Друзья, должен вам признаться — мне нужен день отсрочки вовсе не потому, что устал и нуждаюсь в отдыхе. То есть я устал конечно, но…

— Так, так, так, — попенял Студент, — выходит, ты нас, как лохов последних…

— Помолчи, Стьюд! — одернул друга Лилипут. — Что за манера встревать! Дай человеку договорить!

— … Магу второй ступени для полного восстановления достаточно трехчасового сна, — продолжил Кремп, — и он вновь, как огурчик. Но… дело в том, что я боюсь! — огорошил вдруг маг. — Мне в жизни не было так страшно, как сейчас!

— Ну ты, Ежик, даешь! — взорвался нетерпеливый Студент. — Чего бояться-то? Я же говорю: рядом с тобой буду все время. Я сам — понимаешь! Ты мне только спину от всяких там заклинаний нехороших прикрывай, и я всех этих чудиков в белых балахонах в мелкую стружку…

— Не горячись, отважный рубака, — веско перебил маг. Студент нахмурился. Кремп примирительно улыбнулся и продолжил:

— Я не сомневаюсь в твоей отваге и мастерстве, но… боюсь, на этот раз мы хватаемся за кусок, о который обломаем все свои зубы.

— Это еще почему? — спросил Лилипут.

— Да потому что он трус! — злобно бросил Студент. Игнорируя оскорбление, Кремп ответил хозяину комнаты:

— Лил, последнее время, засыпая, я проваливаюсь в странные сны-ловушки. Они очень похожи на кошмары, но не обычные, а… — Маг запнулся, подыскивая правильное слово. Заинтригованные признанием друзья терпеливо ждали продолжения.

На несколько секунд в комнате воцарилась тишина.

— Да, пожалуй, это будет ближе всего по смыслу, — вновь заговорил Кремп, — кошмарные наваждения. И в этих наваждениях меня навещает, кто бы вы думали? Наш старый знакомый, Высший маг Наз. Припоминаете?.. Он заводит со мной разговоры, смысл которых из раза в раз неизменно сводится к одному: «Убирайся с моей дороги, иначе пожалеешь!» И я, друзья мои, как ни стараюсь, не могу вырваться из этого кошмара-наваждения. Я не могу проснуться без посторонней помощи! Уверяю тебя, Стьюд, это совсем не смешно. Во время последнего такого сна Наз окунул меня в океан огня, и я чуть было заживо в нем не сгорел. Хорошо милорд Гимнс вовремя подоспел! Опоздай он на несколько минут, будить бы было уже некого — я просто превратился бы в кучку пепла.