Струна (=Полоса невезения) - Каплан Виталий Маркович - Страница 5

А потом вдруг все кончилось. Слепящий свет армейского фонаря, заскользившие повсюду быстрые гибкие тени, и вот уже сильные руки поднимают меня, ставят на ноги. Все пляшет и кривится перед глазами, лунный серп то взмывает в небо, то наискось рубит землю казацкой шашкой, а где-то далеко-далеко, в двух шагах, корчится, расплывается на сером снегу черное пятно — поверженный враг, и тени весело лупят его ботинками под ребра.

Откуда-то слева вывернулся мальчишка. Тонкий, восторженный голос:

— А вот его ножик, я сразу подобрал. А можно я его себе оставлю?

И только сейчас я узнал этот голос. Севка. Битый-ломанный шакаленок Севка из нашего подвала…

Но подумать на сей счет я уже ничего не успел. Земля плавно вывернулась у меня из-под ног, перед глазами все подернулось переливающимся серым дрожанием, а дальше не было ничего. Кроме совершенно невозможной звездной музыки.

Но я ее не запомнил.

3

— Ну что, маленько оклемался? — выдернул меня из бесцветной пустоты незнакомый голос. Молодой, уверенный, в нем так и искрилась энергия.

Мне ничего не оставалось, как разлепить глаза. Контраст и впрямь впечатлял. Вместо грязного снега и заброшенной стройки — уютная чистая комната, белый потолок, накрахмаленная простыня… Неяркий свет сочится из бронзового, под старину, настенного бра, обои цвета морской волны, испещренные парусными корабликами, по дальней стене тянутся книжные полки… Это случаем не тот свет? Хотя сомнительно. Больше похоже на глюк.

— Ну ты как вообще? — вновь раздалось над ухом.

Теперь я видел вопрошавшего. Им оказался молодой, вряд ли многим за двадцать, парень. Худощавый, с вытянутым, слегка треугольным лицом, внимательными серыми глазами и густой, цвета намокшей соломы шевелюрой. Одет он был по-домашнему: футболка под цвет обоев подчеркивает мускулистые загорелые руки, спортивные брюки изрядно помяты, в довершение картины — мохнатые тапочки. А все-таки на квартиру непохоже — кроме дивана подо мной да пары стульев, тут ничего и нет.

— Да вроде в порядке, — глупо улыбаясь, протянул я неожиданно хриплым голосом. — Вроде, цел.

Да так оно, в общем, и было. Разве что слегка гудело в голове. Похоже, память о ночной стройке.

Стройка… Все нахлынуло опять — хищный оскал клинка, лунный блеск на стальных зубах, и одуряюще соленый вкус чужой крови…

— Тут тебя наша медицина посмотрела, — сказал парень, оседлав один из стульев. — И где ж ты, дядя, так ногу повредил? Травма-то, похоже, давняя…

— Вывихнул… месяца два назад, — честно признался я, принимая полусидячее положение. Теперь надо быть внимательным и осторожным. Если, конечно, мои догадки верны. Впрочем, в любом случае дозированная правда — наилучший способ лжи. — От милиции удирал… — добавил я после недолгой паузы.

— Ну, понятно… — протянул парень. — Жизнь, значит, бурная. Да ты расслабься, неприятности позади. Теперь все нормально будет.

В последнем я несколько сомневался. Если, конечно, правильно сложил одно с другим.

— Меня, кстати, Женей звать, — дружелюбно представился мой собеседник.

— Костя, — кивнул я в ответ. Лучше уж назваться родным именем. Слава Богу, не особо редкое. Зато меньше риска лопухнуться впоследствии.

— Давно бомжуешь-то, Костя? — поинтересовался Женя делано сухим тоном.

— С августа. — Я вздохнул. Пришло время заранее заготовленной легенды.

— А что так?

— Да, в общем-то, обычная история. Я сам из Дальнегорска. Беженец. Ну, какие там дела творятся, объяснять не буду, это общеизвестно. Вот и у меня… Жена была, и дочка… — Я помолчал. — Словом, всех… Никого не осталось. Миротворческая миссия, блин… Что такое установка «Смерч» знаешь? Был дом — и нет дома. И всех… в ошметки… А я как раз с работы шел… Задержался на полчаса, доделать там надо было одну фичу… Ну вот… Лучше бы не опаздывать. Чтоб уж со своими…

Я старательно и замысловато выругался… Пригодилась подвальная выучка.

История была почти реальная. Отличалась лишь фамилия главного героя. Костик Ковылев. Мой однокурсник. Перезванивались, в командировки он ездил, у нас останавливался.

Только не задержался на полчаса. В вечерних новостях объявили: в очередной раз неопознанным террористическим формированием обстреляны жилые кварталы Дальнегорска. Среди населения имеются жертвы. Министр внутренних дел заверяет, что будут предприняты самые решительные меры… А потом — телефонные трели в полседьмого утра, серый туман за окном, и я, заспанный, нащупываю тапочки. И еще не взяв трубку, уже чувствую холод…

Прости, тезка. Видишь, как обернулось. Я, живой, прикрываюсь тобой, мертвым. Одолжи мне свою жизнь, Костян. Может статься, ненадолго.

— Ты… это… — подался вперед Женя. — Не надо… Я сейчас воды! — метнулся он к двери. — Или, может, чего покрепче?

— Да сядь, не суетись! — вяло махнул я рукой. — Мне уж сто раз про это рассказывать приходилось, ничего… привык… А насчет покрепче — ни в коем случае, Жень. Не стоит. Боюсь с нарезки сорваться… Тогда уж все, не подымешься…

Я и тут не врал. Еще в подвале решительно перевел себя на сухой закон. Не из высокоморальных соображений — по трезвому расчету. С моими коллегами по несчастью только так и нужно. Непьющего чудика они еще способны воспринять адекватно, но вот того, кто употребляет мало и лишь под настроение, господа бомжи не потерпели бы. Сочли бы себя смертельно оскорбленными. А ужираться в их меру значило бы просадить все доходы. Тогда из Мухинска уже не вырваться. И вряд ли такая судьба лучше, чем застыть кляксой на лунном поле.

— Принципы уважаю! — кивнул Женя и вновь уселся напротив меня. — А ты кем работал, Костя?

— Да считай что программистом. Институт я педагогический кончил, только ведь этим сейчас не прожить, тем более в наших краях. По полгода без зарплаты люди сидят, да и не зарплата это совсем… А когда у тебя семья… Ну, сориентировался, освоил комп. Всякие торговые базы данных писал. Находились клиенты…

Здесь было тонкое место. Если ребята посадят меня за клавиатуру… Ну, на «кречете» или «вольфе» еще чего-нибудь сваяю продуктоподобное, а вот в современных технологиях я полный чайник.

— Оно и видно, — утвердительно кивнул Женя. — Интеллигентность не скроешь, она под любыми лохмотьями чувствуется.

— Увы, — не стал спорить я. — Потому и гоняли меня, что ни просить, ни воровать не умею.

— И как же ты дальше? После того… обстрела?

— Да как-то завертелось всё… Там делать мне было уже нечего, решил перебираться на историческую родину, в Федерацию. У меня же дед в пятьдесят пятом в Дальнегорск попал по распределению, там и осел. А так корни отсюда. К дядьке я думал податься, в Сибирь. Дядька-то хоть и троюродный, но все же родной человек, как-нибудь да посодействовал бы. Правда, мы давно не общались, но человек он душевный, дядя Саша… Ты, Жень, сам посмотри — у меня с собой только паспорт в кармане да денег двадцать рублей… Все же сгорело тогда… С моими вместе… Тыркнулся по инстанциям, только ты ж понимаешь, до нас таких дела никому нет… Погоняли из кабинета в кабинет, а я же не слепой, вижу — толку ноль. Спасение утопающих известно чьих рук дело. В общем, плюнул я на инстанции и решил своим ходом до дядьки добираться. Он тем более у себя там, в Боровом, в УВД служит, уж как-нибудь помог бы.

Я благоразумно не стал уточнять, что Костин дядя, Александр Васильевич, уже пару лет как скончался. Цирроз печени. Профессиональная болезнь. Вы проверяйте, ребята, проверяйте, отрабатывайте версию. Обломитесь. Очень даже просто Костя Ковылев мог не знать о дядиной смерти.

— Ну, а дальше все перемешалось. То электричками добирался, а то на товарняках, если получалось… Вот и доездился. Ребро мне поломали, станционная милиция. Я по дурости в вагоне уснул… Ребро-то ладно, а ведь могли и нераскрытые дела на меня скинуть. Как это у них называется, «висяки»? Не в моем бомжовом обличии за адвоката хвататься. Ну, Господь не выдал, свинья не съела. Все-таки удалось мне удрать, только без паспорта уже. Тогда и ногу повредил, ну да нога — не голова.