Тот, кто умрет последним - Гриппандо Джеймс - Страница 42

– Джек?

– Мне показалось, что ты пошел в этом направлении. Твой оркестр готовится к новому заходу.

– Наверное, я потерял чувство времени. – Тео приблизился к Джеку.

– Что ты здесь делаешь?

Он обнял Джека за плечи и повел его к двери.

– Просто прогуливался по закоулкам памяти, дружище. Тебе не помешало бы побывать там, чтобы узнать, сколько там всякого дерьма.

– Я был там, помнишь?

– Помню очень хорошо. Помню всех, кто побывал там. И я имею в виду именно всех.

Они вернулись в клуб, а позади них с грохотом закрылась защитная решетка.

Часть третья

31

Величина Берега Слоновой Кости примерно равна Германии или штату Нью-Мексико. Проблема Джека состояла в том, что добраться от Германии до Нью-Мексико было бы куда легче, чем от Абиджана до района лугов и пастбищ на севере страны.

– Я не занимаюсь прыжками через лужи, – возмутился Джек.

– Что ты не делаешь? – переспросил Тео.

– Я больше этим не занимаюсь. У меня накопился неприятный опыт, и я отнюдь не собираюсь обогащать его.

– Ты такая же дерьмовая задница, как мой брат. Боишься лететь на маленьком самолете?

– Нет. Я боюсь разбиться на маленьком самолете. С полетами у меня проблем нет.

Так началась наземная часть их путешествия, двенадцатичасовая поездка на автобусе сразу же после семнадцатичасового перелета по международной авиалинии. Дорожная сеть Берега Слоновой Кости – одна из лучших в Западной Африке, так что поездка была бы сносной, если бы девятичасовое путешествие до Корхого оказалось последним. К сожалению, сестры Салли в Корхого не оказалось, что удивило Джека. Дело в том, что еще до отъезда из Майами ему удалось связаться с ней по электронной почте и она через интернет-кафе подтвердила свое согласие встретиться с ним. Неприятное известие об ее отсутствии сообщила Джеку милейшая чета пенсионеров, которая управляла делами штаб-квартиры организации «Дети прежде всего».

– Она уехала в Одиенне, – сказал мистер Робертс.

– Проклятие!

– Нет, Одиенне, – возразил Робертс.

– Понимаю, я хотел сказать… Когда она вернется?

– Не знаю. Там возникла небольшая проблема медицинского характера, которую она вызвалась решить.

– Как нам попасть в Одиенне?

Бесспорно, любое путешествие, как бы хорошо оно ни планировалось и какими бы опытными ни были путешественники, может при некоторых обстоятельствах обернуться провалом. Бесспорно и то, что проблемы, как правило, начинаются с вопроса: «Как попасть в…»

Путешественники взяли напрокат старенький «лендровер» и поочередно вели его в западном направлении. Большая часть дорог между основными городами Берега Слоновой Кости имеют твердое покрытие, за одним важным исключением. Дорога от Корхого до Одиенне имела твердое покрытие только до Бундиали. В переводе Бундиали означало «барабан, высушенный на солнце». Но гораздо точнее было бы сказать: «поднимающаяся здесь пыль так густа, что не видно козла, стоящего рядом». Если бы все дороги были такими, как от Бундиали до Одиенне, то колесо никогда бы не изобрели.

Они достигли окраины Одиенне перед самым заходом солнца. За два часа им встретился только один путешественник – худосочный голый мальчик, ехавший верхом на пятнистой корове. С одной стороны, казалось, что путешественники приехали в никуда, однако Джек понял, почему властители иной эпохи избрали именно это место для строительства столицы всей империи Кабадугу. К западу, до самой границы с Гвинеей, простирался хребет Дьенгуэль. На востоке поднималась гора Тугуколи, восьмисотметровый пик, производивший довольно сильное впечатление, поскольку поднимался прямо из равнинных, казавшихся бесконечными лугов. Джек съехал на обочину дороги, чтобы стряхнуть с себя пыль и насладиться открывшимся видом, прежде чем въехать в город.

– Моя спина меня доконает.

– Не вини в этом меня, – отозвался Тео.

– Никто никого ни в чем не винит.

– Что лишь доказывает, какой великий я человек.

– Что?!

– В следующий раз мы полетим из Абиджана на самолете. И мне безразлично, придется ли держать тебя под прицелом или привязать к крылу, чтобы заставить сделать это.

Джек освежил лицо пригоршней воды из фляги. Тео трудился над своей второй литровой бутылкой крепкого темного пива. Его хорошо охладили при выезде из Корхого, однако послеполуденная жара, тридцать градусов по Цельсию, быстро согрела пиво.

– Как ты думаешь, найдем ли мы ее? – спросил Джек.

– Ага.

– Почему ты так уверен?

– Потому что, если мы не найдем ее, ты будешь скулить всю обратную дорогу домой, как девочка-подросток, и жаловаться на то, что напрасно совершил путешествие. Так что вбей себе в голову, Джек: мы отсюда не тронемся, пока не найдем ее.

– Сильно сказано. Ты никогда не задумывался над тем, чтобы сделать карьеру специалиста в области мотивации?

Тео допил остаток своего пива и сделал вид, что чешет голову одним пальцем, средним, вытянутым во всю длину.

В город они въехали около шести тридцати, через несколько минут после того, как большинство мусульманского населения, насчитывающего сорок семь тысяч жителей, закончило вечернюю молитву. Из всех архитектурных исторических ценностей в этом традиционно сельскохозяйственном городе осталась лишь одна большая мечеть. Остальную часть старых кварталов поспешно снесли в рамках программы радикального плана урбанизации, в результате чего тенистые улочки и старые дома уступили место совершенно безликим современным постройкам. Это вызывало крайнюю озабоченность проблемами развития Берега Слоновой Кости, поскольку эта страна потеряла больше влажных лесов, чем какая-либо другая в мире.

– Чем это пахнет? – спросил Джек.

– Похоже на древесный уголь, – ответил Тео.

Они подъехали к гостинице «Фронтирьеры», одной из лучших в городе, но в ней, как выяснилось, Рене Феннинг не числилась. Ее коллеги в Корхого не знали, где она остановилась. Они лишь сказали Джеку, что это, должно быть, какое-то строение рядом с «Фронтирьерами». Этим строением оказалась гостиница «Туристель», где жили в основном государственные служащие, либо приехавшие из Мали, либо собирающиеся ехать в Мали. Клерк, стоявший за конторкой, был не очень силен в английском языке, но тем не менее болтлив.

– На базар три дня назад быть пожар, – сообщил он.

– Этим и объясняется запах, – прокомментировал Тео.

Клерк провел Джека и Тео по пыльной дорожке к тыльной стороне здания, где размещался большой кафетерий, превращенный в госпиталь. Вдоль одной из стен стояло около полудюжины коек, а еще дюжина – вдоль другой стены. Пол был устлан разноцветными циновками. Большая часть коек была пуста. Казалось, пик чрезвычайного положения уже миновал. Джек насчитал одиннадцать пациентов. У многих были забинтованы либо кисти рук, либо руки от плеча до кисти.

Женщина в самодельной хирургической маске, единственный белый человек в госпитале, подошла к ним.

– Вы, надо полагать, Джек Свайтек.

– Да, а это мой друг Тео.

Она сняла шарф, прикрывавший лицо, и Джек понял, что это была вовсе не хирургическая маска, а вполне уместная в мусульманской стране часть женской одежды. В особенности если этой женщиной была блондинка-американка, которая изо всех сил старалась не оскорбить чувства туземцев.

– Я Рене, – представилась она, пожимая пришедшим руки. – Вы, ребята, не против того, чтобы выйти наружу вместе со мной? На вас пыль, а мы здесь делаем все возможное, чтобы уберечься от инфекции.

Рене вывела их через заднюю дверь. Наступила ночь, и Джека очень удивило, что за такое короткое время после захода солнца так быстро похолодало.

– Жаль, что мне пришлось удрать от вас из Корхого, – сказала Рене.

– Ничего. Мы понимаем, что вас заставила сделать это крайняя необходимость.

– Самое худшее уже позади. Работы было много, но нам в конце концов удалось эвакуировать наиболее пострадавших людей в Абиджан.