Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Навозный жук летает в сумерках… - Грипе Мария - Страница 15


15
Изменить размер шрифта:

Похоже, все это только доказывает, что Юнас прав.

Но надо ли ему об этом говорить? Ведь тогда им, наверное, придется день и ночь охотиться за египетскими статуями. А Давида не оставляло предчувствие, что кроме статуи было что-то куда более важное.

Во-первых, это мысли Андреаса, которые Эмилия доверила потомкам, то есть им.

Вообще-то, это слишком большая ответственность. Как определить, что время для мыслей Андреаса действительно пришло? Ведь Давид даже не был уверен, что сможет в них разобраться.

А Эмилия — интересно, насколько хорошо она понимала Андреаса?

Андреас много писал ей, посылал письмо за письмом, он философствовал, размышлял о жизни и развивал теорию о том, что все живое взаимосвязано.

Что отвечала Эмилия на его письма?

Этого, к сожалению, они никогда не узнают. Скорее всего, ее письма не сохранились. Что-то узнать об Эмилии можно было только из писем, написанных ей другими людьми. Ну и, конечно, из ее единственного собственного письма — потомкам.

Надо позвонить Аннике, узнать, сколько она успела сделать.

«Моя бесконечно любимая Эмилия…»

Анника сидела рядом с магнитофоном и перепечатывала письма. Она слушала голос Давида на пленке — он читал так выразительно, как будто сам написал эти письма, — и мечтала, чтобы…

Нет, она не знала, о чем мечтает. Она выключила магнитофон и напечатала последний отрывок:

«Мои занятия в Вэкшё подходят к концу, и я надеюсь провести половину будущего лета с тобой, в Рингарюде, а осенью уехать в Упсалу, чтобы закончить обучение в университете. Надеюсь, что смогу посещать лекции великого Карла Линнея по ботанике и…»

Тут позвонил Давид.

— Как работа? — спросил он.

— Ничего. Замечательные письма.

— Сколько ты сделала?

— Я почти закончила юношеские письма, которые Андреас писал из школы в Вэкшё. Представляешь, ему было всего шестнадцать, ей — четырнадцать, а они уже были уверены друг в друге.

— То есть?

— Ну, похоже, они уже тогда решили, что будут всю жизнь любить друг друга. Это невероятно. Все письма оканчиваются словами «Вечно твой, Андреас». — Анника смущенно замолчала, возникла пауза, потом Давид сказал:

— А, понятно, но, думаю, в то время было принято так писать. К тому же мы не знаем, что писала она…

— А мне кажется, мы знаем о ее письмах довольно много. Когда читаешь письма Андреаса, то можно легко вычислить, что писала ему Эмилия, чему удивлялась и о чем спрашивала. Андреас тогда еще не начал особенно философствовать. И речь пока что идет о них двоих, об их мечтах и надеждах…

— Да, да, знаю, дальше, наверное, будет интереснее.

Анника снова замолчала. Это было так похоже на Давида — он считал, что философия интереснее, чем сами люди.

— Не уверена, — сказала Анника после паузы. — Но все это тоже очень интересно. Ясно, что Андреас был не самой подходящей партией для Эмилии. Ее отец имел значительное состояние, а отец Андреаса был пономарем.

— Ах, да, отец, Петрус Виик. Бедняга — это он обещал похоронить Эмилию в неосвященной земле, рядом с Андреасом. Интересно, чем все это кончилось? Ты не говорила с Линдротом?

— Говорила, он был очень мил и пообещал найти все, что нам нужно. Например, кто и когда жил в Селандерском поместье и тому подобное. Это совсем не сложно. Существуют старые церковные книги, а также особые книги, которые вели в то время, они называются реестрами умерших, но здесь, в Рингарюде, их не хранят. Они находятся в Вадстене, так что это может занять несколько дней.

— Надеюсь, ты ему ничего не сказала о письмах?

— Нет, что ты, я просто сделала вид, что интересуюсь историей Рингарюда. А Селандерское поместье — самый старый дом в нашей деревне.

Нет, Линдрот ни о чем не расспрашивал… Он сказал, что семейный склеп Селандеров находится в крипте, в нише.[1] Но где похоронен Андреас Виик, Линдрот не знал.

— Подожди минутку, Давид! Кто-то пришел!

Анника убрала трубку от уха и прислушалась.

Вдруг поблизости раздался голос Юнаса. Но звучал он хрипло и странно. Было ясно, что он дурачится.

— Прием! Прием! Говорит Юнас Берглунд! Человек с двумя лицами! У-ха-ха-ха-ха!!!

Юнас старался говорить устрашающе. Но откуда раздавался голос? Где сам Юнас? Голос шел откуда-то снаружи.

— Прости, пожалуйста! — сказала Анника в трубку. — Тут Юнас что-то затеял на улице! Сейчас, я только впущу его.

Но Давид ответил, что Юнас стоит у него под окном и страшным голосом уверяет, что он — человек с двумя лицами…

Анника отложила трубку и пошла к окну проверить. Она все время слышала голос Юнаса, но самого его не было ни за окном, ни за дверью.

— Юнас, пожалуйста, прекрати эту игру в привидения! Выходи, прошу тебя!

Она позвала его из открытого окна и вдруг увидела странный предмет, который висел на крюке за окном. Это еще что такое?

— Это я… у-ха-ха-ха! — раздался изнутри голос Юнаса.

— Дурак! — Анника вернулась в комнату и взяла трубку. Но из трубки тоже раздался голос Юнаса. Это было ужасно — действительно похоже на проделки привидения. Но тут Анника услышала, что Давид тоже смеется.

— Давид, в чем дело? Чем вы там занимаетесь?

Она рассказала о пугале за окном, которое говорило голосом Юнаса.

— Да, я знаю, — ответил Давид. — Юнас здесь, у меня. Он раздобыл себе рацию.

— Где он ее нашел?

— Ну, у меня есть свои каналы, — ответил Юнас своим обычным голосом.

Оказывается, рацию дал ему Янне — Лось. Юнас объяснил, что с рацией он сможет свободно передвигаться и сообщаться с «генеральным штабом» в летней комнате. А в случае, если его присутствие потребуется где-то еще, такая «мобильная» связь ему не повредит.

Юнас был очень возбужден. Он хотел сразу же продемонстрировать свое устройство и провести проверку связи.

Поэтому они все вместе отправились в Селандерское поместье. Давид с Анникой поднялись в летнюю комнату и стали ждать, а Юнас тем временем носился где-то поблизости.

Анника с рацией в руках заняла позицию у окна. Вдруг раздался голос Юнаса:

— Юнас Берглунд вызывает Аннику Берглунд! Прием!

— Да, говорит Анника Берглунд!

— Ты договорила? Прием!

— Что? Ты о чем?

— Ты будешь еще что-нибудь говорить? Прием!

— Что говорить? Что ты раскричался, как ненормальный — «прием», «прием»!

— Я говорю «прием», чтобы ты поняла, что я договорил. И ты тоже должна говорить «прием», когда закончила и хочешь получить ответ!

— А-а. Тогда прием!

— Я нахожусь примерно в двухстах метрах от Селандерского поместья, качество звука хорошее. Как слышно? Прием!

— Слышу тебя хорошо. Прием!

— В штабе все в порядке? Прием!

— Да, здесь все в порядке. Прием!

— Хорошо, выйду на связь из другого места при следующей проверке. Это был Юнас Берглунд, конец связи!

Голос Юнаса пропал, и Анника перевела рацию в режим ожидания.

— Смешной… Думаю, из него может получиться неплохой репортер, — сказала она Давиду.

— Да, Юнас — талант, что ни говори… — Давид засмеялся.

Шкатулка лежала перед Анникой на столе, и она начала перебирать письма.

— Я уже так привыкла к этим людям, — сказала она, — что иногда кажется, будто я их знаю. Просто в голове не укладывается, что они жили больше двухсот лет назад. Я думала об этом сегодня утром, когда перепечатывала письмо Давида.

— Ты имеешь в виду Андреаса?

— Ну да…

— Но ты сказала: «Давида». — Давид посмотрел на Аннику, но она быстро отвернулась. И объяснила, что оговорилась, потому что письма Андреаса начитывал на ленту Давид.

— Когда я их читаю, то чувствую себя немного Андреасом, — признался Давид.

— А я Эмилией…

— Ты, наверное, хочешь сказать, Магдаленой? Ведь ты читаешь письма Магдалены, а не Эмилии.

Но Анника покачала головой. Она ощущала себя Эмилией. На этот раз она не оговорилась.

вернуться

1

Крипта — в первые времена христианства капелла в катакомбах, служила для погребения святых мучеников и для богослужения. Впоследствии — особое сводчатое помещение в храме для погребения знати.