Дети теней - Грипе Мария - Страница 48

– Но я ничего им не сказала, Берта. Кроме того, что мне просто нужно было побыть в одиночестве. Поэтому я и не поехала домой. Вот и все!

– Хорошо. Теперь я по крайней мере знаю.

Мы уселись перед камином. В замке продолжали топить: здесь даже летом было прохладно. Мы говорили о Леони, как ужасно она исхудала. Каролина сказала, что она почти ничего не ест.

– Наверное, у нее несчастная любовь, – сказала я всерьез, но Каролина попыталась превратить это в шутку.

– Думаешь, от несчастной любви аппетит пропадает? В таком случае я бы уже давным-давно умерла от истощения.

– Вот как? Ты что, тоже безответно влюблена?

– Конечно. Разве ты не знала? – Она лукаво взглянула на меня и добавила: Я всю жизнь безответно влюблена в одного человека.

– Вот беда-то! И в кого же?

– В себя, конечно. Неужели не замечала?

– Да, но в таком случае это вряд ли может быть безответно.

Каролина была в игривом настроении, и я пыталась отвечать ей в том же духе. Но она вдруг тяжело вздохнула и, сменив тон, сказала серьезно:

– Это очень несчастная любовь. Совершенно невозможно заставить себя отвечать на собственные чувства. Все это невероятно сложно, доложу я тебе.

– Очень может быть.

– Ты, кажется, думаешь, что я шучу?

Я не ответила. Она с вызовом посмотрела на меня.

– Считаешь, у меня не все дома? Ну, так может, ты и права!

Она вскочила и, захохотав, бросилась на кровать. Я не поняла, над чем она смеется. Это было ни с того ни с сего. И голос у нее был совсем не веселый.

– Что с тобой, Каролина? Мы говорили о Леони. Я за нее беспокоюсь.

– Да ты обо всех беспокоишься. Обо мне тоже, как видно.

– Но сейчас не о тебе речь. Разве ты не видишь, что Леони изводит себя – и физически, и душевно?

– Может, она таким образом привлекает к себе внимание, откуда мне знать!

– Ты так говоришь, чтобы просто уйти от ответа. О несчастной любви я сказала абсолютно серьезно. Мне становится страшно, когда Леони смотрит на тебя. С таким благоговением, как будто увидела самого Бога. Не могла же ты этого не заметить!

– А ты случайно не преувеличиваешь?

– Нет, Каролина! Леони безумно тебя любит. И не делай вид, что ты этого не понимаешь.

Каролина молча посмотрела на меня. Теперь от ее шутливого настроения не осталось и следа.

– Да, просто беда какая-то, – вздохнула она. – И еще эта помолвка… Розильда говорит, они абсолютно безразличны друг к другу. Но почему-то вбили себе в голову, что это их судьба – быть вместе и утешать друг друга, раз они оба такие покинутые и одинокие. Розильда просила меня объясниться с Леони, но я же завтра уезжаю. И потом, она наверняка поняла бы меня превратно.

Да, Каролина вряд ли могла что-то сделать, с этим трудно было поспорить. Все было так нелепо и дико, что просто не верилось. Насколько я поняла из письма Розильды, именно безответная любовь к Каролине свела Арильда и Леони.

Каролина смотрела на меня растерянно.

– Не могут же они всю жизнь преклоняться передо мной! – простонала она. – Уж лучше бы они в монастырь ушли. Если б я только знала, чем это кончится!

Она поднялась, подошла к столу и зажгла лампу. За окнами стало совсем темно. Было уже в самом деле поздно, я хотела уйти, но она попросила меня остаться. Что-то было у нее на сердце. В глазах ее появился темный, таинственный блеск. Мы сели за стол, и вдруг она положила свою руку поверх моей и прошептала:

– Берта… Я должна тебе кое-что рассказать. Знаешь, что со мной случилось?

– Что?..

Она понизила голос до еле слышного шепота, как будто выдыхая слова – точно боясь, что в комнате есть кто-то еще. И начала свой рассказ.

– Это было вечером, перед тем как я собиралась перебраться к Сигрид. Я собрала свои вещи, а потом просто сидела и думала. Сигрид – личность необыкновенная, сама знаешь. Накануне моего переезда она позвала меня к себе поговорить. И сказала, что давно, с самого начала поняла: я не та, за кого себя выдаю. Что я девушка, а не парень. Странно, но мне не стало стыдно, ни капельки, наоборот – будто камень с души скатился. Она меня совсем не упрекала. Мне даже показалось, что она меня понимает…

Каролина смотрела прямо перед собой и говорила так, словно размышляла вслух. Как будто сама хотела разобраться в том, что произошло.

– Я часто думаю о том, как много во мне лжи и вероломства, но в тот вечер мне было удивительно хорошо и спокойно. Я пришла в согласие с самой собой. Я была рада, что Сигрид пригласила меня пожить у себя. И решила, что всегда буду откровенна с ней – так же как пыталась быть с тобой, Берта, хотя это и не всегда получалось. Для такого человека, как я, который так легко умеет притворяться, очень важно хотя бы с кем-то быть абсолютно откровенным. С тем, кто знает, какая я на самом деле. Понимаешь?

Она вопрошающе посмотрела на меня. Я молча кивнула.

– Вот такие мысли вертелись у меня в голове. Время прошло незаметно. Часы пробили полночь, и я уже собиралась ложиться, как вдруг почувствовала, что на меня кто-то смотрит, хотя прекрасно знала, что я одна. Как бы тебе это объяснить… Чувство такое, будто здесь находится тот, кого тут не может и не должно быть. Ты знаешь, меня нелегко испугать, но в тот момент мне стало по-настоящему страшно. Я сидела за столом, там, где ты сейчас, и отчетливо ощущала, что за моей спиной, в дверях, кто-то стоит и смотрит. Горела лампа – точно так же, как сейчас рядом с тобой. И точно так же круг света лежал на этом столе.

Каролина поднялась и подошла к ночному столику. Взяла спички и зажгла стоявшую на нем свечку, продолжая рассказывать.

– А здесь, на ночном столике, горела свечка. Не знаю, что на меня нашло, но от страха я взяла и погасила лампу. Однако в темноте я почему-то почувствовала себя уверенней и в конце концов осмелилась оглянуться и посмотреть на дверь. Мне показалось, что она слегка приоткрыта. Ее нужно было просто захлопнуть. Подойти, раздвинуть портьеры… От одной только мысли об этом душа у меня ушла в пятки. Но я смогла взять себя в руки. В комнате было совсем темно, так что за свечкой к ночному столику я пробиралась почти на ощупь.

Каролина не просто говорила – она разыгрывала передо мной свой рассказ. Взяла свечку и медленно, на цыпочках начала пересекать комнату, одной рукой прикрывая огонек. Я следила за ней, как зачарованная, по моей спине бежали мурашки. Она смотрела на дверь широко открытыми глазами, и во взгляде застыл ужас. Звук шагов тонул в мягком ворсе ковра, и когда она на секунду останавливалась, слышно было лишь ее воспаленное дыхание.

– Вот так, медленно-медленно я приближалась к двери. Так осторожно-осторожно… Чтобы свечка не погасла и я не осталась в полной темноте.

Ее шепот был теперь едва слышен. Вокруг нее по стенам двигались тени, пламя свечи слегка дрожало.

– Но когда я подошла к двери, когда раздвинула портьеры – вот так! – дверь уже была закрыта, как сейчас. Видишь, никакой щели. Но ведь она только что была приоткрыта! Не могла же она захлопнуться сама! Я застыла на месте. Знала, что за мной следят, и ждала. Возможно, тот, кто закрыл дверь, стоял с обратной стороны и тоже ждал?

Внутри у меня вдруг все похолодело, даже сердце перестало биться. Я до смерти перепугалась. Но в то же время словно какая-то чужая воля взяла мою руку и начала медленно приближать к дверной ручке. Я нажала на ручку – и дверь отворилась…

Каролина открыла дверь и резко отпрянула. Как будто там кто-то стоял. Ее голос стал хриплым, точно ей было тяжело дышать, а говорить стоило больших усилий.

– За дверью стояла женщина! Сейчас там никого нет. Но тогда!.. Я не знала, из какого она мира – живых или мертвых. Она была очень бледной. Я чувствовала на себе ее взгляд и изо все сил старалась с ним не встретиться, но мои глаза мне не подчинялись и смотрели все выше и выше. Наши взгляды встретились, как две молнии. Мне стало больно. Я подумала, что сейчас ослепну, и прижала к глазам ладони. Но я поняла, что должна выдержать, и посмотрела на нее снова. Я чувствовала, как мой взгляд тонет в ее глазах, точно так же как ее взгляд тонул в моих. Мы вглядывались в глаза друг другу, пока взгляды не достигли самого дна. По мне как будто пробежал ток, я вся затряслась. Она тоже заметно дрожала. Потом она выдохнула – и свечка погасла. Или, может, она нарочно ее погасила, не знаю. Как бы то ни было, вокруг стало темно. И тут она рванулась к двери в коридор. Я скорее чувствовала, чем слышала, как она убегает. Я заперла дверь на ключ и решила, что больше ни дня не останусь в замке. А на рассвете уехала. В тот момент я была уверена, что больше никогда сюда не вернусь.