Дети теней - Грипе Мария - Страница 24

Она заплакала. Сжала мою руку и прошептала:

– Это была Лидия, Берта… моя маленькая Лидия…

Зрение у Амалии всегда было неважное, и с годами не улучшилось. Но в ту ночь она видела все невероятно ясно. И ясней всего – Лидию, когда она наконец вышла из тени. Там, в розовом саду.

– И тогда я подумала, – шептала Амалия, – что, может быть, я увидела ее не глазами, а своим старым сердцем. Понимаешь, о чем я говорю?

Конечно, я прекрасно понимала. Когда глаза видят то, что волнует сердце, то сердце помогает глазам видеть. Так и должно быть.

Амалия поразмыслила над моими словами. Они ей понравились, и она кивнула.

– Да, Берта, так и есть. Но чтобы сердце помогало нам видеть, мы должны сильно любить. А уж как я любила мою Лидию! Господь помог мне, не иначе…

Она тяжело вздохнула и надолго замолчала. Мне даже показалось, что она забыла о моем присутствии. Но Амалия продолжала судорожно сжимать мою руку.

– А я-то верила, что она обрела вечный покой! Хотя самоубийцам он дается редко…

Она опустила голову и теперь продолжала говорить как бы сама с собой.

– Если мать Лидии не обрела покоя, я не удивлюсь. Душа у Клары всегда маялась. Но Лидия – ведь она была такой сильной. Это из-за Клары она лишила себя жизни. Ну да какая разница… Самоубийство – тяжкий грех. Но разве Лидия не искупила свои грехи при жизни? – продолжала вслух размышлять Амалия. – Ведь на ее долю выпало столько страданий. И при этом она всегда была такой хорошей, такой доброй…

И неужто Господь, наш отец милосердный, стал бы наказывать ее столь сурово? Он должен был понять, что Лидия лишила себя жизни из-за того, что считала, будто вредит своим детям. Она пожертвовала собой. Покойная мать постоянно следила за ней. Отнимала ее у детей, преследовала в снах. И сбила с пути.

Амалия замолчала, погрузившись в мысли. И вдруг повернулась ко мне с выражением муки в глазах.

– Ее тело так и не нашли, Берта…

Раньше Амалия думала, что это не имеет значения, но теперь начала сомневаться. Возможно, душа не находит покоя, если тело не похоронено в освященной земле?

Она с тревогой смотрела на меня. Я покачала головой и ответила, что этого не может быть. Как же тогда люди, которые жили до Христа? Они ведь тоже не лежат в освященной земле и, значит, должны всем скопом бродить по земле, как беспокойные души.

– Нет, это невозможно, – еще раз сказала я, пытаясь утешить Амалию.

Если бы вместо этого я могла рассказать ей, что Лидия жива! Что в ту зимнюю ночь по розовому саду бродило не привидение, а она сама. Но я должна была молчать.

Амалия шла рядом, кивая в такт собственным мыслям. Потом остановилась, изо всех сил сжала мою руку и прошептала:

– Это была Лидия, Берта. Я знаю. Это была Лидия…

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Неудача с ключом явно обескуражила Софию. Она удалилась в свое имение и в замке больше не показывалась. Все радовались, хотя никто не сомневался, что это лишь временная передышка. Оставалось только гадать, что София предпримет в следующий раз.

– К сожалению, мы ничего не можем сделать, пока не узнаем, что ей нужно, – сказала Каролина. – Но ведь еще не поздно.

– В каком смысле?

– Нам просто нужно покопаться в этих комнатах.

Я вздрогнула. Неужели она всерьез?..

– Ты же знаешь, что Аксель держит ключ при себе.

– Знаю-знаю.

Она многозначительно улыбнулась, как бы напоминая: да будет тебе известно, для меня не существует закрытых дверей! Я могу войти в любую.

Худшее состояло в том, что она ни капельки не шутила. Пыталась же она отпереть отмычкой двери в подвал и на веранду у нас дома. Что она теперь задумала? Наткнувшись на мой подозрительный взгляд, она тут же пошла на попятную.

– Прости, Берта. Я просто пошутила…

– Честно?

– Конечно. Я ничего не буду делать без тебя. Можешь не сомневаться.

Это прозвучало искренне, но мне верилось с трудом. Да, пока я в замке, она будет тише воды, ниже травы. А потом? Что случится, когда никто не будет ее удерживать, – вот в чем вопрос.

Я сменила тему. В любом случае я ничего не могла поделать. Скоро я должна была уехать. И на душе от этого с каждым часом становилось тяжелей…

Теперь, когда София уехала из замка, вдруг появилась Леони. Ей удалось отпроситься – «чтобы побыть с Помпе», как она сказала. Это была правда, но только наполовину. Побыть с Карлом ей хотелось не меньше.

Помпе неохотно покидал комнату Максимилиама. Но у него было шестое чувство – он заранее знал, когда придет Леони. Как только Леони выходила от Вещей Сигрид, Помпе вскакивал и, радостно виляя хвостом, мчался ей навстречу. Они всегда встречались на одном и том же месте. Когда Леони приближалась к воротам, Помпе был уже там, нетерпеливо царапая дверь. Вот так и мы узнавали, что скоро придет Леони.

Но раза два Помпе все-таки дал осечку: Леони не пришла. Тогда его радость мгновенно сменялась тоской. Он заскулил и разочарованно поплелся к себе. А потом мы узнали, что Леони действительно собиралась к нам, но ее задержали в последнюю минуту.

Точно так же Помпе вел себя и во Франции, но тогда – в отношении Максимилиама. Мне Помпе очень нравился, но он, к сожалению, меня не признавал. И Каролину тоже. С другой стороны, были ведь и такие люди, которых он просто терпеть не мог. К ним относилась София, что делало ему честь. София не любила животных. Она считала, что от собак «дурно пахнет» и что они «негигиеничны». Помпе ей приходилось терпеть лишь ради того, чтобы не поссориться с Максом. Но никакие хитрости не помогали – Помпе ее не выносил.

Между тем мое пребывание в Замке Роз подходило к концу.

В один из вечеров к нам пришла Леони. Она была свободна и собиралась выпить с нами чаю. И вдруг обнаружилось, что Каролина исчезла. Вообще-то ее не было видно целый день. Я знала, что они с Арильдом катались верхом, но это было утром, и с тех пор она куда-то запропастилась. Арильд тоже не знал, куда она могла деться. Ему она сказала, что должна побыть в одиночестве и подумать.

– Это уважительная причина, – сказал он Леони, сидевшей с несчастным видом.

Арильд предположил, что Каролина отправилась на прогулку и, возможно, зашла в деревню за почтой. Она и раньше пропускала вечерний чай, так что в этом не было ничего особенного. Но бедная Леони сидела как на иголках. Она ведь отпросилась, чтобы увидеться с Карлом. Она вся изнервничалась и вскакивала, когда кто-то открывал дверь. Но каждый раз оказывалось, что это лишь прислуга.

В конце концов я решила сходить и посмотреть: может, Каролина уже вернулась и была в своей комнате? Но ее там не оказалось. Верхней одежды тоже не было. Сначала я хотела выйти из замка и отправиться ей навстречу, но было холодно, и я не знала, по какой дороге она пошла, поэтому передумала.

И все же у меня не было ни малейшего желания возвращаться к остальным и смотреть на страдания Леони, так что вместо этого я решила прогуляться по коридорам замка. Я разглядывала старинные портреты давно почивших предков Стеншерна, представляя, как они ходили по замку. Фантазии так захватили меня, что иногда даже чудилось, будто я слышу их шаги и шелест шелковых платьев.

Наконец, по своему обыкновению, я добралась до комнат Лидии Стеншерна.

Мне нужно было подняться по ее лестнице в последний раз перед тем, как уехать. И, прислушиваясь, постоять у дверей. Это был ритуал. Я прошлась по лестнице вверх и вниз, считая ступеньки. Тридцать семь в одном пролете и тридцать три во втором. Всего – семьдесят.

И вот, стоя на площадке перед дверью и уже собираясь уйти, я вдруг услышала шаги. Осторожные, но отчетливые. Мне это не показалось. Я слышала их ясно, и доносились они из комнат Лидии. Сердце у меня замерло. Это была она – Лидия! Шаги приближались к двери и были уже совсем рядом.

Моим первым желанием было немедленно сбежать вниз. Исчезнуть как можно скорее. Но я осталась. Не сдвинулась с места. И теперь было слышно, как в замке, с обратной стороны, осторожно поворачивается ключ. Потом звуки на секунду замерли. Как будто тот, кто был за дверью, насторожился. А я стояла, словно окаменев. Только смотрела, как в замке медленно-медленно поворачивается ключ.