Дети стеклодува - Грипе Мария - Страница 6

Чуточку поодаль кучер сдержал лошадей, и экипаж остановился посреди дороги. Кучер слез с облучка и отворил дверцу. Дети толпой ринулись к экипажу и окружили его, но кучер прогнал их. Зато он помахал Класу и Кларе, чтоб они подошли ближе. Подумать только — в этом экипаже хотели купить только их цветы!

В экипаже сидели важные господа — красивая дама и знатный господин. С улыбкой смотрели они на серьёзных малышей, стоявших разинув ротики. Особенно улыбался им мужчина. Он сказал, что узнал их, осенью он купил у их отца стекло на Блекерюдской ярмарке. Помнят ли они это?

Нет, они не помнили. Но всё-таки он хотел купить их цветы. Он сказал что-то кучеру, и тот вытащил большую монету и дал её Кларе, но тогда богатый господин захотел, чтобы он дал монету и Класу.

Дети были так изумлены, что даже не сообразили отдать цветы, и кучеру пришлось сказать им, чтобы они преподнесли цветы даме.

Взяв цветы, дама положила их рядом с собой в экипаже. Она не очень-то разглядывала букеты, но мужчина сказал, что цветы — красивые. Потом он снова улыбнулся Класу и Кларе и спросил даму, не кажется ли ей, что дети — забавны.

— Да, — ответила она, — в самом деле, они милы. Поедем дальше!

— Как хочешь, мой друг, — сказал он, кивнув детям.

Кучер закрыл дверцу. Он был жутко старый и, прежде чем влезть на облучок, строго взглянул на детей и сказал, чтоб они не потеряли деньги, а шли бы прямо к отцу с матерью.

— Потому что это — большие деньги, — серьёзно добавил он.

Экипаж тронулся, красивая бледная рука утомлённо помахала им между шторками, на миг показалось в окошке лицо знатного господина, но потом лошади понеслись вместе с экипажем с такой жуткой быстротой, что он тотчас исчез в облаке пыли.

Клас и Клара, совершенно онемев и разинув рты, смотрели ему вслед. Но тут же все дети окружили их, чтобы посмотреть на монеты. И они вскоре наверняка остались бы ни с чем, если бы в тот же миг не примчалась бледная от испуга София.

Но она несколько удивилась, увидев, сколько выручили дети. Удивилась и обрадовалась.

— Это — настоящее золото, — сказала она.

Они пошли домой и стали ждать отца, но теперь уже София не осмеливалась больше бегать к развилке. Теперь она терпеливо сидела дома.

Время шло, и наступил вечер. Альберта всё не было. И вернулся он, когда минуло десять часов и дети уже давным-давно спали в сундуке.

Он попал в беду: крестьянин, конечно, напился до чёртиков на ярмарке и ехал как сумашедший, так что воз на обратном пути опрокинулся в канаву. Весь товар Альберта разбился вдребезги, но какое это имеет значение? Всё равно никто не желает покупать его стекло. Он не продал ничего. Как всегда!

Никто из богачей не зашел на этот раз к нему в лавку, никто ничего у него не купил. От досады Альберт просто не находил себе места.

София с таинственным видом расхаживала по горнице, но ничего не говорила. Когда же он кончил свой рассказ, она достала золотые монеты, которые получили дети, и показала ему.

— Представь себе, прежние покупатели были здесь, — сказала она.

Альберт вытаращил глаза.

— Тебе ведь нечего было продавать, — сказал он.

— Продавала не я, — рассмеялась она, — а дети. Они собрали цветы и продали их внизу, у дороги.

И она рассказала о шикарном экипаже, в котором ехали знатные господа, пожелавшие купить у их детей, другим не дозволили даже подойти к экипажу. София страшно гордилась этим, но Альберт нахмурился. Прежде всего ему было не по душе, что она оставила детей без присмотра.

А кроме того, ему было горько, что несколько увядших цветочков, оказывается, ценится дороже, нежели его искусная работа. К чему тогда всё его мастерство стеклодува?

Да, вот так и закончилась весенняя ярмарка.

6

Настало и ушло лето, потом зима, и вот год подошёл к концу.

Альберт и София видели, как меняются времена года, а дети становятся старше, но в остальном всё было по-прежнему. Жизнь бежала старой колеёй.

К добру или к худу, но Альберт по-прежнему выдувал стекло. А работая, он всегда был счастлив. Тогда он не задумывался над тем, как пойдет торговля. Во время работы он забывал всё на свете и был доволен.

Он хотел бы не выходить из мастерской и не ездить на ярмарки. Но это была единственная возможность продать свою работу, так как в городе его изделия вовсе не покупали, и с выручки за него никому бы не прожить.

София же, наоборот, всегда ждала ярмарку. Там она просто оживала. А нынешней осенью её обещали снова взять с собой. Дети подросли, да и ярмарка в Блекерюде в нынешнем году будет позднее, не раньше конца мая, когда так тепло и чудесно.

София постоянно думала о том, что на этот раз у Альберта всё пойдёт прекрасно. «Когда-то же улыбнётся нам счастье, — думала она. — Когда-то же наступит наш черёд! Так почему бы не в следующий раз?» Да — всякий раз она чувствовала — вот теперь — ТЕПЕРЬ это произойдёт! Альберт продаст все свои кубки и чаши!

Её надежды прибавляли Альберту сил. А когда они нагружали повозку, он и сам уверовал в удачу; так что радостные и преисполненные ожидания, отправились они в путь этим прекрасным майским утром.

А день в самом деле был такой чудесный! Дала уже цвет черёмуха, струившая свой аромат, а пух одуванчика плыл в лучах солнца над ярмарочной площадью. В такой день всё должно быть хорошо!

Казалось, и все думали то же самое. Сколько народу понаехало. И увеселений на ярмарке было куда больше, чем обычно. Какой-то человек привёз кукольный театр. Появилась настоящая карусель, а в одной из палаток выступали шпагоглотатель и укротительница змей. Один шарманщик привёл с собой медведя, а другой — обезьянку.

Детей с родителями понаехало множество! Цыгане — те всегда привозили своих красивеньких малышей, но появились и другие дети, ярмарка так и кишела ошалевшими от радости ребятишками.

Увидев всё это, София сказала Альберту: пожалуй, хорошо, что они взяли с собой Класа и Клару. Им, мол, тоже надо немного повеселиться. И, ясное дело, Альберт с ней согласился.

Здесь ведь было на что поглядеть детям!

А особенно удивительна была лавка, где продавались куклы. Какая-то старушка понашила всех этих кукол, которые сидели и стояли на полках или свисали на шнурках с потолка. Куклы были большие, иные величиной с маленького ребёнка, и у них были совершенно очаровательные голубые глаза-пуговки и кудрявые волосы. Платья были так хорошо сшиты, что все, кто их видел, просто диву давались.

Вокруг этой лавки всегда толпился народ: и матери, и дочки стояли, ощупывая платьица, поглаживая головки кукол и восхищенно вздыхая. Но куклы были дороги и не всем по карману. Большинству приходилось томиться в ожидании, как пойдут их собственные дела, а уж потом думать о покупке кукол. И только богатые горожане могли купить их сразу.

София с Кларой много раз побывали возле кукольной лавки и уже пришли к согласию, какую куклу купят, если отцу удастся продать свои кубки и чаши.

Это была одна из самых больших и самых дорогих кукол, и ни мать ни дочь не думали всерьёз, что кукла станет их собственной куклой, но ведь мечтать — денег не стоит! У куклы были длинные золотистые косы, а одета она была в роскошный бархатный плащ — чёрный и лиловую кружевную косынку. Невозможно представить, до чего она была красива!

Всякий раз, когда София брала с собой Клару — посмотреть на куклу, — обе они тревожились, не продана ли уже кукла? Но, подумать только, она по-прежнему висела в своём углу, покачиваясь на шнурке. Им казалось, словно она только их и ждёт.

И когда Альберт, в самом деле, продал несколько чаш, Клара начала надеяться всерьёз. И София тоже — может быть, всё-таки…

Другой стеклодув, с которым Альберт делил лавку, само собой, торговал, как обычно, но на этот раз товара у него было не так много. А у людей в этот сверкающий солнечный день было изумительное настроение и рука сама тянулась за кошельком.

Сосед Альберта распродал всё уже после полудня, и тогда люди вместо него пошли к Альберту.