Приглашение к греху - Энок Сюзанна - Страница 6

– Студия Лоуренса тебя отвергла.

– Портрет герцога Мельбурна заставил бы их пересмотреть свое решение.

– Ты такая целеустремленная.

– Скажи честно, Энн, ты думаешь, что это имеет значение, заинтересовал ли меня лорд Закери или нет? При такой родословной он мог бы жениться на дочери принца-регента, если бы захотел. Сомневаюсь, что, имея выбор из сотен молодых леди высшего общества, он выбрал бы девушку из семьи Уитфелд. – Она хихикнула. – Даже Сьюзен.

– Не говори ей об этом. – Она заглянула в альбом. – Вижу, кого ты рисуешь. Он действительно очень красив.

– И слава Богу. Но независимо от того, красавец он или урод, мне важнее написать его портрет, чем выйти за него замуж.

Энн поцеловала сестру в щеку и встала.

– Для тебя – да, но я не умею рисовать.

– Это означает, что ты тоже собираешься принять участие в охоте на лис?

– Кто-то же должен поймать лиса. Какое-то время я буду бежать вместе с другими гончими, чтобы посмотреть, как будут разворачиваться события.

– Тогда удачи тебе.

Кэролайн посмотрела вслед сестре. Если даже рассудительная Энн уже мечтает о лорде Закери, это не сулит спокойной жизни. Он, безусловно, красив, но она ни за кого не собирается выходить замуж, тем более за лорда. Брак для нее означал сплетни, вышивание, заботу о нарядах – все, что угодно, только бы чем-то заполнить пустоту бесконечных дней. Возможно, ее сестры мечтают именно об этом, но она лучше умрет.

Каким бы он ни был красивым, ей нужно только одно: нарисовать его портрет, который должен прибыть в Вену к двадцатому числу этого месяца.

Опять Кэролайн Уитфелд не спускает с него глаз. Закери старался не обращать на это внимания, но всякий раз, как он оглядывал стол, дабы вовлечь всех членов семьи в общую беседу, он ловил на себе ее взгляд.

Это было бы менее заметно, если бы она принимала участие в разговоре, но, по всей вероятности, ей было интересно только смотреть на него. Он поймал себя на том, что смотрит на нее чаще, чем на других, но она была единственной, от которой ему не приходилось отбиваться. А какие у нее необычные глаза – зеленые, с коричневыми крапинками… Закери встряхнулся. Здесь надо быть начеку, а то его невнимательность может обернуться весьма неприятными затруднениями, да еще умноженными на семь.

– Лорд Закери, это правда, что у вас два старших брата? – спросила одна из близнецов.

Он проглотил кусок жареного цыпленка и кивнул:

– Да, Шарлемань и Мель…

– И все вы не женаты?

Неудивительно, что все сидевшие за столом пообедали, кроме него. Ему все время приходилось отвечать на вопросы, так что он едва успевал что-нибудь проглотить.

– Мельбурн вдовец, но да, сейчас мы все не женаты.

– Мама сказала, что ваша сестра недавно вышла замуж за маркиза Деверилла. Это правда?

– Да, в прошлом месяце в Шотл…

– Вам нравится цыпленок, лорд Закери?

Те два кусочка, которые ему удалось проглотить, были холодными.

– Очень вкусный. Спаси…

– Я тоже люблю жареных цыплят, правда, Энн? А вы любите танцевать вальс?

А старшая сестра продолжала смотреть на него почти в упор. Это уже начало его раздражать.

– Я люблю танц…

– У нас был учитель, который научил нас всем современным танцам. В Троубридже великолепный зал для танцев и раутов. Они украшают его серебряными лентами и воздушными шарами. Это так красиво!

Закери не знал, что было более невежливо – смотреть в упор или обрывать его на полуслове.

– Лорд Закери, вы…

– Лорд Закери, как…

– Милорд, вы…

Он положил вилку и повернулся лицом к старшей сестре.

– Мисс Уитфелд, вас что-то беспокоит? Она прищурилась.

– Нет, милорд.

Он заметил, что девушки перестали забрасывать его вопросами и вообще замолчали. Даже мистер Уитфелд, который не обращал внимания на болтовню, сосредоточив его на жареной картошке у себя в тарелке, замер с вилкой на полпути ко рту. Закери, обескураженный неожиданной тишиной, стал наконец есть.

– О! Простите.

Но прежде чем он начал жевать, какофония возобновилась:

– Лорд Закери, а как зовут вашу лошадь?

– Саграмор.

– Как рыцаря в легенде о короле Артуре?

– Да.

– А вашу собаку?

– Гарольд.

А старшая сестра все смотрела и смотрела на него и не принимала участия в общем разговоре.

– Лорд Зак…

– На что вы так смотрите, мисс Уитфелд? – В такой ситуации трудно научиться терпению. Но никто не скажет об этом Мельбурну.

– На ваши уши, милорд, – ответила она совершенно серьезно.

– Мои… – Такого ответа он не ожидал. – Мои уши?

– Да, милорд.

Он украдкой так повернул нож, чтобы увидеть в отражении свои уши. Кажется, оба они были целы.

– А что такого интересного в моих ушах, позвольте спросить?

– Их форма.

Ему показалось, что ее губы дрогнули, но, возможно, это ему показалось. Теперь все остальные Уитфелды смотрели на его уши.

– Мне казалось, уши у всех более или менее одинаковы.

На сей раз он увидел, что в ее глазах промелькнул озорной огонек, а в уголках глаз появились морщинки.

– Нет, милорд. У вас особенные уши.

– Это верно, потому что старший брат часто таскал его за уши, чтобы Закери вел себя хорошо, – вставила тетя Тремейн.

– У меня самые обыкновенные уши, – заявил Закери.

– Я считаю, что у вас прелестные уши, – отважилась самая младшая из Уитфелдов.

– Нет, они не прелестные, а красивые, – поправила ее другая сестра.

Завязался спор: можно ли называть уши мужчины «прелестными» или «хорошенькими», или более подходящими были бы мужские комплименты. Закери воспользовался моментом и, наклонившись через угол стола в сторону старшей сестры, пробормотал:

– С моими ушами что-то не так?

У нее в первый раз после начала разговора слегка порозовели щеки.

– Нет. Но вы спросили, на что я смотрю, а я ответила. Если я была слишком прямолинейна, прошу меня простить.

– Ничего страшного. И все же – почему мои уши? Она опустила ресницы.

– Я их изучала. Я хочу нарисовать ваш портрет.

– Вы часто говорите мужчинам, с которыми едва знакомы, что хотите нарисовать их портрет?

Она покраснела еще больше, но посмотрела ему в глаза.

– Нет, милорд. Вы первый.

Да, это очень странное начало флирта. И к тому же весьма смелое, если учесть, что совсем близко за столом сидели ее родители. Как бы она это ни называла – рисовать или целоваться, – он не возражал. По крайней мере она не трещала без умолку, как остальной выводок. Вообще-то Уитфелдов можно было бы считать друзьями его семьи, а это означало, что он не может затевать ничего скандального. Но с другой стороны, она…

– Так нарисуйте, – улыбнулся он. – Но вы должны будете показать мне, что у вас получилось.

– Разумеется, милорд.

Возможно, пребывание здесь будет не таким скучным, как он ожидал.

– А где мы встретимся… чтобы вы… для портрета? – Он поддержал ее довольно очевидный намек.

– Как насчет того, чтобы вы пришли в мою мастерскую завтра утром? – предложила она. – Около восьми. Я думаю, до девяти часов нам никто не помешает.

– Я захвачу с собой свои уши. – И все остальное, добавил он про себя.

– Ты видела письмо, которое она получила? – спросила миссис Уитфелд его тетю.

– Да, многообещающее.

– Месье Танберг пишет, как истинный джентльмен, А он даже не англичанин.

Закери сдвинул брови. Он, видимо, что-то пропустил.

– А кто это…

Он не закончил вопрос, потому что разговор неожиданно перекинулся на Бо Браммела и его манеры джентльмена. Этот человек был хлыщом, но девицы Уитфелд и слышать об этом не хотели. Поэтому Закери попридержал свое мнение при себе и лишь прокомментировал несколько встреч, которые были у него с Браммелом.

Однако его внимание было приковано исключительно к Кэролайн. Прежде чем решиться на флирт, нужно задать несколько вопросов тете Тремейн. Хотя она была самой близкой из родственников, у нее, по словам Мельбурна, всегда была пугавшая всех тенденция жить и действовать по собственному плану.