Приглашение к греху - Энок Сюзанна - Страница 14

Что же все-таки в ней такого? Остальные были готовы на все, чтобы понравиться ему. Они, конечно, ждут, что получат что-то взамен. Это «что-то» было замужество. Кэролайн не хотела замуж и, возможно, именно поэтому привлекала его. К тому же ее мягкие губы были на вкус словно теплая летняя клубника.

Если она попросит его пофлиртовать с нею, отказать будет не по-джентльменски. Все, что ему надо сделать, – это заставить ее понять, что он больше чем просто руки, уши и портрет маслом на холсте. Сделав еще глоток жидковатой мадеры, Закери оглядел гостиную. По мнению его брата, вернувшись в Лондон, он должен будет продемонстрировать, что стал ответственным и терпеливым. И просто сопровождать тетю было мало, чтобы заслужить одобрение Мельбурна.

У него, однако, была еще одна возможность проявить себя. Получить выгоду от его присутствия могла не только Кэролайн. Если эти девочки Уитфелд так хотят выйти замуж – что совершенно очевидно, – кому-то надо было привести в чувство это семейство.

Интересно, что подумал бы Веллингтон, если бы узнал про проект реформирования Уитфелдов, предложенный одним из Гриффинов. На сей раз Закери не удержался от усмешки. Черт, если ему удастся организовать жизнь этих Уитфелдов, с Бонапартом он справится без труда.

Но как это осуществить?

Впрочем, на данной стадии даже не имело значения, как и зачем он будет это делать. Если уж человек по фамилии Гриффин что-то решил, он своего добьется, будь то нечто серьезное или так, мелочь. А этому Гриффину надо многое доказать – и семье, и самому себе. Он сейчас дрессирует собаку, и то, что он задумал, не может быть намного сложнее.

Неожиданно Закери почувствовал удар трости по колену и увидел, что рядом с ним садится тетя Тремейн.

– Я завтра собираюсь писать письмо твоему брату, чтобы сообщить, что мы задерживаемся здесь на две недели.

– Очень хорошо, – тихо ответил он, одновременно кивая одной из близнецов, хотя представления не имел, о чем она болтает. – Я думаю, ему все равно, где мы, лишь бы я не имел доступа к Королевской конной гвардии в Лондоне.

– Я не держу тебя здесь. – Голос тети был недовольным. – У тебя есть лошадь, так что скачи обратно в Лондон, если ты так хочешь.

Но это лишь докажет, что Мельбурн был прав: он ни одно дело не может довести до конца. А он, словно ребенок, должен доказать, что может завершить одно дело, прежде чем приняться за другое. Но тетя Тремейн не была в этом виновата. Он прикрыл ладонью пухлую руку тети.

– Мельбурн дал мне задание, и я его выполню. Кроме того, мне здесь нравится.

– А мне нравится твое общество, – улыбнулась она.

Помимо этого, если Закери не может справиться с таким пустяком, как просто тащиться за тетей Тремейн, Себастьян землю перевернет, но не даст ему надеть военный мундир.

– Тогда мы уедем отсюда вместе.

– Вообще-то я думала, ты будешь в восторге от того, что вокруг тебя столько юных леди. – К тете Тремейн вернулось ее обычное веселое расположение духа. – Ты уверен, что не в этом причина твоего согласия здесь задержаться?

Причина была, но не та, на которую намекала тетя. Все же…

– Во-первых, ты велела оставить их в покое, а во-вторых, ты уверила меня, что не собираешься меня сватать.

– С чего ты взял, что я тебя сватаю? Я просто обращаю твое внимание на достоинства местного пейзажа. Так сказать, окрестностей.

– Да, окрестности прелестны… и довольно болтливы. Мне едва удается вставить слово.

– Ты к этому не привык, – засмеялась она.

– Не волнуйся, тетя. У меня есть план. Настала ее очередь заподозрить неладное.

– Какой еще план?

– Не важно. Когда наш визит подойдет к концу, все сестры Уитфелд будут меня благодарить.

– Закери, меня это настораживает.

Ему сразу стало понятно, что тетя Тремейн по-настоящему любит семейство Уитфелд. Вот и хорошо. Она напишет о его успехах Мельбурну.

– Не беспокойся. Но ты же знаешь, мне нравится пробовать свои силы.

– О Господи, – пробормотала она.

Ему не терпелось сразу приняться за осуществление своего плана. Лучше всего руководствоваться девизом «Разделяй и властвуй». Разумеется, если ему удастся достаточно долго удерживать остальных, пока он будет заниматься с каждой из них индивидуально.

– Закери.

Трость больно ударила его по щиколотке.

– Что, черт возьми?

– Ты собираешься позировать Кэролайн для портрета?

– Я ей пообещал, – ответил он, украдкой потирая щиколотку. – Она уже сделала наброски моих ушей и рук. Сделать наброски моих ног ей сейчас не удастся, потому что ты их сломала.

– Тогда слушай меня, когда я говорю, несносный мальчишка.

– Не могу, даже если ты меня убьешь, сумасшедшая старушка. – Он поцеловал ее в щеку и встал. Кэролайн была права, посоветовав ему налегать на жидкость. – Извините меня, милые дамы, – сказал он, не обращаясь ни к кому персонально, и вышел.

Но едва он вышел в коридор, как кто-то схватил его за рукав и оттащил в сторону.

– Каро, – начал он и тут же замолчал, увидев, что это была вовсе не она.

– Тише, мой мальчик, – прошептал мистер Уитфелд. – Идите сюда.

– Ноя…

– Пошли быстрее, а то они помчатся за вами, – прошептал он, указывая на парадную дверь.

Хотя Закери был уверен, что мистер Уитфелд просто шутит, он все же не мог удержаться и бросил взгляд через плечо, когда усмехающийся Барлинг распахнул перед ними двери и они выскочили из дома. Закери почувствовал себя лисой, которую преследует свора собак.

– Спасибо, что спасли меня.

– Не за что. Я ведь обещал вам показать свои изобретения.

Словом, это было не спасение, а скорее изменение направления. Но по крайней мере было не так шумно и у него появилась возможность начать думать о своем плане помощи сестрам Уитфелд. Они пересекли подъездную аллею, и Закери невольно поднял взгляд на окна мастерской. Вряд ли Кэролайн смотрит на него, она наверняка занята набросками. Да, она определенно нуждается в его участии – его губы на ее губах, а его петушок внутри ее. Господи Иисусе. Его передернуло. Сконцентрируйся, Зак. Ты сейчас с отцом девушки. И она должна тебя попросить.

После того как они целый час осматривали изобретения Эдмунда Уитфелда, Закери был готов к тому, чтобы кто-нибудь вмешался, чтобы помочь ему.

– Это корова, – сказал он, глядя на расстилавшийся перед ними луг.

– Да, корова. – Держась за луку седла, мистер Уитфелд гордо расправил плечи.

– И почему мы на нее смотрим?

– Это новая порода. Я ее вывел. Она наполовину гернзейская молочная, наполовину саутдевонская мясная. Это уже третья моя попытка. Вообще-то на мясо я выращиваю бычков. А эта корова дает молока в два раза больше, чем ее предки.

Фу, слава Богу. Закери было подумал, что Эдмунд Уитфелд сумасшедший и они проведут остаток дня, любуясь без всякой причины обычной коровой. У нее было четыре прелестных соска, но он предпочитал два соска, и чтобы они не были покрыты белой шерстью и не свисали почти до самой травы.

Уитфелд смотрел на него и, очевидно, ждал, что он начнет восхищаться проклятой коровой.

– Она выглядит очень здоровой, – наконец отважился он.

Судя по счастливой улыбке хозяина коровы, он сказал то, что нужно.

– Да. Я скрестил ее с одним быком-полукровкой, и она, слава Господу, выдала мне замечательную телку.

– А у вашей коровы есть кличка? – спросил Закери главным образом потому, что этот человек будет разочарован, если он не проявит хотя бы какой-то интерес.

– Димидиус. По-латыни это означает «половина».

– Случайно, не ваша старшая дочь предложила так ее назвать?

– Именно она. А как вы узнали?

– Просто счастливая догадка.

Сидя верхом на лошадях, они еще несколько минут смотрели на рыжую с белыми пятнами корову. Закери старался изо всех сил изображать интерес, хотя, по правде говоря, он с большим удовольствием выслушал бы очередную лекцию Мельбурна о жизни и высшем обществе.

За этот день они осмотрели запряженную лошадью сеялку, веялку, которую крутила коза, заготовку для нового приспособления для сбора яиц и корову с высокими удоями молока и хорошим мясом. У Закери был большой опыт по части притворства, но сейчас он еле удерживался, чтобы не начать зевать.