Том 4. Письма 1820-1849 - Тютчев Федор Иванович - Страница 140

Печатается впервые на языке оригинала по автографу — РГБ. Ф. 308. К. 1. Ед. хр. 18. Л. На л. 17 об. адрес рукой Ф. И. Тютчева: «Bavière. A Madame de Tutcheff, née de Pfeffel, etc. etc., à Tegernsee, pr Munich».

Первая публикация в русском переводе — Изд. 1980. С. 66–67.

Стиль даты определяется по штемпелю: «С.-Петербург. Авг. 28. 1843».

1 Историк и драматург С. А. Гедеонов встречался с Ф. И. и Эрн. Ф. Тютчевыми, а также с К. Пфеффелем и его женой Каролиной («невесткой») в Остенде в июле — августе 1842 г. Н. И. Тютчев писал родителям 4/16 августа 1842 г.: «Остенде — место довольно унылое, есть тут несколько русских, в частности Путята, Гедеонов и т. д., которых мы видаем ежедневно» (ЛН-2. С. 206).

2 28 августа/9 сентября в Турине скончалась первая жена поэта Эл. Тютчева. По свидетельству близких, Тютчев за несколько часов поседел от горя. Позднее в беседе с дочерью Анной он говорил, вспоминая прошлую жизнь: «…теперь это всего лишь сон. И она также, она, которая была для меня жизнью, — больше чем сон: исчезнувшая тень. Она, которая была столь необходима для моего существования, что жить без нее казалось мне так же невозможно, как жить без головы на плечах. Ах, как ужасна смерть, как ужасна! Существо, которое ты любил в течение двенадцати лет, которое знал лучше, чем самого себя, которое было твоей жизнью и счастьем, — женщина, которую видел молодой и прекрасной, смеющейся, нежной и чуткой, — и вдруг мертва, недвижна, обезображена тленьем. О, ведь это ужасно, ужасно! Нет слов, чтобы передать это. Я только раз в жизни видел, как умирают… Смерть ужасна!» (Тютчева А. Ф. Дневник. Запись 4/16 мая 1846 г. // ЛН-2. С. 216). Памяти первой жены посвящены стихотворения Тютчева «Еще томлюсь тоской желаний…» (1848 или 1849) и «В часы, когда бывает…» (1858).

Между тем внешняя жизнь шла своим чередом, и осиротевшие дочери Тютчева долго расценивали новый брак отца как предательство по отношению к памяти матери. 26 августа 1852 г. семнадцатилетняя Екатерина записала в дневнике: «Послезавтра, то есть 28, годовщина смерти доброй бедняжки мама́. Вот уже 14 лет, как у меня нет больше матери и та, что была ею, покоится в могиле под прекрасным солнцем Италии. Голубое небо и яркое солнце освещают землю, в которой почила та, кого я не могла знать, потому что она скончалась, когда мне не было и 2-х лет, но воспоминания о ней будят в моей душе смутное желание любви, совершенно незнакомой мне, но тем не менее представляющейся мне величайшим счастьем.

Господи, как хрупко и быстротечно наше счастье. Как ничтожны и обманчивы человеческие привязанности. Всего 14 лет прошло с тех пор, как Она умерла, а тот, кого Она страстно любила, кому Она посвятила свою жизнь, уже забыл ее, вернее, вспоминает о ней только как о мимолетном видении, стертом из памяти годами. Почивай в мире, милая тень, ты обрела гавань, и Тот, в Чьих пределах ты ныне пребываешь, не предаст тебя никогда…» (РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 183. Л. 83–83 об. Перевод с фр.).

Печатается по автографу — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 72. Л. 52–53 об.

Публикуется впервые.

1 Гр. А. Х. Бенкендорф, шеф жандармов, начальник III Отделения, владел имением Фалль близ г. Ревеля Эстляндской губернии. Романтическое описание Фалля встречаем на страницах воспоминаний правнука Бенкендорфа кн. С. М. Волконского, бывшего директора императорских театров, эмигранта, друга М. И. Цветаевой; среди прочего он описывает кабинет Александра Христофоровича, который и во второй половине XIX в. сохранился в том виде, каким его застал Тютчев: «В Фалльском доме, таком светлом, приветливом, есть одна комната, в которую мы, дети, входили с некоторым страхом, — мрачная, молчаливая, в которой никто никогда не сидел. Это был кабинет моего прадеда Бенкендорфа. Перед большим письменным столом большое с высокой спинкой кресло; на столе бронзовые бюсты Николая I, Александра I, родителей Бенкендорфа. Вообще много бронзы — модели пушек, в маленьком виде памятники Кутузову и Барклаю де Толли; пресс-папье — кусок дерева от гроба Александра I, обделанный в бронзу, венчанный короной. Много портфелей с гравюрами, планами; высокие шкафы с книгами, медали в память двенадцатого года. В этой комнате все вещи как-то особенно молчали. Там пахло стариной, большей давностью, чем в остальном доме; там всегда хотелось спросить кого-то: “Можно?”» (Князь С. Волконский. Мои воспоминания: В 2 т. М., 1992. Т. 2. С. 14–15).

2 В августе 1843 г. император Николай I выехал в Берлин с ответным визитом новому прусскому королю Фридриху Вильгельму IV, бывшему в 1841 и 1842 гг. в России.

3 «Проект», о котором упоминает Тютчев, заключался в том, чтобы стать посредником между русским правительством и германской прессой, в которой по отношению к России господствовало «пламенное, слепое, неистовое, враждебное настроение». Частью этого проекта являлись и собственные публицистические выступления Тютчева в западной печати, которые стали появляться с 1844 г.

4 Дача вел. кн. Марии Николаевны по Петергофской дороге, неподалеку от Стрельны. Поблизости находилась Троице-Сергиевская приморская пустынь, основанная в 1732 г. архимандритом Варлаамом (Высоцким). Расцвет пустыни начался в 1833 г., когда ее наместником был назначен архимандрит Игнатий Брянчанинов, впоследствии автор «Аскетических опытов», причисленный в 1988 г. к лику святых. Великокняжеский двор часто посещал службы в Троицком соборе пустыни.

5 П. А. Вяземский, поэт, литературный критик, в те годы вице-директор Департамента внешней торговли Министерства финансов, с 1839 г. действительный член Российской академии наук, старинный знакомый Тютчева. В 1827 г. сочувственно отзывался в печати о стихах Тютчева; при его участии в пушкинском «Современнике» в 1836 и 1837 гг. были опубликованы тютчевские «Стихотворения, присланные из Германии». «Самый близкий родственник не мог бы с большим рвением и усердием, нежели он, заботиться о моем благе», — писал Тютчев родителям 27 октября 1844 г. из Петербурга в Москву (письмо 103). Сближение Тютчева и Вяземского произошло в 1840-е гг., после окончательного возвращения Тютчева на родину. Тютчев посвятил Вяземскому несколько стихотворений — «Когда дряхлеющие силы…» (1866) и др. Вяземский состоял в дружеской переписке с Тютчевым, с его женой Эрнестиной Федоровной и дочерью Анной. Особое место занимает переписка Вяземского с Эрн. Ф. Тютчевой, которая откровенно посвящала его во все семейные дела и в то же время легко и живо вела беседы на самые разные темы, что позволило Вяземскому отметить ее дар: «Вы прирожденный журналист в лучшем смысле этого слова, журналист в духе г-жи де Севинье, и если когда-нибудь наша переписка станет достоянием потомства, то я обещаю вам эпистолярную и литературную славу, которая переживет ваших детей и внуков» (24 марта/5 апреля 1850. РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Д. 105. Л. 78. Перевод с фр.). Добрые отношения связывали Тютчевых и с женой Вяземского Верой Федоровной.

6 Ф. И. Тютчев обратился в Департамент хозяйственных и счетных дел с прошением:

«17 августа 1843 В Департамент хозяйственных и счетных дел Министерства иностранных дел от коллежского советника Федора Иванова сына Тютчева

В 1841 году я уволен из ведомства Министерства иностранных дел и, по обстоятельствам своим не имев до сих пор возможности явиться за получением аттестата, — ныне покорнейше прошу выдать мне оный с надлежащим засвидетельствованием о моей службе. Федор Иванов сын Тютчев

Августа 1843 г.

С.-Петербург

Жительство имею в гостинице Тирака»

(АВПРИ. Ф. 340 (Коллекция документальных материалов чиновников МИД). Оп. 876 (Ф. И. Тютчев). 118. Л. 13. Писарской рукой, подпись — автограф).

В ответ на это прошение Тютчев получил следующий документ: