Неизвестное путешествие Синдбада - Волознев Игорь Валентинович - Страница 9

— А-а-а! — заревел Одноглазый. — Я забыл отобрать у него свое кольцо! Держи его, держи!..

Он помчался за Синдбадом по темным лесным зарослям. Синдбад уносился от него громадными прыжками, перелетая с коряги на ветку, с ветки на кочку. Вскоре колдун потерял его из виду. Синдбад услышал, как он бормочет, схватившись за нож:

— А не дурак ли я, бегая по лесу за проклятым коротышкой? Обладая волшебным Алмазом, я могу повелевать ифритом, который исполнит любое мое желание, а уж разыскать Синдбада и отобрать у него мое кольцо для ифрита пустяк… Вернусь-ка я к своим напарникам, а то как бы они не удрали от меня с Алмазом.

С этими словами он повернулся и зашагал к пещере. Синдбад, прячась, бесшумными прыжками последовал за ним. Подкравшись к поляне, он увидел залитого кровью Трехглазого с зияющими ранами на горле и на груди. Поодаль, с кривой саблей в руке, затаился Двуглазый. В эту минуту на поляне появился Одноглазый. Взглянув на своего корчащегося в судорогах товарища, он сразу все понял.

— Это ты его убил! — воскликнул он и его единственный глаз страшно засверкал. — Ты хочешь один завладеть Алмазом!

— Ты угадал, братец, — осклабившись, отозвался Двуглазый. Зачем делить с кем-то колдовское могущество Алмаза, когда оно может достаться мне одному?

— Что ж, этой подлости вполне можно было от тебя ожидать. Но не думай, что со мной тебе удастся расправиться так же легко!..

Сказав это, Одноглазый превратился в ворону и с громким карканьем налетел на Двуглазого. Но и тот обернулся вороной, и две большие черные птицы с громким карканьем схлестнулись в воздухе, нанося друг другу удары клювами и когтями. Вскоре клубок дерущихся ворон упал и, разбрасывая во все стороны перья, покатился по земле. Тут оба колдуна вновь обернулись людьми и, борясь, начали кататься возле костра и ожесточенно душить друг друга. Человеческие тела их после битвы в вороньем обличье были страшно исцарапаны, исколоты и избиты, многочисленные раны сочились кровью. Видно было, что колдуны дерутся из последних сил. Ни один не желал уступать другому. Они подкатились к костру и тут Одноглазый налег на своего Двуглазого противника и, хрипя, отплевываясь кровью, заговорил:

— Признавайся, собака, где Алмаз?

При этом он толкнул голову Двуглазого прямо на горящие головни. Тот корчась от боли, задергался, заизвивался, вдруг вновь превратился в ворону, но она была настолько обгорелой и избитой, что уже не могла взлететь. Одноглазый ее тут же поймал и она вновь обратилась в человека.

— Скажу… — прохрипел Двуглазый. — Только отпусти… Не убивай меня…

Одноглазый, сам истекая кровью, подобрал саблю и, приставив ее к горлу Двуглазого, с трудом проговорил:

— Где… Алмаз?..

Жизнь едва теплилась в теле Двуглазого; лицо его помертвело, из горла струилась кровь. Он обратил затуманенные глаза на труп Трехглазого колдуна и его запекшиеся губы что-то прошептали, но он был настолько слаб, что понять его было невозможно.

— Что? — переспросил Одноглазый. — Что ты хочешь сказать?..

Палец Двуглазого приподнялся и показал на труп.

— Я… спрятал Алмаз… ему… в… горло…

— А! — торжествующе взревел Одноглазый и обернулся, оперевшись о саблю. Он попытался встать, но был до того слаб, что несколько минут не мог приподняться. И тут Двуглазый, который, казалось, находился на последнем издыхании, дотянулся до кинжала и, вскинув руку, с размаху всадил его Одноглазому в спину. Вскрикнув, тот рухнул навзничь. Лицо его исказила гримаса предсмертной агонии. Но и Двуглазый, все силы которого ушли на этот последний удар, тоже агонизировал, хрипя и стеная.

Синдбад в изумлении смотрел на разыгравшуюся перед ним сцену. Колдуны ради обладания волшебным Алмазом перебили друг друга!

Изумление его возросло, когда бездыханный труп Трехглазого вдруг зашевелился и его посиневшая голова с выпученными остекленевшими глазами приподнялась. Труп с многочисленными ранами на груди и на горле встал на ноги! Воскресший мертвец привел Синдбада в такой ужас, что он закрыл руками лицо и, шепча молитвы, рухнул на колени.

Мертвец заговорил, обращаясь к своим сотоварищам:

— Вас погубило ваше коварство и алчность, о презренные колдуны. Вы прочитали в Великой Книге Небес имя похитителя Алмаза, но не удосужились вопросить у той же Книги, чем закончится ваша затея. А там сказано, что вы погибнете, едва Алмаз окажется в ваших руках…

Одноглазый и Двуглазый вскрикнули, их сотрясла предсмертная дрожь и в ту же минуту они испустили дух.

Синдбад продолжал стоять на коленях, скрытый густыми зарослями травы, и от страха не смел пошевелиться. И тут, к его ужасу, говорящий мертвец повернулся и сделал шаг ему навстречу.

— О Синдбад, встань и выслушай меня, — проговорил мертвец, и голос его, бархатистый и приятный, совершенно не походил на голос Трехглазого.

Синдбад, пересиливая страх, поднялся, однако попрежнему не смел взглянуть на ужасное существо.

— С тобой говорит не Трехглазый колдун, а принц Абу-Мансур, превращенный ужасным ифритом в Алмаз, — продолжал мертвец. — Знай, что если бриллиант, в который я превращен, положить в горло спящему или мертвому, то я получаю возможность пользоваться его руками и ногами, его головой и органами речи. Трехглазый колдун мертв. Его убил Двуглазый, напав на него внезапно и предательски. А чтобы понадежнее спрятать Алмаз от Одноглазого, он, недолго думая, засунул его в горло бездыханного трупа. Так что я получил возможность, пока Алмаз находится в горле Трехглазого, управлять его телом и говорить, используя его рот и язык. Это я, принц Абу-Мансур, превращенный в Алмаз, говорю с тобой. Теперь ты — хозяин Алмаза и тебе не следует бояться меня.

— Колдуны говорили, что в этом камне заключено небывалое могущество… — с дрожью в голосе сказал Синдбад.

— Это так, — раздалось из горла мертвеца. — Владелец Алмаза становится хозяином Однорогого ифрита, который за ночь может построить дворец и разрушить город, натаскать гору золота и осушить море…

— О принц, сможет ли он перенести меня в Багдад? — спросил Синдбад.

— Для него это легче легкого.

— А может ли он вернуть мне человеческий рост?

— Только прикажи.

— О, в таком случае, ты действительно бесценное сокровище, о принц, превращенный в Алмаз! Когда мы окажемся в Багдаде, я буду хранить тебя и лелеять. Никто из смертных, кроме меня, даже султан Багдада, не посмеет прикоснуться к твоим сверкающим граням!

Абу-Мансур на это ничего не сказал, лишь заставил мертвеца низко поклониться Синдбаду.

— Скажи же скорей, как вызвать ифрита! — воскликнул Синдбад.

— Нет ничего проще, — прозвучало из горла мертвеца. — Положи Алмаз в огонь. Ифрит тут же явится и исполнит твое повеление.

— Благодарю тебя, о принц. Позволь же мне взять Алмаз.

— Алмаз полностью в твоей власти.

С этими словами мертвец упал на землю и замер. Синдбад осторожно выбрался из кустов и, замирая от страха, приблизился к нему. Для маленького Синдбада колдун был настоящим великаном. Синдбаду пришлось взобраться ему на шею, оттуда перелезть ему на подбородок и здесь покрепче ухватиться за зубы Трехглазого, чтобы не провалиться ему в глотку. Он вынул оттуда Алмаз, от граней которого исходило слабое голубое сияние, поднес его к костру и положил на горящие угли. Камень вдруг ярко вспыхнул, и тут же затряслась земля, зашумели деревья, обступавшие поляну. Синдбад в трепете вжал голову в плечи, прислушиваясь к нараставшему шуму. Прошло несколько мгновений, и перед ним вырос великан-ифрит с носорожьей головой.

— Так это ты выкрал у меня Алмаз? — сказал он, и голос его прозвучал как раскат грома. Ифрит тяжело, явно нехотя опустился перед Синдбадом на колени. — Приказывай, о повелитель, — пророкотал он. — Я могу построить для тебя дворец, осыпать драгоценностями, какие не снились ни одному царю, уничтожить неприятельское войско, доставить прекрасных невольниц. Проси, я все исполню.

— Верни мне мой рост! — сложив руки рупором, крикнул Синдбад. Ифрит ему казался огромной горой, доходящей до неба; он старался кричать как можно громче, потому что гора могла и не расслышать его, такого ничтожного по сравнению с ней.