Злые чары Синей Луны - Грин Саймон - Страница 25

— Осторожность не бывает излишней, особенно в Хейвене, — небрежно пояснила она. — За годы, проведенные здесь, мы обзавелись кучей врагов. Приходим однажды домой, а нас тут чугунный голем ждет. К счастью, он оказался слишком тяжел для здешних перекрытий и провалился прямо в кафе. Я слышала, они до сих пор используют его брюхо вместо духовки. Чувствуйте себя как дома, а мы с Хоком подхватим кое-какое барахлишко.

Пока Хок запирал дверь и задвигал два тяжелых засова наверху и внизу, Чанс заинтересованно озирался. Квартира представляла собой одну длинную комнату, занимающую весь верхний этаж здания. Три узких окна были забраны решетками, а ухитрившийся просочиться внутрь скудный свет только подчеркивал царивший внутри полумрак. Фишер зажгла лампу, и теплое золотистое сияние залило часть комнаты. Мебели оказалось немного, вещи лежали кучами прямо на полу, который покрывали ковры и коврики всевозможных расцветок и качества, местами вытертые до основы. Все выглядело так, будто покупалось на барахолке. Но при всем этом в квартире царила теплая уютная атмосфера.

Чанс пустился бродить по комнате, разглядывая всякие штуки и пытаясь составить по ним представление о характерах Хока и Фишер, но единственное слово, немедленно пришедшее ему на ум, было «олухи». Квестор не мог не заметить охранные знаки, вырезанные на подоконниках и даже на стенах и потолке. Он узнал парочку самых простых заклятий, и по спине у юноши пробежал холодок при мысли о том, что пыталось забраться сюда в недалеком прошлом.

— Здесь есть и невидимая защита, — небрежно заметил Хок, копаясь в смятых простынях неубранной постели. — У людей всегда хватает смелости нанести удар с безопасного расстояния, а Хейвен кишит наемными колдунами.

Чанс кивнул, заметив висящую на одной стене косичку чеснока рядом с двумя скрещенными серебряными кинжалами и большой чашей со святой водой.

— У вас неприятности с вампирами и оборотнями? — спросил он, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал непринужденно.

— Только время от времени, — откликнулась Фишер, стягивал сапоги и с удовольствием шевеля пальцами. — Подобные вещи в городе вроде Хейвена являются просто орудиями труда.

На соседней с «орудиями труда» стене прилепилось простое распятие, и Чанс машинально перекрестился.

— Вижу, вы по-прежнему храните свою веру, даже так далеко от дома.

— Надо же во что-то верить в этой помойке, — отозвался Хок, с сомнением разглядывая пару скатанных носков.

— Со времени вашего отъезда в Лесной Церкви очень многое изменилось, — поведал Чанс. — Она сделалась куда более организованной и влиятельной, чем прежде. Долгая ночь вселила страх божий в сердца многих.

— Мы как-то раз видели небеса, — сообщила Фишер, натягивая обшарпанные сапоги. На взгляд Чанса, точно такие же, как только что снятые. Или, по крайней мере, нечто очень на них похожее.

— Вы хотите сказать, вы умирали? — неуверенно переспросил Чанс.

— Да, — ответил Хок. — Но мы с этим справились.

Квестор решил не уточнять. Он не был уверен в том, что ему хочется услышать ответ. Он обернулся, чтобы посмотреть, что за пакость затеял там Чаппи. Пес радостно скакал по комнате, все обнюхивая и суя нос в каждый темный угол, какой находил. Зверь обнаружил что-то на полу, проглотил и тут же быстро выплюнул. Чаппи осознал, что Чанс на него смотрит, и расплылся в улыбке:

— В интересное место ты меня притащил, Аллен! Я знавал конюшни, где все лошади страдали метеоризмом, — и то там пахло лучше, чем в этой клоаке. И у вас тут мыши, Я нашел несколько какашек, если кому интересно. И целую кучу одежды, по которой прачечная кровавыми слезами плачет. Вы, ребята, тут вообще хоть раз прибирались?

— От нас как раз ушла прислуга, а новую мы еще не наняли, — ответил Хок. — А я-то гадал, куда я его засунул!

Он поднял нечто, оказавшееся маленькой куколкой из перекрученной раффии. Ее украшали тонкие цветные ленточки, каждая из которых была унизана мелкими плотными узелками.

— Что это? — вежливо поинтересовался Чанс.

— Ну, он начинал карьеру в качестве ловца сновидений, но я попросил одну нашу знакомую волшебницу расширить его полномочия. Не скажу точно как, но сделанного не воротишь. На сегодняшний день в задачи этой маленькой кукляшки входит генеральная защита от всех видов агрессивной магии. В активном состоянии ее хватит ненадолго, но пока она бодрствует, практически ничто и никто не сможет нас достать.

— Вы полагаете, нам понадобится подобная охрана? — удивился Чанс.

— Это Хейвен, — ответила Фишер. — И перед отъездом мы собираемся заварить тут дьявольскую кашу. — Она задумчиво поглядела на куколку, которую муж держал в руках. — Помню, как он к нам попал. Дело Собирателя Душ и Мандалы Ужаса.

— Ага, — кивнул Хок. — Паршивая история.

Мгновение супруги глядели друг другу в глаза, а затем вернулись к раскопкам в кучах имущества.

Половину одной из стен занимал книжный шкаф, забитый в основном дешевыми «страшками». Юноша вытащил парочку наугад и увидел знакомые аляповатые обложки с наполовину выпадающими из блузок растрепанными девицами цыганского вида на фоне нависающего над ними каменного дома с единственным освещенным окном. Бывали времена, когда у квестора возникало сильное ощущение, что изобретатель печатного станка за многое должен ответить. Когда Чанс учился в школе на севере, чтение не было таким обыденным делом. Он сунул книжки на место, и Хок краем глаза уловил движение.

— Знаю, — согласился он, ничуть не смутившись. — Но они дешевые и веселые, а когда ни свет ни заря приползаешь домой после двойной смены, нужно что-нибудь не слишком заумное, чтобы расслабиться. Мне нравятся стремные штучки, Изабель по большей части предпочитает романтический элемент.

— У нас есть и другие книги, — обиженно заметила Фишер, но в не суматохе смогла припомнить ни одного названия.

Чанс продолжил обход длинной комнаты, осторожно переступая через пустые винные бутылки и отвергнутые за непарностью носки. На широкой деревянной доске стояла большая головоломка — она была почти собрана. Картина представляла собой лесную сцену с высокими деревьями и распускающейся зеленой листвой. Комментарии показались квестору излишними. Каждый по-своему справляется с тоской по дому.

— Мы бы давно ее закончили, — поделилась Фишер, пытаясь запихнуть в рюкзак что-то большое, шерстяное и неподатливое. — Но у Хока только бортики хорошо получаются. И он потерял несколько последних кусочков.

— Я их не терял! — запальчиво возразил тот. — По-моему, они отсутствовали в коробке с самого начала. И я не только рамочки умею. В основном мне просто не хватает времени.

— Ты все еще дуешься, что мы не купили тот горный пейзаж, который ты хотел.

— Я его не хотел, — произнес Хок тем бесконечно терпеливым тоном, который так бесит женщин. — Я просто сказал, что там больше оттенков и его, должно быть, труднее собрать.

Хок и Фишер вышли на середину комнаты и молча огляделись. Они нагрузились огромными заплечными мешками, лопающимися от «предметов первой необходимости». Куколка из раффии выглядывала из Хокова мешка, словно бдительный часовой. Чаппи подошел и уселся у ног Чанса, радостно что-то жуя. Аллен предпочел не выяснять, что именно.

— Нам и вправду пора, — сказал Хок.

— Да, — согласилась Фишер.

Ни один из них не двинулся с места.

— Немного за десять-то лет. Но я всегда знал, что мы здесь проездом.

— Милый, нам все равно много не взять. Это замедлит передвижение.

— Знаю. Но я буду скучать по этому месту. Трудно представить, что стоит закрыть за собой дверь, и мы его больше не увидим.

— Вот и хорошо. Все равно мы тут мхом зарастали.

— Не хочется уезжать, — признался Хок. — Здесь было уютно. Безопасно. Никто здесь не заставлял меня изображать легендарного героя.

— Мы не обязаны идти… — медленно начала Фишер.

— Обязаны, — отрезал Хок. — Каникулы закончились.

Они тщательно заперли за собой квартиру, ибо в противном случае их отъезд привлек бы к себе лишнее внимание, и навьючили поклажу на коней, реквизированных Хоком в ближайшем стойле. Капитан отправил Чанса с Чаппи туда, где те остановились, чтобы забрать их лошадь и вещи, пока они с женой зайдут попрощаться в Штаб-квартиру Стражи. Супруги двинулись в путь. Сколько раз ходили они по этим улицам! Теперь, прощаясь, они как будто смотрели на все другими глазами. После стольких лет бесчисленное множество пороков Хейвена примелькалось, а звуки и пейзажи сделались привычными и потому незаметными. Для Хока и Фишер настало время последнего крестового похода на Хейвен, последней попытки восстановить справедливость, воздать достойным и покарать виновных. И плевать, что скажет на это закон.