Заговор против стражей - Грин Саймон - Страница 8

Кому-то из спасателей почудился слабый стон из-под обломков. Он жестом приказал остальным не шуметь, и все замерли, слыша лишь стук собственных сердец. Стон повторился. Он донесся из узкого темного хода, который, словно шахта, вел в глубину развалин.

— Похоже, там ребенок, — заявил человек, который первым поднял тревогу. — Где-то довольно глубоко.

— Плохо, что нельзя расширить лаз, — хмуро произнесла Фишер. — Тут все и так еле держится.

— Но мы же не можем оставить там ребенка! — взволнованно воскликнула бедно одетая женщина. — Пусть кто-нибудь спустится туда на веревке и поднимет малютку.

— Полезу я, — твердо заявил Хок, боясь, что его опередят. — Мне нужна веревка и лампа.

Он сбросил плащ. Фишер осторожно подошла к мужу и тихо сказала:

— Слушай, ты вовсе не обязан это делать, Хок.

— Обязан. — Он отвечал односложно, сосредоточенно глядя себе под ноги.

— Кто мог знать, что все так обернется?

— Мне надо было думать, прежде чем затевать это дело.

— Нора может осыпаться в любую секунду.

— Я знаю. Посторожи мой плащ и топор, ладно? Мне не хотелось бы лишиться их. Хейвен это Хейвен, сопрут, не успеешь моргнуть.

Хок в рубашке и брюках стоял, дрожа от холода, у черного отверстия. Он не любил темноты и замкнутых помещений, особенно подземных, более того, он даже боялся их. Подобные вещи живо напоминали ему об одном неприятном случае, приключившемся с ним когда-то в шахте. Он вовсе не обязан никуда лезть.

Добровольцы найдутся и без него… Кто-то тем временем принес веревку. Фишер надежно обвязала ее у него под мышками. Другой конец прикрепили к тяжеленному, весом в несколько тонн, обломку. Хоку вручили лампу, и он направил ее в отверстие. Дна, конечно, он не увидел. Из глубины не доносилось ни звука.

Диаметр тоннеля был около трех футов, его стены не внушали никакого доверия.

Хок вздохнул. От того, что он будет медлить, лучше не станет. Хок сел на край, свесив ноги, и осторожно начал спускаться вниз, упираясь ногами и руками в стены. Лампа при каждом движении болталась у него на груди.

Острые края камней и досок сразу же изодрали его колени и руки в кровь, но Хок продолжал спускаться, почти не чувствуя боли. Белое пятно света наверху становилось все меньше. Он часто останавливался и кричал, слыша в ответ лишь эхо собственного голоса. Наконец Хок достиг дна. В желтом свете лампы он увидел множество ходов, ведущих еще дальше под развалины. Большая часть ходов была слишком узка для него, но одно отверстие — около двух футов в диаметре можно было осмотреть. Хок снова окликнул ребенка и прислушался. Ни единого звука, только его собственное тяжелое дыхание. Он с тоской посмотрел вверх и на четвереньках пополз по узкой норе. Ползти было нелегко, проклятая веревка все время за что-то цеплялась, то и дело попадались места, где едва удавалось протиснуться. Ребенок должен быть где-то здесь, иначе все его усилия окажутся напрасными. Хок представил себе массу камней над собой и покрылся холодным потом. Туннель опять сузился, и ему пришлось лечь на живот, таща лампу за собой. Одним усилием Хок преодолел самое узкое место.

Он нашел девочку, лишь ткнувшись в нее головой. Сначала Хок подумал, что повстречался с каким-то подземным животным. В его воображении промелькнули образы десятков чудищ, прежде чем он взял себя в руки. Посветив лампой, он увидел маленькую девочку, лежащую на спине. Хок окликнул ее, но она не ответила. Девочка была жива — прислушавшись, Хок уловил ее дыхание. Он подполз еще ближе и с ужасом заметил, что правую ножку девочки, ниже колена, придавило огромным камнем. Хок отложил в сторону лампу и попытался сдвинуть камень, но тот даже не шевельнулся. Он попытался потянуть девочку за плечо. Бесполезно.

Камень не отпускал свою жертву. Хок сосредоточился. В горле першило от пыли, стоявшая у лица лампа жгла щеку. Он отодвинул лампу подальше. Что же делать?

Все может рухнуть в любую минуту, и им обоим даже не понадобится могильщик. Как сдвинуть камень без инструментов, да еще лежа на животе? Оставался один выход.

Хок боялся себе признаться, что сделает это. Слезы навернулись ему на глаза, но выбора не было.

Он с трудом дотянулся до сапога и нащупал в нем нож. Затем, ворочаясь и извиваясь, выдернул из петель брючный ремень. Хок еще раз посмотрел на искалеченную ножку девочки и потрогал пальцем лезвие. Острое. Достаточно ли места для работы? Достаточно. Хок понимал, что просто тянет время, но надо было решаться. Он туго перетянул ножку ремнем чуть повыше зажатого места. Девочка все еще была без сознания. Хок легонько погладил ее по голове рукой.

— Не просыпайся, лапочка.

Он приложил лезвие к коже и, зажмурившись, сделал первый разрез.

Крови было много, больше, чем он ожидал. Пришлось несколько раз останавливаться и затягивать жгут потуже.

Когда все было кончено, Хок оторвал рукав от своей рубашки и аккуратно обвязал им культю. Его лицо, руки и волосы были покрыты коркой из крови и пыли, которая мешала дышать и смотреть. Хок перевернулся на спину, взял в зубы лампу и пополз ногами вперед по туннелю, таща за собой бесчувственное тельце. Прошла целая вечность, пока чертова нора, наконец, расширилась настолько, чтобы развернуться и встать на четвереньки. Через несколько минут они оказались в главном стволе туннеля. Хок остановился, чтобы перевести дух. Он изодрал в кровь руки и колени, поясницу страшно ломило, но отдыхать было некогда. Ребенку нужен врач и как можно скорее. Он крепко прижал девочку к груди одной рукой и полез вверх, упираясь в стены спиной и ногами.

Почти сразу же боль в мышцах стала невыносимой, но Хок не останавливался.

Рыча от напряжения, он продвигался дюйм за дюймом вверх, к манящему белому пятну дневного света. Хоку показалось, что он на мгновение потерял сознание.

Когда он пришел в себя, то обнаружил, что по-прежнему бездумно, отчаянно карабкается вверх. Вдруг его подхватили сильные дружеские руки, в глаза ударил яркий свет. Он выбрался. Хок снова потерял сознание.

Он лежал на спине, выкашливая пыль, рядом суетилась Изабель. Кто-то принес ведро воды и кружку. Хок с наслаждением напился и сразу почувствовал себя лучше.

— Что с девочкой? — прохрипел он.

— Ее осматривает врач, — ответила Фишер, — Выпей-ка бульона, потом доктор займется тобой тоже. Здорово тебе досталось там, внизу.

Хок в ответ лишь кивнул, говорить он не мог. Подошел уже знакомый им доктор и снова произнес целительные заклинания. Раны быстро затянулись, но усталость и истощение, конечно, остались. Хок с трудом сел, держась за поясницу, и посмотрел вокруг. Раненые лежали прямо на снегу, умирающие рядом с выздоравливающими, между ними ходили доктора. Трупы и разрозненные куски тел накрыли брезентом. Серо-зеленая ткань стала пестрой от расплывающихся кровавых пятен. Хок горестно покачал головой.

— И все это ради того, чтобы поймать одного мерзавца. Завтра его место займут десятки других, и все начнется сначала.

— Прекрати! — твердо сказала Фишер. — Здесь нет твоей вины. Если бы не Морган и его поганое искусственное измерение, ничего бы не произошло. А если бы мы не остановили его, супершакал убил бы не десятки, а тысячи людей.

Хок ничего не ответил. Он мрачно смотрел, как инженеры и маги укрепляют поврежденные здания (большая радость для домовладельцев — ведь нельзя же брать арендную плату за кучу мусора). Спасатели, уже без особой надежды, продолжали раскапывать обломки. Многие добровольцы успели разойтись по домам. Хок угрюмо подумал, что и ему здесь больше нечего делать. Их смена закончена, и он с Изабель тоже могут идти домой. Хок уже открыл было рот, чтобы произнести это вслух, но вдруг в его голове нежно заиграла флейта, и сухой голос отчетливо произнес:

«Капитаны Хок и Фишер, немедленно возвращайтесь в штаб. Этот приказ отменяет все другие инструкции».

Хок застонал.

— Вот так всегда! Ну что еще им надо?

— Не знаю, черт возьми! — раздраженно буркнула Фишер. — Наверное, хотят поздравить с поимкой Моргана. В штабе полно людей, которые будут драться за удовольствие задать ему пару вопросов.