Большое испытание Серёжи Мерсенёва - Гравишкис Владислав Ромуальдович - Страница 5

— Кто же нас пустит...

— А мы и спрашивать не будем, пойдём, да и всё! Мы тут тёпленькие сидим, а им-то каково? Они в опасности, понимаешь?

— Нет, такое дело не годится! — подумав, решительно сказал Гора. — Пока ребят соберём, пока до места дойдём — сколько времени зря пропадёт. Надо другое придумать.

— Трусишь, да?

— Глупости! Нам надо живых найти, а не... — Гора запнулся: даже подумать о том, что дядя Гриша и маленький Серёжа, с которыми он сидел сегодня за праздничным столом у гостеприимной Анна Алексеевны, лежат мёртвыми где-то в лесу, было страшно. — Одним словом, нам надо с вездеходом ехать.

— Туда не пустят. Сказано тебе — я уже просился.

— Ерунда! Обхитрить надо. Ты иди за лыжами, я свои возьму.

Вздымая клубы снега, из Собольского вылетел вездеход и помчался в сторону леса. Впереди него, в лучах фар, клубилась позёмка.

Почти за самой околицей, фары осветили две мальчишеские фигурки, скользившие вдоль дороги. Узнав сына, Семён Кузьмич раздражённо сказал:

— Тьфу ты, пропасть! Да это Женька с Горкой! — Он открыл дверцу кабины и, высунувшись, прокричал: — Эт-то куда? А ну, назад!

Машина остановилась, остановились и ребята.

— Мы не пойдём назад, Семён Кузьмич, — невозмутимо ответил Гора. — Мы вперёд пойдём.

Стоявший в кузове Алёшин усмехнулся:

— Хитрят мальцы. Нарочно из села вышли, чтобы на машину попасть.

— Я им похитрю! — сказал Семён Кузьмич. — Марш домой!

— И вовсе мы не хитрим, дядя Стёпа, — сказал Гора. — Не хотите на машину брать — сами дойдём. Пошли, Женька!

— Женя! Назад! Кому говорю!

От отцовского окрика Жене стало не по себе, но он уже не мог отстать от приятеля, а тот всё шёл и шёл, не оборачиваясь. Женя не утерпел и оглянулся. Обдуваемый позёмкой вездеход стоял в поле, дверца кабины была открыта. Там, видимо, совещались.

Через минуту машина на малом ходу догнала ребят, и Алёшин приказал:

— Лезьте в кабину! Спасатели!

— Спасибо, Степан Афанасьевич, — серьёзно поблагодарил Гора. Он понял, что это Алёшин отстоял их право на поездку.

Забросив лыжи в кузов, ребята полезли в кабину, к Семёну Кузьмичу, курившему папироску за папироской. Вездеход рванулся вперёд, к лесу, пролагая широкий след в сугробах, звеня намотанными на колёса цепями...

НАШЛИ, НО КОГО?

После находки одеяла никто из лыжников уже не сомневался, что в лесу произошло что-то серьёзное. Шли молча, стиснув зубы и хмуро вглядываясь в темноту, закрывавшую лесные дебри.

Вадим Сергеевич двигался впереди, время от времени перекликаясь с командами, то и дело включая фонарик и осматривая следы кошевы. Дорога петляла от одного края просеки к другому. И так же неровно, то серединой, то обочиной, то забираясь в придорожные кусты, шёл след саней. Он становился всё слабее и слабее. «Скоро след исчезнет совсем. Что тогда? А тогда что — дойдём до Собольского, узнаем, что там, поднимем ещё людей из деревни».

Сомов очнулся от раздумья, прислушался к движению колонн в лесу, крикнул:

— Эй, фланги! Что видно?

Справа и слева, от человека к человеку по цепочке прошёл всё тот же нерадостный ответ:

— Ничего, Вадим Сергеич! Ничего!

Сомов достал часы: светящийся циферблат показал одиннадцать, — уже час, как они в пути.

С Силачёвым и его племянником Вадим Сергеич познакомился только вчера. Зашёл на квартиру к шеф-повару Мерсенёвой, чтобы заказать на утро по добавочной порции какао для лыжников, и там увидел человека с полупустым рукавом. Оказалось, это брат Мерсенёвой, отпускник, рабочий тракторного завода, в прошлом танкист, сержант. Как не поговорить? Поговорили, вспомнили боевые дела. А теперь вот не прошло и суток, как приходится искать сержанта и его племянника в лесу. И казалось Вадиму Сергеевичу из лесной мглы слышится голос сержанта: «Пропадем, Вадим Сергеевич! Поторопись, если можешь.»

Прошло ещё с полчаса. Вадим Сергеевич уже подумал о том, что они, пожалуй, напрасно тратят время, осматривая окрестности просеки — никого там нет. Не лучше ли собрать ребят в кучу и одной колонной форсированным маршем двинуться по дороге? Так было бы легче и ребятам, и скорее дошли бы до Собольского...

В это время слева, где шла команда магнитогорских лыжников, прозвучала перекличка голосов. Вскоре она стихла, огонёк фонаря, который несли лыжники, стал удаляться в глубину леса — то скроется за стволами деревьев, то появится вновь. Куда они пошли?

— Левый фланг! Что у вас? — крикнул Сомов.

— Следы, Вадим Сергеич, — ответил Гена Саночкин, капитан магнитогорской команды. — Кто-то ходил по лесу...

Вот как! Вадим Сергеевич включил фонарик и быстра осмотрел следы саней. Да, они ещё видны, но рядом с ними никаких следов, — никто не выходил из саней. Странно!

— Правый фланг, остановиться и ждать! — приказал Сомов и пошёл налево, к Саночкину.

Гена показал ему след:

— Следопыт из меня никудышный, Вадим Сергеич, никак не пойму, кто тут ходил. Вот здесь похоже, что прошел человек. А это что?

В свете фонарика виднелись три цепочки продавленных в снегу ямок, уходивших в глубь леса. Две из них, близкие друг к другу, походили на следы человеческих ног, а рядом с ними тянулся третий ряд углублений, как будто рядом с человеком скакал кто-то одноногий.

— И не так уж давно прошёл, следы почти не занесло, — рассуждал Саночкин.

— Проверьте в обе стороны — куда ведут! — приказал Сомов.

— Ребята уже пошли, Вадим Сергеич...

Где-то вдали хлопнул выстрел, и стало видно, как над деревьями, стремительно набирая высоту поползла огненная змейка. Вот она замедлила полёт, качнулась, изогнулась в сторону, поникла и вдруг разломилась на яркие зелёные куски.

— Зелёная! Помощи просят! — выкрикнул Саночкин и быстро, не разбирая дороги, помчался туда, где ещё медленно падали осколки зелёной ракеты.

Из глубины леса донеслась далёкая перекличка голосов:

— Нашли-и! Нашли-и!

ОДИН В ЛЕСУ

Присев на корточки у сосны, Серёжа ругал себя. И зачем только он побил Винтика? Что из того, что тот не захотел слушаться? Разве за это бьют? Узнай про такое Женя — ни за что не отдал бы собаку!» «Эх ты, хозя-яин! — сказал бы Женя и пожал плечами. — Разве так с собаками обращаются?»

И правильно: совсем не так надо было делать. Вот и остался один в лесу. Был бы сейчас Винтик — и дядю Гришу было бы легче найти и не так боязно.

Вот что: надо пойти отыскивать дядю Гришу. Хватит, отдохнул! Они с дядей Гришей быстро придумают, как выбраться из шахты и догнать Серко...

Серёжа пошевелился, и его сразу обдало таким холодом, что он чуть не вскрикнул от неожиданности и весь задрожал. Кажется, что сидишь совсем голый, нет на тебе ни пальто, ни праздничного костюмчика, ни белья. Интересно, почему это так: ведь знает Серёжа, очень хорошо знает, что на него надето толстое пальто. Ещё Ирина мама сколько раз хвалила: «Ну и пальто тебе, Серёженька, досталось — никакой мороз не прошибёт!» А вот сейчас даже не чувствуется, что на нём пальто, будто его и нет совсем. Почему так?

Наконец ему показалось, что стало теплее. Даже совсем тепло. Захотелось посмотреть, что происходит в лесу, но глаза почему-то оказались закрытыми. Когда он их закрыл, Серёжа не помнил. Открыл он их с трудом, сначала один глаз, потом — другой.

Всё было так же, как и раньше: кругом снег и чёрные прямые стволы сосен. Нет, это не сосны, а великаны. Обступили они его со всех сторон, стоят, рассматривают, перешёптываются.

О чём они шепчутся? Какие они — добрые, злые? Что задумали? Может быть, сговариваются его убить? Великаны ведь едят людей — это известно, мама в сказках читала. Ну и пусть съедят — дяди Гриши всё равно нету, никто ему теперь не поможет. Маму жалко, она плакать будет...