В зоне тумана - Гравицкий Алексей Андреевич - Страница 69

11

Вся жизнь перед глазами у меня не пролетала. Я не вспоминал ни час зачатия, ни первый раз в первый класс, ни корявый сексуальный дебют, ни то, что было после. Но в голове успел пронестись целый вихрь. Мысли отщелкивали, как отстрелянные гильзы.

Дернуть автомат на себя. Перехватить. Вскинуть. Пусть даже не целиться. Выстрелить. Нет, не успею.

Броситься на Карася. Руку с пистолетом в сторону. Завалить его. Выбить пистолет, а там… Нет, не успею.

Откатиться в сторону и бежать, пока не поздно. Поздно.

Я ничего не успею, даже помолиться.

Весь этот ураган промелькнул в голове за сотую долю секунды, а потом навалилась апатия. Сейчас я умру, ну и пусть. Зато все закончится.

Пистолет в руке Карася совсем остановился. Или время вовсе умерло. Я оторвал взгляд от ствола и поднял глаза на любителя сталкерских анекдотов. Но вместо его глупой рожи увидел почему-то детское личико. Растопыренные, как у Пеппи Длинный Чулок, косички с огромными розовыми бантами.

А еще у девочки не было рта. Но стоило только мне об этом подумать, как слева направо чья-то рука провела неровную красную линию. Словно маркером нарисовали кривую улыбку. Тонкие кровавые губы налились, распухли и потекли. Рука с пистолетом конвульсивно дернулась. Грохнул судорожный выстрел. Пуля ушла в землю.

Я вздрогнул. Нелепое наваждение отступило. Не было больше никакой девочки с косицами. Был только хрипящий Карась с перерезанной глоткой. И чужая рука, еще мгновение удерживающая умирающее тело.

В горле дернулся комок. Я сглотнул. Мунлайт опустил нож и отпустил жертву. Карась повалился на землю и задергался. Так дергаются в деревне куры с отрубленной башкой. Тело уже умерло, но бежит, словно пытается сбежать с того света на этот. А потом валится и дергается, стараясь ухватиться когтями за жизнь. А рядом пучит глаза и щелкает клювом, пытаясь объяснить что-то запредельное, отрубленная голова.

Слава богу, грохнулся он лицом вниз, и перекошенной физиономии, льющейся крови и выпученных глазок видно не было. Я, конечно, и не такое видел, но лишний раз смотреть не тянет. Противно.

Мун смотрел на меня с ухмылкой, но ни капли радости в ней не было. Скорее улыбка напоминала жестокий оскал хищного зверя, почуявшего кровь.

— Последняя шутка у него была ничего, — хмыкнул он. — В тему.

— Я девочку видел… — промычал я некстати. Ощущение было такое, как будто из головы вынули содержимое и напихали ваты. Мун посмотрел с нехорошим прищуром.

— У тебя опять мозги киснут? — спросил с угрозой. Может, и киснут. Я тряхнул головой и подтянул к себе автомат, закинул на плечо. Шагнул к подрагивающему телу. Пока Мунлайт вытирал лезвие о Карасевы штаны, я выдрал из стиснутых пальцев пистолет. «Макаров». Пошумнее сделанного на его основе бэпэшки, но, как говорит тот, что перерезал Карасику горло, за неимением горничной пользуют дворника.

Мун убрал нож, сдернул с затихшего Карася рюкзак, полез внутрь.

— Не думал, что буду рад снова тебя видеть, — буркнул я.

— Это типа спасибо? — оскал стал шире.

Я пожал плечами. Пусть считает, как хочет. Я сказал, что сказал, а там уж его проблемы, чего он услышал.

— Где Хлюпик? — спросил я, убирая ПМ в карман.

— Недалеко, — отмахнулся Мунлайт. — Я его оставил и велел не дергаться, пока не позову.

Чудны дела твои, господи, мысленно поразился я. Хлюпику велели стоять и ждать, и он стоит и ждет. Это что-то новенькое.

— Хлюпик! — гаркнул Мун.

Я подпрыгнул от неожиданности. На сталкера посмотрел сердито. На хрен орать. Карася прирезал, так думает, что в безопасности? Из пятерых ушлепков где-то поблизости еще ходит самый опасный. Да и помимо Васьки тут такое может шастать… даже думать не хочется о том, кто тут может шастать.

Хлюпик появился через минуту. Сосредоточенный и взлохмаченный, как дворовый кот. Увидев меня, засветился. Тоже мне прожектор перестройки. Но от его улыбки, как в той песенке, стало чуточку светлей.

Только длилось это не долго. Одного взгляда на труп Карася ему хватило, чтобы потухнуть.

— Что тут у вас? — с запинкой спросил он, не отрываясь от спины Карася, и я еще раз порадовался, что лицевая сторона покойника смотрит в землю.

— Похороны звезды отечественной сатиры и юмора, — цинично отозвался Мун. — Он отправился в царство мертвых на поиски Тутанхамона.

— Какого Тутанхамона? — не понял Хлюпик.

— Египетского, — охотно разъяснил Мунлайт. — Из гробницы которого все его шутки вытащены. Так и представляю себе эту картинку. Сидит Тутанхамон, а Карась ему байки травит и ржет. А тот слушает, улыбается вежливо и говорит: «А у нас в Древнем Египте эту шутку рассказывали так…»

Хлюпик отвернулся, с надеждой посмотрел на меня. Мол, кто-кто, но ты-то, Угрюмый, не будешь над смертью шутить. Я шутить не стал, хотя и мог бы. Если над этим не шутить, двинуться можно.

— Иди сюда, — поманил его.

Вынул из кармана ПМ Карася и протянул Хлюпику. От глаз Мунлайта это не укрылось.

— А я чего, рыжий? — поинтересовался он.

Я молча бросил ему «Калашников». Мунлайт подхватил автомат на лету, вскинул, повертел, изучая и взвешивая. Ко мне повернулся недовольный.

— Угрюмый, он же пустой.

Я пожал плечами. Ну да, пустой. Мун ревниво покосился на Хлюпика, пихающего за пояс ПМ.

— Думаешь, Хлюпик при оружии ценнее, чем я? — ядовито поинтересовался сталкер.

Ничего я не думаю. Хлюпик с пистолетом орудует не так лихо, как Мун. Но по крайней мере в спину мне не выстрелит. Я ему нужен.

— Не доверяешь, — ухмыльнулся Мунлайт.

— Нет, — честно ответил я.

— Правильно делаешь, — значительно кивнул он и занырнул в Карасев рюкзак. Вылез он оттуда довольный, как кот, дорвавшийся до сметаны. В руке сжимал свежий магазин от «калаша».

— Я бы на твоем месте тоже никому не доверял, — сообщил он ехидно. — Даже самому себе.

И, насвистывая «Moonlight and vodka», принялся менять рожок. Вот ведь скотина, не без уважения отметил я. Еще пару дней назад мне казалось, что я знаю этого балагура, выпивоху и удачливого сталкера. Еще пару часов назад мне казалось, что уж теперь-то я знаю эту сволочь и продажную шкуру. Сейчас я ловил себя на том, что по-прежнему не знаю о своем спутнике ничего. Даже что от него ждать, не знаю.

— Идти надо, — поведал Мун, отшвырнув в сторону пустой магазин. — Я хотел Снейка и вещи найти, но, кажется, это дохлый номер.

Я кивнул. Искать что-то в этом тумане и в самом деле дохлый номер. Как показывает практика, кроме неприятностей, ничего не найдешь. Вот только куда идти?

Мунлайт закончил потрошить карманы мертвого Карася, поднялся на ноги. В руках его мелькнул ПДА. Тренькнуло.

— Надо же, — поразился Мун. — Сеть нашел.

— Выключил бы ты его. Засветишься.

Сталкер отмахнулся. Взгляд его был прикован к экрану наладонника. Хлюпик смотрел на него с немым укором. Для него это по-прежнему акт вандализма. Мародерство. К тому, что мертвых не торжественно закапывают, а небрежно обыскивают, привыкнуть не так-то просто.

Какое-то время Мун ковырялся в наладоннике, задумчиво водя кончиком языка по сколотому зубу. Потом ухмыльнулся и, не выключая ПДА, уронил его на землю рядом с Карасем. Наладонник еще какое-то время светил экраном сквозь траву, пока не начал медленно потухать, переходя в экономный режим работы.

— Идти надо туда. — Мун махнул рукой в туман.

— Что там?

— Юг, — коротко отозвался Мун. — Холмы, поля, через которые мы шли, ЛЭП твоя любимая. База «Долга». Водка, койка и здоровый сон.

Угу. А еще кадавры, собаки с телепатическими способностями, аномалии и еще куча невесть чего. И все это значительно ближе, чем водка и койка. Но на этот раз Мун прав. Пора отсюда выбираться.

Я кивнул. Сталкер закинул трофейный рюкзак на плечо, поудобнее перехватил автомат.

— Стойте, — вмешался Хлюпик.

— Чего еще?

Поймав на себе наши с Муном взгляды, Хлюпик немного стушевался, спрятал глаза, но голос остался твердым.