Охотник за смертью: Восстание - Грин Саймон - Страница 55

Но по отдельности каждый из этих людей хотел видеть могущественного Вольфа своим другом.

Дэниэл и Стефания, брат и сестра Валентина, предпочитали держаться от него подальше. Они стояли поодаль вместе со своими супругами. Ничего не поделаешь, посещать зал приемов — первейший долг каждого аристократа. Но с Валентином они почти никогда не разговаривали. Старшего брата они ненавидели и презирали. Во-первых, он был наркоманом и позором семьи. Во-вторых, Валентину было наплевать на других, и он даже не пытался это скрыть. И Дэниэл, и Стефания вынуждены были вступить в брак по приказу отпа. Это было одно из последних распоряжений Якоба. И браки их нельзя было назвать счастливыми. Правда, Дэниэл и Стефания и не гнались за семейным счастьем. У них и без того забот хватало. Семья Вольфов процветала, но брат с сестрой хотели большего; их не устраивало серое существование в тени славы Валентина. Дэниэл и Стефания потеряли почти все свое влияние, когда их старший брат стал главой семьи. Они пытались интриговать против Валентина, но без особого успеха. Союзников у них не было, и доверять приходилось исключительно друг другу. Такая жизнь очень сблизила брата и сестру. Некоторые даже считали, что в их близости есть что-то противоестественное.

Дэниэл был самым младшим из детей Якоба. Ему только-только исполнилось двадцать. Внешне Дэниэл был очень похож на отца — та же громоздкая фигура, те же черты лица… Но ума Якоба он явно не унаследовал. В детстве Дэниэл был очень неуклюжим, за что ему нередко попадало. Даже теперь младший из Вольфов двигался с преувеличенной осторожностью. На плечи Дэниэла ниспадали модные золотистые локоны, но лицо он не красил. Во-первых, не умел, а во-вторых, лицо его совсем не подходило для светящегося макияжа. Кроме того, Дэниэл не выносил даже мысли о том, что он может показаться кому-то смешным. Сам он был лишен чувства юмора и не доверял тем, у кого оно было. Стефания, средняя дочь Якоба, была скорее долговязой, чем высокой, вкрадчивой, как кошка, и опасной, как свернувшаяся в кольца змея. Если бы мозгов у нее было столько же, сколько яда, окружающие подвергались бы большой опасности. Стефания люто ненавидела Валентина, но ничем не могла ему навредить. При каждой встрече она изобличала его во всех смертных грехах. Но Валентин только пожимал плечами и говорил: «Ох уж эта сестра!» Все смеялись, а Стефания кипела от злости. Она, как и младший брат, не выносила насмешек. Дэниэл во всем слушался сестры. Впрочем, убедить этого дурня в чем угодно было не слишком-то сложной задачей. Стефания была умнее и хладнокровнее брата. Дэниэл до сих пор оплакивал убитого отца, а сестра его пережила эту потерю совершенно спокойно. На эмоции у нее просто не хватало времени.

Недавно Валентин все же вынужден был передать им важную часть семейного бизнеса. У него самого не было ни времени, ни способностей заниматься производством нового двигателя, а доверить столь важное дело представителю какой-нибудь из младших ветвей Вольфов не представлялось возможным. Значит, оставались только Стефания с Дэниэлом. В конце концов, одна голова на двоих у них все-таки была. И Валентин был уверен, что брат с сестрой не станут назло ему разваливать производство. Они его, конечно, ненавидят, но не настолько, чтобы забывать об интересах клана.

Узнав о новом назначении, Стефания с Дэниэлом для начала оскорбились. Как это так: их, аристократов, заставляют пачкать руки какой-то там торговлей! Но Стефания довольно быстро поняла, что стоит ей прибрать к рукам производство, и свалить Валентина станет легче легкого. Она принялась старательно изучать дела семьи и заставила Дэниэла заняться тем же. Вскоре они уже неплохо разбирались в производстве новейших двигателей и полностью контролировали эту отрасль. Валентин пока что ничего не заметил. Но Стефания намерена была в скором времени показать ему, кто истинный хозяин положения.

Дэниэл и Стефания стояли рядышком, дрожа на холодном ветру, и с ненавистью смотрели на задумавшегося Валентина. Вытащив из кармана фляжку бренди, Дэниэл передал ее сестре. Она благодарно улыбнулась и сделала хороший глоток. Обжигающая жидкость прокатилась по пищеводу, и по всему телу разлилось приятное тепло. На мгновение Стефания даже забыла о снеге и ледяном ветре. Она вернула Дэниэлу фляжку, к которой тот немедленно присосался.

— Не пей так много, Дэниэл, — машинально сказала Стефания. — Не то здесь место, чтобы позволять себе расслабляться.

— Да ладно тебе, — ответил Дэниэл. — Ничего не будет. — Но фляжку все-таки убрал. — Зря ты так волнуешься, сестренка.

— Зато ты, я погляжу, совсем не волнуешься.

— Неправда. Стоило мне взглянуть на задумчивую рожу Валентина, и я сразу задергался. Наверняка он замышляет какую-нибудь гадость. И, как пить дать, против нас. А может, он уже выяснил, какова наша истинная роль в производстве этих чертовых двигателей. Нам же предлагалось управлять фабрикой, а не захватывать ее.

Стефания холодно улыбнулась:

— К тому времени, как он поймет, что произошло, будет уже поздно. Ситуацию с производством новых двигателей будем контролировать мы, а значит, Валентин окажется у нас на крючке. Его положение при дворе целиком и полностью зависит от этих двигателей. Мы можем, например, снизить объем выпускаемой продукции в момент, когда императрица потребует его увеличить, и в дураках окажется Валентин. А производству это нисколько не повредит. Можно придумать еще тысячу разных способов унизить его в глазах императрицы. А свалить на него вину за происходящее будет совсем нетрудно — ведь учетные книги компании в наших руках. После нескольких таких происшествий подряд мы легко убедим Лайонстон, что в ее интересах сместить Валентина и отдать компанию нам. Империя, мол, больше не может себе позволить доверять этому наркоману. И тогда Валентину крышка! Мы свергнем его, братишка, и дадим ему хорошего пинка, чтобы катился как можно дальше!

Но Дэниэл продолжал хмуриться.

— А я все равно боюсь. О чем он сейчас думает? Чем занимается, вместо того чтобы вести дела компании, которые он спихнул на нас с тобой? Наверняка это что-то очень важное!

— Кто знает, о чем может думать Валентин? — пожала плечами Стефания. — Непонятно даже, в каком мире он живет.

— Мы до него доберемся, — заявил Дэниэл, пытаясь придать своему голосу уверенность. — Мы стащим его вниз. Отец никогда не допустил бы, чтобы такой дегенерат, как Валентин, возглавлял клан. А тогда мы им всем покажем! Мы с тобой будем заправлять всем. Ты и я.

— Да, — сказала Стефания. — Конечно, братишка. Ты и я.

Дэниэл озабоченно посмотрел на нее:

— Что с тобой, Стеф? Замерзла? Иди сюда. Иди к своему маленькому братику, он тебя согреет.

Он привлек сестру к себе и завернул ее полой своего плаща. Стефания, дрожа, прижалась к его груди. Теплый плащ надежно укрывал их от холода посторонних взглядов. И если они и обнимались чуть крепче, чем должны были бы это делать брат с сестрой, кто мог это заметить? Имя Вольфов защищало их надежнее всякого плаща.

Неподалеку от Дэниэла и Стефании стояли их супруги, Лили и Мишель Вольфы. Мишель сменил фамилию, когда женился на Стефании. Беспристрастный наблюдатель мог бы заметить, что они тоже держались чересчур близко. Тот же наблюдатель без труда догадался бы, что Лили и Мишель серьезно увлечены друг другом. Их жесты и взгляды были весьма красноречивы. И этот гипотетический наблюдатель был бы абсолютно прав. Лили и Мишель были любовниками, причем довольно давно. Об этом знали все, кроме Стефании и Дэниэла, вечно занятых своими делами. Даже Валентин знал. Брату с сестрой он не рассказывал об этом лишь потому, что еще не решил, как будет забавнее — рассказать или наблюдать молча.

Лили была стройной, но отнюдь не тощей. Росту в ней было примерно шесть футов. Бледное веснушчатое лицо обрамляли серебристые локоны парика. Свои волосы Лили коротко стригла. Она уверяла, что носить парики гораздо удобнее, потому что за ними легче ухаживать. Одевалась она всегда по последней моде и выглядела при этом так хорошо, что все окружавшие ее дамы лопались от зависти. Даже в свои лучшие годы они так не выглядели. У Лили было хорошенькое личико с выступающими скулами и блестящими черными глазами. Ее улыбка ошеломила бы и альфонса, а смех разил наповал шагов, наверное, с пятидесяти. Дэниэл не оценил красоту Лили. Она сочла это личным оскорблением.