Охотник за смертью: Восстание - Грин Саймон - Страница 4

— Это не важно, — ответил Оуэн, не отводя глаз. — Она была совсем ребенком, а я в азарте битвы рубанул не думая. Больше я никогда так не поступлю. Да, я вынужден быть воином, но это не значит, что я буду вести себя так, как хотелось бы моей семье или тебе. Я не поступлюсь принципами человечности во имя долга и необходимости. Во главе восстания я оказался лишь потому, что изучал историю и знаю, как проходили войны и мятежи в прошлом. Нашим оружием в борьбе с Империей должна стать хитрость. Точно рассчитанные диверсии помогут нам завоевать сердца простых людей. И никто из них не падет от нашей руки. Но если ты думаешь, что люди пойдут за сверхчеловеком, ты очень сильно ошибаешься. Скорее, они выдадут тебя Империи. Потому что люди боятся тех, кто на них непохож. Мы собираемся сейчас устроить диверсию в Налоговом управлении. И это лишь первый шаг нового восстания. Больше не будет бессмысленных смертей.

— Ну я же говорю, что ты слишком мягок. И к тому же обожаешь толкать речи. А я-то надеялась, что Лабиринт избавил тебя от этой привычки.

— А что же тогда ты здесь делаешь, Хэйзел?

— Черт бы меня побрал, если я знаю! Я надеялась получить от этой вылазки капельку удовольствия, но, похоже, ошибалась. Ну, не важно. В конце концов, это начало восстания, и я не хочу его прозевать. А если твой расчудесный план не сработает, я буду рядом и применю все наши новые способности, чтобы помочь тебе спасти свою шкуру. Идет?

— Ты ничего не поняла, Хэйзел. Я боюсь не самих способностей, а того, что может ожидать нас в конце пути.

— С тобой не соскучишься, — фыркнула Хэйзел. — Кто из нас согласился, чтобы хайдены сделали ему металлическую руку — ты или я? Они могли встроить в нее все что угодно, и ты не узнаешь об этом, пока они не активизируют свои сюрпризы.

Оуэн автоматически перевел взгляд на то, что заменяло ему левую руку. Настоящую он потерял в битве с пришельцем, освобожденным по приказу императрицы из Склепов «спящих» на планете Грендель — главным козырем карательной экспедиции, которую послала тогда против них Империя. Новая искусственная рука из золотистого металла слушалась хозяина, как живая. Но Оуэну она казалась неестественно холодной. Он перевел взгляд обратно на Хэйзел и беспомощно пожал плечами:

— Разве у меня был выбор? Не жить же без руки! А регенераторам я больше не доверяю. Равно как и прочим машинам. После того как мой собственный ИР попытался внедрить мне в сознание контрольное слово, обрекавшее смерть на нас обоих. Предатель!

— Озимандиус мертв, Оуэн. Ты уничтожил его.

— Какая разница! Кто знает, какие мерзкие сюрпризы могут ожидать нас, если мы будем слепо доверять свои тела имперским машинам? Ты зря считаешь меня идиотом. Я не доверяю хайденам. Не совсем доверяю. Но в случае с этой рукой хайдены — меньшее из зол. Они могут изменить мне только руку, но не разум. Кроме того, это очень неплохая рука. Чувствительность у нее, как у настоящей, а сила гораздо больше. И ногти стричь не надо.

— И тем не менее ее сделали хайдены, — упрямо повторила Хэйзел — А я лучше сдохну, чем поверю хайдену. Вспомни их прошлый поход против Империи! Они как боги, вдохновленные генетикой, предоставляли людям очень простой выбор — трансформация или смерть. Стань хайденом или умри — помнишь? Уж об этом-то ты должен был читать в своих драгоценных книжках! И вот они снова с нами, такие вежливые, такие разумные, такие полезные во всех отношениях, что поневоле поверишь в привидения! Я каждый раз так и подпрыгиваю, когда они ко мне подходят. Все время жду какого-нибудь подвоха.

Оуэн кивнул. Он понимал, о чем идет речь. Оба молча глядели на хайденов, управлявших золотистым кораблем. На двадцать странных созданий, соединенных с невообразимыми механизмами кусками толстого кабеля. Некоторые из них были наполовину погружены в непонятные мерцающие аппараты, подобно вынырнувшим из воды пловцам. Человеческий разум не мог понять ни технологии хайденов, ни их способа управления машинами. Каждый из «измененных» выполнял на корабле одну определенную функцию и мог безукоризненно исполнять свои обязанности в течение сколь угодно долгого времени. Хайдены не были подвержены скуке, не уставали. Они были лишены каких бы то ни было эмоций — по крайней мере когда работали. Возможно, в другое время в них и проявлялось что-то человеческое, но Оуэн в этом сильно сомневался. Он видел, как хладнокровно хайдены взялись восстанавливать свой разрушенный город, спрятанный под ледяной поверхностью планеты, и пришел к выводу, что у них просто не может быть бесполезных нелогичных свойств.

Только одного хайдена Оуэн и Хэйзел знали относительно близко, потому что долго странствовали вместе. Тобиас Мун так долго жил среди людей, что и сам стал немного похож на человека. За много лет почти все энергетические кристаллы Тобиаса истощились, в результате чего он потерял большую часть своих способностей. Даже с виду он был лишь слабым подобием настоящего хайдена. Однако и он, даже в лучшие свои дни, был все-таки невыносим. Второго такого сукина сына Оуэн в жизни своей не видел. И дело тут было вовсе не в светящихся глазах или неестественном гудящем голосе — хотя, конечно, симпатичнее Тобиас от этого не становился. Главная проблема состояла в том, что он не мог думать и рассуждать, как человек, даже если пытался.

Те же, кого Оуэн освободил, пробудив от векового сна в Великой Гробнице хайденов, выглядели как ожившие боги. Глаза их сияли подобно солнцу, а движения были совершенны и изящны. И даже сейчас, когда прошло уже несколько месяцев и Оуэн вроде бы попривык к «измененным», он все равно пугался до икоты, сталкиваясь с ними. Да, конечно, они называли его своим Спасителем и относились к нему с почтительным вниманием, но Оуэн прекрасно знал, кто такие хайдены, и не мог испытывать к ним симпатии. Он изучал историю их войны с человечеством. Видел, как стремительные золотистые корабли, описывали круги вокруг медленных и неуклюжих имперских звездолетов, разнося их на куски несколькими точными выстрелами. Видел высокие сияющие фигуры хайденов в горящих городах — они убивали всех, кто встречался им на пути, оставляя за собой лишь безжизненные развалины. Знал, во что превращались люди, которых хайдены выбирали для ужасных экспериментов во имя своей Генетической церкви. Экспериментировали они и с трупами. Человек, лишенный эмоций и сожалений, способен на все. А хайдены давно перестали быть людьми. Их нечеловеческий разум создал отвратительный симбиоз машины и человека. И они постоянно совершенствовали свое творение.

Будь хайденов чуть побольше, они бы выиграли войну. Но их было мало. В конце концов люди уничтожили все золотистые корабли, а немногие уцелевшие хайдены скрылись в вечной ночи Черной Тьмы, глубоко под ледяным покровом своей древней планеты. Но человечество было тогда на грани уничтожения. Оуэн читал все старые записи, и ничто в мире не заставило бы его забыть о том, что сделали хайдены.

Но сейчас все это ровно ничего не значило. Проклятые хайдены были нужны ему. Нужны восстанию. Для борьбы с Империей Оуэну понадобится сильная армия — иначе повстанцам не выстоять против легионов Лайонстон. И тут хайдены очень пригодятся. Если, конечно, удастся заставить их выполнять приказы. Совершенно неконтролируемая публика. Оуэн ни на секунду не сомневался, что вышедшие из Гробницы «измененные» люди — неразорвавшаяся бомба, угроза будущей Империи. Пройдет еще немного времени, и они могут стать опаснее, чем Лайонстон со всеми ее армиями. Но ничего уже не изменишь. Оуэн старался поменьше размышлять на эту тему — благо ему сейчас хватало о чем беспокоиться.

— Давай поговорим о чем-нибудь более приятном, — решительно заявил он. — Представь себе, что нам удалось проскользнуть мимо систем защиты так легко, как это обещают хайдены. Тогда у нас впервые появится реальная возможность связаться с тамошним подпольем. Кроме них, в Империи практически не осталось организованных мятежников. Насколько я знаю, почти все подпольщики — клоны и экстрасенсы, но есть и люди-связные. Очень полезный народ. И многие из них весьма и весьма влиятельны. Нам надо заручиться их поддержкой. Надеюсь, что «капуста» из Налогового управления произведет на подпольщиков впечатление и заставит их поверить, что мы — реальная сила. Имя Джека Рэндома тоже распахнет перед нами некоторые двери. Но тут дело немного сложнее. Джек назвал мне имена нескольких людей, которым можно доверять, но все они могли много лет как отойти от дел. Кроме того, не исключено, что они давно мертвы. Мнемотехники из Имперского центра дознания неплохо поработали над мозгом Джека. Он выдал многих своих товарищей. В результате кое-где он стал фигурой очень непопулярной. То есть имя его может как послужить нам на пользу, так и сильно навредить. Та же ситуация и с моим предком Жилем, первым Охотником за Смертью. Легендарные личности будут притягивать людей и обеспечат нам новых сторонников, но не исключено, что люди будут разочарованы, когда увидят легенду своими глазами.