Мир Туманов - Грин Саймон - Страница 48

Кот повис над окном второго этажа таверны «Колючий терновник» и обеспокоенно нахмурился: ставни окна мансарды были слегка приоткрыты. Сайдер обычно не позволяла себе такой небрежности. Он растворил ставни пошире, схватился за скобы над окном и ногами вперед въехал в комнату.

Здесь было холодно, горела всего одна лампа. Кот плотно закрыл ставни. Сайдер сидела в кресле возле камина и смотрела на пляшущие языки пламени. Она выглядела усталой, расстроенной и даже упавшей духом. Никакого товара для перепродажи не предвиделось, таверна была до сих пор закрыта. Сайдер прилагала все усилия, пытаясь отремонтировать пострадавшее помещение, но ее возможности были почти исчерпаны. В Мистпорте бедность приравнивалась к преступлению, наказанием за которое нередко была смерть на холодных и безжалостных улицах. Кот сжал кулаки. Все-таки он превосходно бегал по крышам, а ловкий вор всегда сможет достать деньги. Тем или другим путем.

Услышав его шаги, Сайдер обернулась, и на ее лице появилась улыбка. Правда, глаза ее были по-прежнему грустны. Она встала со своего кресла, Кот обнял ее. На секунду Сайдер крепко прижалась к нему — чувствовалось, что ей так не хватает заботы и внимания. Но тут же ее руки отстранили его, а на лице появились обычные капризные морщинки. С улыбкой посмотрев на разочарованное лицо Кота, она нежно поцеловала его.

— Ты уже давно должен был прийти. Где тебя носило?

Пользуясь азбукой глухонемых, Кот пересказал то, что он услышал от начальницы патруля. Он был даже раздосадован: следя за его пальцами, Сайдер оставалась совершенно спокойной, просто равнодушной. Когда он закончил свой рассказ, она быстро поцеловала его и направилась к зеркалу, где стала прихорашиваться и поправлять прическу. Глядя на ее отражение, Кот следил за ее губами.

— Не бойся флота Империи, мой дорогой. Пока экстрасенсы держат свой щит, флот нам не страшен. Что касается разносчицы эпидемии, то я знаю, какую цену назначили за ее голову. Но мы — воры, а не охотники за убийцами. Оставь эту работу тем, кто знает в ней толк. Хорошо?

Кот нехотя кивнул головой.

— Ну и ладно. А теперь у меня есть для тебя работа. Я иду к директору порта Стилу.

Кот недоуменно нахмурил брови, а Сайдер рассмеялась.

— Не беспокойся, дорогой! Это деловая встреча, мы с ним частенько встречаемся по делу. В руки к нему попал очень красивый сапфир, а у меня есть покупатель на этот камень. Я уже договорилась со Стилем о покупке сапфира, но всего час назад он пошел на попятную и заявил, что не отдаст этот камешек ни за какие деньги. Он не стал долго говорить со мной. Выходит, у нас все сорвалось, правда? А я так рассчитывала на эту сделку! Деньги от перепродажи сапфира помогли бы нам выпутаться из всех наших трудностей. Теперь мы остались с носом, и все из-за директора порта. Но я не успокоилась. Я напрошусь пообедать со Стилом. Это будет нетрудно — душка Гидеон так любит похвалиться своими кулинарными способностями. Мы приятно пообщаемся, а тут наступит и твой черед. Когда я отвлеку его, ты влезешь в его квартиру и возьмешь сапфир.

Кот вежливо улыбнулся. Лучше бы он не слезал со своей крыши!

— Я знала, что ты согласишься, — с улыбкой сказала Сайдер.

Туман заполнил узкую улицу, в которой Топаз поджидала своих дозорных. На ее волосах и одежде оседали мельчайшие капельки влаги, клубящаяся дымка обступала ее со всех сторон. Видимость была нулевая, высокие стены домов казались смутными тенями. В тумане тускло светил один-единственный фонарь, дававший маленькое янтарное пятнышко света. Радовало лишь то, что прекратился снег.

Вэрчью был мертв. Топаз печально улыбнулась. С его смертью акт отмщения можно было считать совершенным. Конечно, она предпочла бы убить доктора собственной рукой, но, в конце концов, это не имело значения. Ее устраивало, что его больше нет на свете. С ее плеч как будто сняли тяжелый груз, и все-таки…

«Что мне теперь делать? Мне нужна… какая-то цель в жизни, то, ради чего я буду жить».

Долгое время таким смыслом жизни был Майкл. Потом — месть за его убийство. А теперь — что? Она нахмурилась. Сейчас она была командиром всего городского дозора. Может быть, для Майкла это показалось бы удивительным, но служба в дозоре давала Топаз чувство внутреннего комфорта. Здесь с самого начала оценили ее заслуги, не обращая внимания на ее прошлое. Возможно, на этой службе она смогла бы воздать должное тому городу, который дал ей приют и оградил от преследований Империи.

В тишине послышались чьи-то шаги. Топаз настороженно посмотрела по сторонам. Ее людям нужно двигаться побыстрее, если они хотят до наступления темноты прочесать весь этот квартал. Тут она поняла, что звук шагов принадлежит всего одному человеку. В неподвижном воздухе разносился отчетливый, резкий стук чьих-то каблуков. Повернувшись лицом к неизвестному прохожему, Топаз непроизвольно положила руку на кобуру с дисраптером.

Одетая в грязный, порванный плащ, из тумана медленно показалась Тифозная Мэри. Ее изможденное лицо и тонкие руки были открыты зимнему холоду, на них уже были видны следы обморожения. Но она улыбалась, ее глаза горели зловещим огнем. Топаз сразу же узнала ее. Сирены безошибочно узнают друг друга. В Тифозной Мэри ощущалась невероятная энергия, сжигающая ее, словно всепоглощающее пламя. Топаз почувствовала сухость во рту. Сколько она себя помнила, ее всегда считали самой могущественной сиреной в Империи. Теперь она стала сомневаться в этом. Даже несмотря на защитные барьеры сознания Топаз, Мэри пронизывала ее словно прожектором. В глубине сознания Тифозной Мэри разведчица сразу же увидела следы воздействия психотехников Империи — темные, дикарские импульсы, которые точили сознание Мэри, словно черви точат упавшее с ветки яблоко.

За спиной Мэри никого не было. Но даже если бы следом за ней появились дозорные, это ничего бы не значило. Сталь клинков не может противостоять пению сирены. Топаз понимала, что победить или погибнуть ей придется в одиночку — так же, как несколько лет назад на планете Варимонде, где она сражалась с бойцами Империи. Она до сих пор помнила их вопли. Тифозная Мэри остановилась перед ней, улыбка по-прежнему не сходила с ее лица. Топаз убрала руку с дисраптера. Оружие сейчас не поможет.

— Мэри…

— Это не мое имя.

— Я смогу помочь тебе.

Высокая светловолосая женщина медленно покачала головой, ее бледное лицо выглядело безжизненной маской. То, что казалось улыбкой, было злобной гримасой, а огонь в ее глазах — холодным и убийственным.

— Я думала, что хоть в Мистпорте я не встречусь с добровольцами-охотниками. Поберегись, разведчица! Я не намерена сдаваться людям Империи.

— Но я не охочусь за тобой. Я хотела помочь тебе.

Тифозная Мэри рассмеялась.

— Я давно уже заметила на тебе форменный плащ. Я знаю, кто ты такая и что здесь делаешь. Ты такая же бесчеловечная, как пришельцы, с которыми ты борешься. Ты хочешь вернуть меня в Империю.

— Послушай меня, — сказала Топаз, делая шаг вперед.

Мэри открыла рот и запела свою песню.

Уличный фонарь стал мерцать и погас. Чувствуя, как песня Мэри разрывает ее сознание, Топаз отклонилась назад и стала обороняться тем же оружием. Они стояли лицом к лицу, не двигаясь, и энергия двух слившихся песен заставляла туман и снег закручиваться медленной пенистой спиралью. Два биополя столкнулись друг с другом, не желая отступать ни на пядь, но Топаз почувствовала, что у ее соперницы в запасе еще столько энергии! Разведчица напрягла всю свою волю. Если она потерпит поражение, это поставит на грань катастрофы весь Туманный Мир. Она ушла в самые глубины своего сознания и сняла преграды с того резервуара энергии, которым давала клятву никогда не пользоваться. «Пятьсот человек заходились в диком крике! У них были такие страшные, пустые глаза…» Вложив эту энергию в свою песню, Топаз сфокусировала ее на сирене-мутанте. Но Мэри даже не вздрогнула.

Песня Тифозной Мэри перекрывала песню разведчицы, с невероятной легкостью, ломая ее защитные барьеры. Психоэнергетический щит Топаз распался, и биополе мутанта вторглось в се сознание, жадно разыскивая необходимую ей информацию. Для этого ей потребовалась всего секунда, и вот в ее голосе зазвучала триумфальная нота: наконец-то она узнала, где находится ее сапфир! Обессилевшая Топаз упала на землю. Она даже не почувствовала удара.