Кровь и честь - Грин Саймон - Страница 22

— Доктора делают все, что могут, Хетер, — произнес Родрик, — и все остальные тоже. Это только вопрос времени…

Хетер презрительно хмыкнула, но ничего не сказала. Виктор пошевелился и уставился на Криктона своими лихорадочно горящими глазами.

— Гэвэйн говорил мне, что все наши попытки отыскать корону и печать до сих пор безуспешны. Вы смотрели там, где я сказал?

— Да, ваше высочество, — ответил Родрик, — но пока их не удалось обнаружить. С другой стороны, нет оснований предполагать, что ваши братья продвинулись в своих поисках дальше, чем мы.

Виктор снова пошевелился и на сей раз с еще большим раздражением произнес:

— Но где-то же ведь они должны быть! Я считал, что знаю все отцовские тайники… но оказалось, что и Луи и Доминик осведомлены о них не хуже меня.

— Постойте, постойте, — с волнением сказал Джордан, — у меня есть одна мысль! Полуночный Замок кишит привидениями, правильно? Почему бы нам просто-напросто не вызвать дух короля Малькольма и не спросить его, куда он подевал символы власти?

Все находившиеся в комнате посмотрели на него с разной степенью раздражения.

— Вы что же думаете, мы не сделали бы этого, если бы могли? — сказал Родрик язвительно. — Все члены королевской фамилии защищены специальными заклятьями с момента рождения, дабы они могли быть уверенными, что покой их после смерти не будет нарушен. Как не поверить, что станешь призраком, если ежедневно с ними общаешься?

Виктор зло засопел, и все повернулись к нему, ожидая, что он скажет. Он медленно потер ладонью о ладонь, словно почувствовал в них какую-то неясную боль:

— Ситуация выходит из-под контроля, и я бессилен что-либо сделать. Ну, хорошо, это означает лишь одно — мне надо приложить больше усилий. Родрик, говорят, Доминик развил бешеную активность при дворе. Он и его дрессированная сучка, Элизабет. У них все больше друзей. Мы не можем допустить этого. Эй, актер!

— Да, ваше высочество?

— Ты думаешь, что готов появиться вместо меня при дворе?

— Я готов, ваше высочество, приказывайте.

— Попробуй перетянуть некоторых из этих придворных глупцов на нашу сторону. Будь спокойным, обаятельным и, главное, обещай, обещай, обещай! Родрик, раскапывай все, что только может скомпрометировать Доминика, любую грязь, и следи, чтобы отравленные стрелы попадали в цель. Если не найдешь ничего достаточно омерзительного — придумай. Нет у нас времени на сантименты. У Луи — Монах и Железное Сердце с их колдовством. У Доминика — змеиное коварство Элизабет. И у них обоих полным-полно стражников, которые готовы выполнять их приказы. А у меня только рота солдат, мое жалкое колдовство и почти никакой поддержки при дворе. Все это вместе взятое означает, что мы должны приложить вдвое больше сил, а если понадобится, вылить на врагов вдвое больше грязи, чтобы не сойти с круга в этой гонке, — он ехидно посмотрел на Джордана. — Удивлен, актер? Тело мое, может быть, и терзает болезнь, но зато разум в прекрасной форме. Гэвэйн!

— Да, государь.

— Поговори с колеблющимися стражниками и воинами. Выясни, многие ли из них захотят сражаться на нашей стороне и скольких еще можно переманить, обещая долю в добыче и покровительство. Когда закончишь с этим, начинай искать бреши в обороне моих любимых братцев. Не сомневаюсь, что они защищены не хуже, чем я, если не лучше. Но всегда ведь есть какое-нибудь уязвимое место, маленькая дырочка, сквозь которую можно просочиться. Я не могу спать спокойно, пока Луи и Доминик не упокоятся в своих могилах.

— Вы убьете ваших братьев? — спросил Джордан, медленно выговаривая слова.

Виктор посмотрел на него устало:

— Боже мой, ты и правда удивлен? Послушай, придурок, кто-то из них — или Луи или Доминик — почти наверняка виноват в смерти моего отца. У нас с ним были разногласия, но я все равно любил старика, и я отомщу за его смерть. Мне плевать на то, сколько мне придется за это заплатить. Кроме того, Доминик лает как пес, он — псих и всегда был им. А Луи… думаю, я бы предпочел, чтобы он был сумасшедшим. Тогда существовало бы хоть какое-то объяснение некоторым его диким поступкам. Я не люблю своих братьев, актер. Слишком хорошо я их знаю. В мире станет чище, если их не будет.

Виктор вдруг замолчал и криво улыбнулся: — И в любом случае они стоят между мной и троном. Я так долго ждал этого, и никто и ничто теперь не остановит меня. Я воцарюсь в Редгарте, даже если мне для этого придется залить кровью все коридоры замка!

Он внезапно умолк и разразился долгим кашлем. Хетер стала успокаивать его, утирая платком пот со лба. Наконец Виктор откашлялся и откинулся в кресле, закрыв глаза. Когда же он заговорил вновь, голос его был тих, спокоен, и в нем звучала усталость:

— Родрик, Гэвэйн, найдите мне печать и корону, достаньте их хоть из-под земли, мне надоела болтовня, я требую результатов. Меня не интересует цена, которую вы за это заплатите. Подкупайте, убивайте, обещайте… делайте, что хотите. Хетер, я устал. Пойдем отсюда, я устал…

— Конечно, дорогой, обопрись на меня и Гэвэйна, мы отведем тебя в покои.

Хетер накинула Виктору на голову капюшон, и принц, поддерживаемый по бокам своей подругой и рыцарем, в полной тишине покинул помещение. Когда хлопнула затворенная охранником дверь, Джордан посмотрел на Родрика.

— Итак, это был принц Виктор.

— Да, каково ваше мнение?

— Ваши описания… соответствуют действительности. Он что, на самом деле отравлен?

— Это невозможно, — отрезал де Гранж, — все продукты, что называется от грядки до стола, контролируются Аргентом. Он даже пробует сам каждое блюдо в присутствии Виктора. Принца окутывают тени.

— А сейчас, с вашего позволения, — произнес Родрик, — нам с Брионом необходимо обсудить распоряжения принца Виктора, так что устраивайтесь в вашем новом жилище. Мы постараемся не задерживаться, у дверей стоит стража, так что вас никто не потревожит. Если что-нибудь вдруг потребуется, у камина есть звонок.

— Мне ничего не нужно, — ответил Джордан. — Я намереваюсь заняться исследованиями, в жизни еще не приходилось видеть такого количества дверей в одной комнате. Если я не вернусь через час, пошлите собак на поиски.

Родрик вежливо улыбнулся, а де Гранж смерил Джордана недобрым взглядом. В следующую секунду они поклонились и вышли. Громко лязгнул запертый снаружи замок. Актер задумчиво покачал головой. В такие моменты он всегда сожалел, что не послушался совета матери и не стал учиться на столяра-краснодеревщика.

* * *

Роберт Аргент сидел в полном одиночестве в своем рабочем кабинете, разбирая письма и деловые бумаги, накопившиеся в его отсутствие. Он делал это уже долгое время, но никак не мог сосредоточиться, ловя себя на том, что читает одно и то же уже в третий раз и все равно не может понять написанного. Купец бросил письмо на стол и усталым движением потер глаза. Он знал, что должен сосредоточиться — письмо было важным, как, впрочем, и все другие, но ничего, казалось, не имело для него значения. Человек, который умел вывернуться наизнанку, чтобы сделать дело, который мог выжать все из любой сделки, остался в далеком прошлом, и теперешний Роберт Аргент очень скучал по этому, навсегда ушедшему человеку.

Купец откинулся на спинку кресла и посмотрел по сторонам. Скромно, но удобно обставленный кабинет был невелик. Ковер, расстеленный на полу, подарила бывшая жена, а портреты, висящие на стенах, принадлежали кисти невестки. Некоторые из работ были неплохи. Благодаря своему достатку Аргент вполне мог позволить себе более дорогое жилье, но просто не видел в этом смысла. Всю свою жизнь он был невзыскателен во вкусах. Жизнь могла бы измениться, если бы он снова решился жениться, но ему этого не хотелось. Вполне возможно было составить приличную партию, выбрав девушку из купеческой семьи —браки, способствующие усилению влияния и увеличению богатства среди представителей его класса распространены даже больше, чем среди аристократов, — но Аргент уже не верил в супружество по расчету. Он верил в любовь, в романтические связи, которых в его жизни, если сказать правду, было мало.