Искатель Смерти - Грин Саймон - Страница 94

— На мой взгляд… здесь все как обычно. Как и всегда в Матрице.

И тут плывущая мимо них непонятная тусклая структура разлетелась на куски, и что-то огромное, отвратительное, угрожающее устремилось прямо на них. Дрэм тотчас же выхватил меч, но хищное существо отбросило Верховного Воина в сторону, даже не замедлив движения. Лайонстон приняла защитную позу, выставив вперед огромные шипы. Поднявшись во весь рост, хищник навис над императрицей, и она была вынуждена отклониться назад. Из ее глаз и рта вырвались пучки клокочущей энергии, в мгновение испепелив морду чудовища. Оно взвыло и попятилось, но сверкающие стальные полосы с доспехов Лайонстон настигли его и обвили вокруг, словно кольца удава. Имплантанты императрицы обладали чудодейственной силой в любой реальности. Стальные змеи удерживали побежденного хищника до тех пор, пока Лайонстон голыми руками не разорвала его на части.

Дрэм, уже успевший подняться, наблюдал за этим поединком с почтительного расстояния. Неожиданная атака отличалась коварством и мощью, но противник, как всегда, недооценил императрицу. Она оторвала изувеченную голову монстра от туловища и поднесла ее к своим сверкающим глазам. Голова жалобно похрюкивала и норовила выскользнуть, но Лайонстон крепко держала ее в руке.

— Кто послал тебя? Кто создал тебя? Как зовут твоего хозяина?

Но ее слова привели в действие скрытую программу, обеспечивающую мгновенное уничтожение всей информации. Императрица выругалась и отшвырнула никчемную голову, которая тут же рассыпалась на миллиарды бит информации, гаснущих, словно искры на ветру. Дрэм осторожно приблизился к императрице:

— Как ты думаешь, чьих это рук дело? Правителя Шуб?

— Скорее всего, одного из его агентов. Их террору не в состоянии противостоять ни один человек. Похоже, Дрэм, мы здесь не найдем ответа на наш вопрос. С моей стороны было глупо на это рассчитывать. Матрица слишком огромна, а возможности моего сознания слишком ограниченны. Здесь может скрываться все что угодно, и мы не распознаем врага до тех пор, пока он не набросится на нас из темноты. Мне нужен кто-нибудь, кто лучше ориентируется в этом мире. Возможно, киберат. Ты мог бы найти для меня киберата, Дрэм?

— Нет проблем. Хотя заставить его сотрудничать с нами будет не так просто.

— Приведи его, — потребовала Лайонстон. — Если мне на ум пришла какая-то идея, я не отступлюсь от нее.

Она взглянула в даль бесконечных пределов Матрицы, и Дрэм понял, что ее усовершенствованные глаза видят то, что не под силу обычному глазу. Долгое время она хранила молчание, а когда наконец заговорила, ее голос был тих и спокоен.

— Посмотри вокруг, Дрэм. Это больше чем Голгофа. Мы создали ее, но не в силах понять. Компьютеры и искусственные интеллекты обустроили ее, исходя из своих потребностей и пристрастий, а нам оставили роль наблюдателей. Даже если мы когда-то контролировали Матрицу, это время ушло. Но я найду выход из этой ситуации, Дрэм. Машина никогда не будет управлять моей Империей.

Дрэм вежливо кивнул. У него были свои мысли на этот счет, но он предпочел хранить их при себе. Мысли могли долго путешествовать по Матрице.

Глава 10. БЕСПОЩАДНАЯ КОНКУРЕНЦИЯ

На еженедельное заседание совета клана Финлэй Кэмпбелл, как всегда, опаздывал. Он верил, что такие опоздания приносят пользу: все члены совета больше ценят ваше присутствие. Кроме того, посещать это конкретное заседание не входило в его планы. В последнее время его дела складывались не блестящим образом, и он впервые в своей жизни не знал, как изменить их к лучшему. Ситуация чертовски осложнялась. Популярность Таинственного Гладиатора приобрела неслыханные масштабы, держать в тайне свое подлинное лицо становилось все труднее и труднее. Возможность жить двойной жизнью сохранялась лишь благодаря обожанию толпы и потворствованию властей, но сейчас любопытство все больше начинало перевешивать восхищение, и его разоблачение стало просто вопросом времени. Деньги, сиюминутный порыв или даже обычное злорадство заставляли толпу время от времени предавать своих героев. Если бы Финлэй полагался лишь на здравый смысл, он без промедления покинул бы арену — молодым, невредимым и непобежденным, но роль Таинственного Гладиатора была слишком важна для него. Героя в железной маске он ценил намного выше, чем всем известного фата и щеголя Финлэя Кэмпбелла. Поначалу он создал свою легенду ради шутки, чтобы меньше обращать внимания на удел аристократа, но постепенно шутка перестала быть забавной. Теперь он, похоже, не знал, какой облик соответствует его подлинной натуре.

Всего часом раньше Финлэй стоял перед постелью и разглядывал два лежащих перед ним костюма. Надев один, он становился Финлэем, надев другой — Таинственным Гладиатором. Но кем же он был без этой одежды, дававшей ему имя и роль в обществе? Кем был, если смотрел в зеркало и не понимал, чье лицо отражается в нем? Он так долго играл сразу две роли, что они как будто отделились от него и стали жить своей собственной жизнью, как люди с разными судьбами. Маски словно приросли к его лицу и не позволяли Финлэю расстаться с ними. Он всегда знал, что настоящим Финлэем был тот, который страстно любил Еванжелин Шрек. Но их встречи становились все реже и короче. Обычаи кланов накладывали на их чувство все новые ограничения. И Финлэй, и Гладиатор должны были куда-то спешить. Он по-прежнему страстно любил ее. Но кого на самом деле любила она? И был ли он действительно тем человеком, которого она любила?

В конце концов он облачился в костюм Финлэя. Сегодня надо было стать человеком, которого ждали на совете клана. Как всегда, это был один из его экстравагантных нарядов, претенциозно скроенный и ослепительно яркий. Он покрыл свое лицо флюоресцирующим тоном, нанес на волосы слой металлизированного лака и отправился на семейный совет. Мысли, наполнявшие его голову, были похожи на волны штормящего моря. Расставшись со своими телохранителями у выхода на улицу, Финлэй пошел настолько быстро, чтобы не задерживаться на разговоры со случайными знакомыми. Он все же успевал кивнуть и улыбнуться людям, попадавшимся ему навстречу, и встречал ответные улыбки и приветствия. Люди явно не представляли, что творится у него на душе. Это вовсе не поднимало их в глазах Финлэя. Кто выглядит более глупо: тот, кто живет обманывая, или те, кто поддается на этот обман?

Наконец он достиг многоэтажного здания, где размещалась штаб-квартира клана Кэмпбеллов, и, остановившись возле центрального подъезда, осмотрелся по сторонам. Это было узкое, устремленное ввысь строение из полированного мрамора, нависавшее над Финлэем как грозное предзнаменование судьбы. С ним не могла соперничать ни одна из окрестных башен, упиравшихся в безоблачное небо, а тем более невысокие дома, принадлежавшие мелким кланам и мелким людишкам. Башня Кэмпбеллов выглядела как монумент деньгам, власти и аристократическому высокомерию. Здесь, вдали от посторонних глаз и ушей, вершились дела клана Кэмпбеллов, включая те, которые никогда не обсуждались за пределами семьи и могли шокировать даже не склонных к эмоциям членов Совета лордов. По периметру здания и возле подъезда стояли вооруженные охранники. Внутри их было еще больше. Пересекая просторный и элегантно обставленный вестибюль, где были расположены лифты, Финлэй не мог отделаться от ощущения, что происходит что-то необычное. Иначе и не могло быть. Такие меры безопасности выглядели беспрецедентно даже для прославившихся маниакальной подозрительностью Кэмпбеллов. Финлэй никогда не одобрял этого. Они лишь показывали всем другим кланам, что у Кэмпбеллов есть что охранять. Зачем было наводить окружающих на такую мысль?

Неподвижная фигура, которую он увидел у дверей лифта, лишь усилила его беспокойство. Упорное стремление клана держать в охране профессионального разведчика, да еще такого хладнокровного убийцу, как Резак, вызывало у Финлэя чувство неприязни. Примерно так же он отнесся бы к людям, державшим на поводке в своем личном бассейне акулу. Резак поступил в охрану Кэмпбеллов после того, как оставил государственную службу. Отчасти он сделал это из-за более чем внушительного заработка, но в основном из-за того, что здесь у него была возможность убивать людей, не вступая в конфликт с законом. Поговаривали, что из разведчиков он был уволен как неизлечимый кровавый маньяк, психопат, что в немалой степени удивляло Финлэя: он всегда считал, что подобный диагноз является началом карьеры любого разведчика. Даже минуты общения с Резаком было достаточно, чтобы понять, что шутки с ним плохи.