Искатель Смерти - Грин Саймон - Страница 48

Этот особняк был определенно в лучшем состоянии, чем тот, в котором располагался «Абраксус», хотя они все же и недалеко ушли друг от друга. Бизнес охотников за скальпами был одним из самых доходных в Мистпорте и давал немало денег городской казне. Контора по выдаче лицензий располагалась в большом здании, фасад которого украшали колонны с затейливой резьбой. Через двери беспрестанно тек поток деловито настроенных людей. Хэйзел уверенно вошла в двери, Оуэн последовал ее примеру. Они моментально попали в людской водоворот, крутившийся между стенами огромного коридора. Куда бы ни бросил взгляд Оуэн, всюду стояли столы с лежащими на них стопками бумаги. Какие-то люди бегали от одного стола к другому, словно от этого зависела их жизнь. «В этом городе, — подумал Оуэн, — так действительно может быть». По другую сторону стола стояла разношерстная толпа, не перестававшая что-то орать в адрес тех, кто суетился возле столов, и просто друг другу, ничуть не снижая при этом голоса. Стены были обклеены плакатами с информацией о разыскиваемых за вознаграждение преступниках. На потолке был схематично изображен силуэт человека с обозначением наиболее уязвимых точек.

Шум был просто оглушающим, жаркий воздух был полон запаха человеческого пота и других менее приятных ароматов. Хэйзел, работая плечами и локтями, пробилась через толпу. Наверное, здесь это было в порядке вещей, по крайней мере лишь один или два человека потянулись к своим мечам, но она к этому времени уже протиснулась вперед. Оуэн двигался у нее за спиной, бормоча извинения, которые никто не слушал, и внимательно фиксируя взглядом тех, кто не торопился убирать руку с рукояти меча. Реакция его никогда не подводила, да и к тому же здесь, в Мистпорте, он уже не один раз имел возможность потренировать свою сноровку и наблюдательность.

Во взгляде, которым он одаривал присутствующих, сквозило тщательно сбалансированное сочетание ярости и мрачной агрессивности с оттенком безумия. Когда он миновал добрую половину толпы, люди стали сами расступаться перед ним.

Он остановился рядом с Хэйзел возле одного из столов, стоявшего у дальней стены зала. На столе лежали два конторских подноса с надписью «входящие» и «срочные», оба заполненные бумагами. Бумага была самого низкого качества. К тому же Оуэн с удивлением увидел, что все листы были исписаны вручную. В кругах, где он прежде вращался, от руки писали только шпионы и влюбленные.

Человек, сидевший за столом, имел маленькое скрюченное тельце и морщинистое лицо с печатью вечной деловой озабоченности. Одет он был очень просто и даже неряшливо, густые каштановые волосы были так всклокочены, словно его кто-то таскал за вихры. Хэйзел одарила его чарующей улыбкой, на что клерк ответил взглядом, полным презрения и раздражения. Едва Хэйзел открыла рот, как он перебил ее пронзительным, истерическим голосом, перекрывающим шум в зале:

— Я ничего не знаю! Не важно, о чем идет речь, — я не знаю и не отвечаю ни на какие вопросы. Я по уши увяз в своих бумагах и скоро утону в них. Уходите. Приходите через неделю, а еще лучше — через месяц. Или вообще не приходите. Сами видите, как я занят. Ну что вы стоите?

— Мне нужно от вас всего лишь одно имя, — сказала Хэйзел.

— Так все говорят, — взвизгнул клерк. — А знаете ли вы, сколько потребуется времени, чтобы разыскать это имя? Нет, вы не знаете, и вам на это наплевать, правда? На это всем наплевать! — мрачно заключил он. — Мою работу никто не ценит. Перерыв на обед — это не более чем шутка. Туалет один на все здание, жалованье ничтожно. Я бы давно ушел отсюда, но в старости мне нужна пенсия. И кроме того, здесь я могу влиять на жизнь других людей. Я хоть как-то могу отомстить несправедливому ко мне обществу. Для этого надо либо работать в этой конторе, либо подкладывать взрывчатку в общественные места, но взрывчатка дорого стоит. Как, вы еще здесь?

— Здесь не только мы! — почти прокричала в ответ Хэйзел. — Послушайте, нельзя ли оставить философию на другой раз? Просто найдите мне имя и адрес, по которому мы можем поехать, и мы оставим вас в покое. Разве это не решение проблемы? Кроме того, если вы не поможете нам, я попрошу своего компаньона взять часть бумаг с вашего стола и разбросать их по всем четырем углам вашего заведения.

Клерк судорожно придвинул к себе ближайшую стопку бумаги:

— Давайте, давайте! Угрожайте мне. Шантажируйте меня. Кто я такой? Просто клерк, последняя спица в колесе. Я только чувствую, что мной вертят как хотят.

— Ну а если мы предложим вам небольшое вознаграждение? — спросила Хэйзел.

— А если вы предложите мне большое вознаграждение? — с издевкой переспросил клерк.

Хэйзел достала из своего кошелька большую серебряную монету и положила ее на стол. Клерк мрачно проследил за этим. Когда Хэйзел добавила еще три монеты, он удрученно вздохнул и привычным жестом сгреб монеты со стола:

— Хорошо, называйте это имя. Но имейте в виду, что мои возможности ограничены.

— Руби Джорни.

— О, так это она? Что же вы сразу не сказали? Она работает вышибалой в таверне «Бешеный волк». Надеюсь, что она еще не скоро вернется в общество цивилизованных людей. С тех пор как она не появляется здесь, у нас воцарился покой и порядок. Если найдете ее, то напомните, что срок ее лицензии истекает на следующей неделе. Правда, общаться с ней я буду только находясь на безопасном расстоянии. А теперь идите и озадачивайте кого-нибудь другого, а я буду перебирать бумаги и ждать начала общественных беспорядков.

Клерк взял ближайший к нему лист бумаги и тупо уставился на него. Оуэн и Хэйзел обменялись взглядами и потом, повернувшись, стали прокладывать себе путь из шумного и душного зала на улицу.

— Да, таких людей я вижу впервые, — признался Оуэн. — В Мистпорте много таких?

— К сожалению, да, — подтвердила Хэйзел. — Спасаясь от имперской тирании, сюда прилетают тысячи людей. Они надеются жить в свободном и цивилизованном обществе, а попадают на негостеприимную льдину, где обитают в основном отщепенцы, неудачники и криминальные элементы. Некоторые из новичков не переносят такого крушения иллюзий.

— Ты считаешь, они могут представлять опасность?

— Пока взрывчатка дорогая, по-видимому, нет.

— А что, вы с Руби Джорни не один пуд соли съели? — спросил Оуэн, когда они пошли по заснеженной улице. Он не мог отделаться от ощущения, что они направляются не на север.

— Я сама пыталась промышлять охотой за скальпами, — оживленно сказала Хэйзел. — Но это продолжалось недолго. У меня для этого слишком мягкий характер. Я могла приводить только живую добычу, а это не приносит много денег. Руби была моим спонсором и учителем. Она хороший товарищ, разве что немного непредсказуема. Не могу поверить, что ее дела настолько плохи, что она устроилась вышибалой. Но, скажу тебе, с этой работой она справится. Вряд ли найдется такой человек, который осмелится вступить с ней в дискуссию.

— А что это за заведение — «Бешеный волк»?

— Судя по моему последнему впечатлению, просто притон. Наркота, азартные игры, несколько девиц и бар, который работает круглые сутки. Ты, наверное, бывал в таких местах?

— Как ни странно, нет, — признался Оуэн. — Но это звучит… интересно. Мне все-таки кажется, что Руби Джорни могла бы и подождать. Нам лучше поскорее найти Джека Рэндома, пока не нашли нас самих. Он сможет обеспечить нас надежной защитой. Поверь мне, он один стоит целой армии. Он — просто живая легенда.

— Когда-то был легендой, — сказала Хэйзел, внимательно глядя вперед и не сбавляя шага. — Этот человек давно уже пережил свои лучшие времена. Последнее, что я слышала о нем: он рассказывает небылицы собутыльникам в баре, когда ему ставят стаканчик-другой.

— Давай уточним, кого мы имеем в виду. Я говорю о Джеке Рэндоме — профессиональном бунтовщике.

Хэйзел вздохнула, но ее взгляд по-прежнему был устремлен вперед.

— Быть бунтовщиком, жить вне закона — нелегкая доля. Это изнашивает любого человека. Джек Рэндом уже не тот, что раньше. Он не участвовал ни в одном крупном восстании с тех пор, как потерпел фиаско на Голубом Ангеле. Там ему просто хорошенько надрали задницу. Чудо, что он ушел оттуда живым и невредимым. И это было столько лет назад! Честно говоря, в Рэндома я не очень верю. Зато не сомневаюсь в Руби. Она — сама смерть на двух ногах, со своим взглядом на мир. Она не знает равных в своем деле.