Город, где умирают тени - Грин Саймон - Страница 49

Харт посмотрел на умирающего мужчину в постели и перевел взгляд на Полли. Выражение лица девушки обеспокоило его. Ему показалось, что в ее словах он услышал звучание и силу колдовства, будто она призывала кого-то. И тут мужчина в кровати сел. Полли отпрянула на шаг и вцепилась в руку Харту. Мужчина улыбнулся им обоим — что-то невероятно алчущее было в его взгляде. Кожу его внезапно вспучили опухоли: гроздьями черного винограда они бугрились на теле, словно приводимые в движение внутренним давлением, препятствовать которому не было сил. Лицо больного стало распухшим и уродливым — напитанные кровью ткани превратили его черты в демоническую маску. И он продолжал улыбаться.

— Здравствуй, Полли, — прошептал больной. — Ну, наконец-то пришла меня проведать. Подойди, поцелуй папочку, и я поделюсь с тобой тем, чем обладаю. Ты прекрасно знаешь, что заслуживаешь этого. А потом мы с тобой вдвоем здесь, в темноте, будем становиться другими, совсем другими, и никогда уже не умрем. Никогда не умрем…

Полли молча смотрела на него, по ее щекам бежали слезы. Распухшая фигура хихикнула.

— Иди ко мне, Полли. Ты такая хорошенькая, так бы и съел тебя.

— Ну все, хватит, — сказал Друг и набросился на раковую фигуру.

Мужчина резко отпрянул назад, а Друг, вздыбившись как волна, превратился в черную огромную массу с здоровенными клыками и челюстями. Он обрушился на свою жертву, и распухший исчез в темноте. Мгновение было тихо, а затем Друг закричал. Он разлетелся надвое, дико визжа, — человек-рак без усилий разорвал тень пополам. Друг стек по краям кровати, как грязная вода, и вновь слился воедино у ног Харта, хныча, как ударившийся ребенок.

— Сладенький, — причмокнул распухший, — но для меня чуть пресноватый и пенистый. Надо бы попробовать Полли. Я так долго ждал этого, малышка. Дом пытался защитить тебя, давая шансы улизнуть, но ты ни разу ими не воспользовалась, так что теперь ты моя, и душой и телом. Телом в особенности. Я буду наслаждаться твоей плотью столькими способами… А когда закончу — ты себя не узнаешь.

— Пошел к дьяволу, — сказал Харт и, шагнув вперед, загородил собой Полли. Человек-рак задумчиво посмотрел на Харта, глаза влажно поблескивали на распухшем лице. Воздух был густ от вони разлагающегося мяса.

— Ты здесь ни при чем, — просипел человек-рак. — Это не твой дом. Она меня сотворила, и она принадлежит мне. Она та, какой ей хочется быть, даже если не отдает себе в этом отчета. Проваливай, не то я убью тебя. А что я сделаю после с твоим бедненьким беззащитным телом, ты и представить себе не можешь.

— Она была тогда всего лишь ребенком, — сказал Харт. — Что она понимала! Она была напугана.

— Слишком поздно для оправданий и извинений. Я заберу себе эту женщину и запущу свои алчные пальцы в ее плоть, и ничего ты не сделаешь, чтобы остановить меня.

Раздутой рукой фигура отбросила в сторону простыни и перекинула слоноподобные ноги на край кровати. Качнувшись вперед, распухший поднялся, гроздья опухолей бугрились на коже. Он двинулся вперед — злокачественный кошмар, обретший образ и форму, и Джеймс поднял руку, чтобы остановить его. А затем в Харте пробудилось что-то, чему у него не нашлось названия. Это была незнакомая сила — по-другому он не смог бы объяснить, — отозвавшаяся в нем, как только он к ней невольно воззвал. Не ради себя — ради Полли, которой и так уже сегодня досталось. Харт отрывисто кивнул распухшему и резко бросил:

— Ты, выходи оттуда. Вылезай из него.

Из лопнувших опухолей на теле Поллиного отца хлынули черные потоки и стали падать кольцами к его ногам. Темные вздутия вспарывали кожу, и жидкая гниль сочилась из каждой поры содрогавшегося в конвульсиях тела, зажатого превосходящей силой. Наконец перед Хартом предстал отец Полли, бледный, дрожащий, но невредимый, а на полу вокруг его ног черной змеей, рожденной в глубине самой черной ночи, паривший и подергивающийся, лежал поверженный рак. Харт и Полли завороженно наблюдали, как угасла его агония и остаток жизни вытек из него навсегда. Полли повернулась и посмотрела на отца, шагнула было к нему, а затем остановилась.

— Папа?

— Здравствуй, принцесса. Вы только посмотрите, как выросла моя девочка, какой стала высокой и красивой. Столько времени прошло, доченька, но я вернулся. Я с тобой.

Полли бросилась ему на грудь, и они крепко обнялись, словно собираясь всю жизнь простоять в объятиях. На лицах обоих блестели слезы, они никого не замечали. Харт тактично отвернулся и опустил взгляд на бесформенную тень, обернувшуюся вокруг его ног.

— Как ты, Друг?

— Было лучше. До того. Спроси об этом попозже, когда у меня будет шанс восстановиться, через пару лет. Как тебе, черт возьми, это удалось? Вот уж не знал, что ты на такое способен.

— Я сам не знал, — проговорил Харт.

Он взглянул на Полли и ее отца — оба разжали объятия, но стояли по-прежнему вплотную друг к другу. Полли шмыгала носом.

— Папочка, это Джимми Харт. Он спас тебя. Он привел меня сюда, он поверил в меня, несмотря на то что во мне самой уверенности не оставалось…

— Джимми Харт? — Мужчина странно посмотрел на него. — Ты очень похож на своего отца, Джимми. Спасибо тебе за все, что ты сделал для моей дочери.

— О папочка, прости меня. Я знаю, я должна была прийти к тебе давным-давно, но я так боялась…

— Тс-с, принцесса, я все знаю. Я понимаю. Ты же была совсем ребенком.

— И ты не винишь меня за…

— Я ни в чем тебя не виню. — Он снова взглянул на Харта. — В конечном счете, надеюсь, кто-нибудь разъяснит мне, что на самом деле произошло, но сейчас я просто счастлив, я жив! Частичка меня все это время жила здесь, удерживаемая этой… тварью, но я плохо помню об этом. Все напоминало лихорадочный бред, кошмар, от которого было никак не проснуться.

— Теперь все позади, — сказала Полли. — Ты жив, и все у нас будет хорошо. — Ее лицо вдруг исказилось болью. — О папа, ты знаешь, мама умерла.

— Знаю. Я чувствовал, что ее нет, уже давно, но ничего не мог с этим поделать. Не волнуйся за меня, Полли. Если бы она была сейчас здесь, она бы очень гордилась тобой, как и я.

— Но я так плохо к ней относилась…

— Она понимает, — сказал отец. — Где бы твоя мама ни находилась сейчас, я уверен, она тебя понимает.

Полли улыбнулась Харту:

— Спасибо, Джеймс. Спасибо тебе за… за все. Я даже не мечтала… Я думать не думала, что ты такой сильный.

— Я тоже, — ответил Харт. — Похоже, я много чего о себе не знаю. Придется это как-то менять.

7. ПРИБЛИЖЕНИЕ БЕДЫ

Разбуженная музыкой, Сюзанна Дюбуа медленно расставалась со сном и некоторое время лежала с закрытыми глазами. Каждое утро ровно в девять автоматически включались радиочасы, нарочно стоявшие так, чтобы до них было не достать рукой, и для того, чтобы их выключить, требовалось подняться с кровати. Пробуждение всегда было для Сюзанны процессом тягучим — как будто спешить ей каждый раз было некуда.

Кровать была придвинута вплотную к стене, так что Сюзанна могла не вставая протянуть руку и ощутить ее присутствие и защиту. Стена ей придавала уверенности, такая крепкая, реальная, неизменная. С тех пор как, войдя в свой дом, она нашла на полу труп Лукаса, Сюзанна испытывала потребность в постоянных маленьких подтверждениях того, что дом ее все еще незыблем и невредим. Неожиданная встреча со смертью продолжала ее тревожить, и скромное жилище уже не казалось ей надежным убежищем. Далеко не сразу смогла она спать по ночам без света. Днем Сюзанна еще могла хоть как-то отвлечься в будничных делах или общении с людьми, но с наступлением ночи она начинала чувствовать себя слабой и уязвимой, как ребенок. Напряженная, она лежала в кровати, вытянувшись как доска, чутко настороженный слух реагировал на малейший шорох, и так до тех пор, пока глаза не свыкались с сумраком. Тогда Сюзанна начинала вглядываться в окружавшие ее черные тени, пока наконец не засыпала от утомления. Дверь она запирала на ключ и засов, единственное окно тоже было надежно закрыто. И все же пройдет еще много времени, прежде чем она снова почувствует себя в безопасности.