Город, где умирают тени - Грин Саймон - Страница 17

— Что это? — понизив голос, словно боясь быть услышанным, поинтересовался Харт.

— Будущее, — отвечал Эш. — А может, прошлое. Неважно. Смотри, что будет дальше.

Один из автоматов Времени быстро и уверенно прошел по залитому ослепительным светом коридору, громко бряцая стальными подошвами по стальному полу. Он словно вырос на полотне — поначалу сделались хорошо различимы его нарисованные глаза и улыбка, а затем и сам он настолько заполнил собой картину, что Эш попятился. Харт внезапно понял, что должно произойти, и, запнувшись, тоже отпрянул назад, не в силах оторвать взгляд от картины. В воздухе медленно сгущалось напряжение, давление нарастало безжалостно, пока дуновение неприятно теплого ветерка вдруг не хлынуло с полотна в просторы галереи: он нес запахи озона и машинного масла Автомат грациозно ступил из картины на пол галереи и, не удостоив взглядом Харта и Эша, зашагал прочь. Теплый ветерок тут же прекратился, а все, что осталось, — удаляющийся автомат и угасающие запахи озона и масла.

— Ну и как тебе «хронометраж»? — спросил Эш. — Каковы были наши шансы оказаться в нужном месте в нужное время, чтобы стать свидетелями этого?

— Да-а, — протянул Харт. — Каковы шансы? Астрономические. Скорее всего, Время следит за нами, и уже давно.

Он быстро огляделся вокруг, словно ожидая увидеть Дедушку-Время здесь, в галерее Мощей, рядом с ними, но Эш лишь пожал плечами и покачал головой.

— Не факт, — беспечно сказал он. — Совпадение или стечение обстоятельств — одно из любимейших инструментов Времени. Пойдем, не стоит заставлять его ждать.

— Ну, что ты заладил одно и то же! Я сюда добирался двадцать пять лет. Ничего с ним не случится, если подождет лишних пять минут. Можно подумать, он чуть ли не король, раз ты при одном упоминании его имени вытягиваешься по стойке «смирно».

— Ты не понимаешь, — сказал Эш. — Но поймешь, когда повидаешься с ним. Он и вправду особенный.

Харт фыркнул и посмотрел вслед исчезающему автомату;

— А как много этих… штуковин у Времени?

— Не думаю, что кому-либо это известно наверняка, разве что самому Времени. Чтобы изготовить одного, ему нужны годы, и, по общему мнению, он занимается этим веками. Автоматы — его мысли и его руки в окружающем мире и, в известном смысле, его дети. Ведь других детей у него нет.

— Отчего же?

Эш посмотрел на него без всякого выражения:

— А ты подумай, Джеймс. Время бессмертен или почти бессмертен, что, черт возьми, одно и то же. Сколько детей может остаться у человека через несколько тысяч лет? И сколько детей будет у этих детей? Нет, Джеймс, не было никаких детей и в ближайшем будущем не предвидится.

— И его это не заботит?

— У него было достаточно времени свыкнуться с этим, — пожал плечами Эш. — Но вообще-то — да, конечно заботит. Иначе, как ты думаешь, зачем он делает автоматы?

Харт перевел взгляд на картины на стенах, а затем вновь огляделся по сторонам. Он знал, что хочет сказать, но не знал, как это сказать поточнее, не боясь показаться наивным. И все же решился:

— Леонард, а Время — человек?

— Прекрасный вопрос! — улыбнулся Эш. — Вопрос, который вот уже много веков будоражит умы людей — жителей Шэдоуз-Фолла. Выглядит он достаточно человечным, и человеческих недостатков и слабостей у него с избытком, но рожден он не был и смерть ему не грозит. Время появляется на свет ребенком, за один год проживает жизнь мужчины и умирает стариком лишь для того, чтобы восстать из собственного же праха. Одни называют его фениксом из древней легенды, другие — концепцией Времени как такового, но во плоти и крови человеческой. Мнений множество, но правды толком не знает никто, а Время на этот счет помалкивает. Есть лишь одна вещь, по которой у всех единое мнение насчет Дедушки-Времени.

— Что за вещь?

— Он терпеть не может ждать. По этому поводу ты и набросился на меня, Джеймс.

— Ничего я не набросился. Просто не люблю, когда на меня давят.

— Как скажешь, — сказал Эш. — Пошли.

В молчании они отправились дальше, только гулкое эхо шагов замогильно отдавалось в пустой галерее. Пейзажи и портреты плыли навстречу, чтобы пропасть у них за спиной, и иногда какой-нибудь автомат, тихо жужжа, плавно шествовал мимо по заданию хозяина. Харт начал уже гадать, долго ли им идти, — ему казалось, что весь сегодняшний день он провел на ногах, так они у него гудели. Галерее же, как и залу некоторое время назад, не было ни конца ни краю. Он обернулся взглянуть на пройденный путь, но за спиной не было и намека на дверь, через которую они вошли в галерею. Куда бы он ни смотрел — галерея тянулась в оба конца покуда хватало глаз, будто не было у нее пределов. Это беспокоило Харта, и он подумал, что бы такое сказать, чтобы отвлечься от беспокойства. Долго думать не пришлось.

— Леонард, ты все твердишь о том, что Дедушка-Время так важен для Шэдоуз-Фолла. Чем же на самом деле он занимается в свободное время, когда не следит за горожанами и не копается в механизмах часов?

— Сложно сказать, — отвечал Эш; тон его не вызывал сомнений: говорить об этом ему не хотелось.

— А ты попробуй сказать попроще, — жестко настоял Харт.

— Прежде всего, — начал со вздохом Эш, — тебе необходимо понять, что Шэдоуз-Фолл по своей сути в высшей степени нестабилен. Новые временные пласты постоянно возникают и исчезают — по целому ряду причин. Люди и существа всех видов приходят и уходят, некоторые из них невероятно сильные и потенциально несут в себе дестабилизирующее начало. Кто-то должен держать их в узде, иначе город в мгновение ока развалится на части. Время поддерживает порядок, следя за балансом между различными временными зонами, регулируя споры и конфликты прежде, чем события вырвутся из-под контроля, и в основном применяя на практике планово-предупредительные меры. И очень важно, что Время так могуществен: абсолютно никому и в голову не приходит перечить ему. Хотя.. Грязную работу он по большей части перекладывает на плечи своих агентов.

— Ты имеешь в виду автоматы?

— Да. И кое-кого еще. Харт нахмурился:

— Мне не все понятно. Что же делает его таким могущественным? И как он справляется в тех делах, которые не по силам его агентам?

— Честное слово, все гораздо проще, чем ты думаешь: чаще всего он просто отправляет сообщение через автомат, и этого оказывается достаточно. Кому охота злить Время? В редчайших случаях, когда кто-то отказывается следовать его рекомендации, Время направляет к нему Джека Фетча. Надеюсь, тебе повезет и ты никогда не встретишься с ним. Это… довольно жуткий тип.

— А как ко всему этому относится шериф? — медленно проговорил Харт. — Я о том, что шериф здесь вроде как представитель законной власти?

— Время более могуществен, чем закон. Закону не по силам справиться с таким укладом жизни, как в Шэдоуз-Фолле, закон негибок. Все это принимают, хотя не все — как, например, наш славный шериф — с этим согласны. Однако большинство людей имеют достаточно здравого смысла не слишком раскачивать лодку. Время добросовестен и честен, он с головой в трудах, и ему абсолютно все равно, что люди думают о нем. Или о том, сколько подошв ему надо стоптать, чтобы выполнить какую-то работу. Шериф и Время почти всегда ужасающе вежливы друг с другом и изо всех сил стараются как можно реже объединять свои усилия.

Эш вдруг замолчал, и оба резко остановились, когда им навстречу неожиданно выплыл автомат и стал как вкопанный прямо перед ними. Фарфоровая голова повернулась сначала к Эшу, затем — к Харту. На лице были нарисованы усы и монокль, и Харту хватило мгновения понять, что они делают лицо автомата много реальнее, чем лица других слуг Времени. Джеймс спокойно и уверенно выдержал взгляд маски; у него не было сомнений, что плоскими глазами автомата его пристально разглядывает кто-то другой.

В автомате что-то прожужжало и щелкнуло, будто он обработал какую-то команду, и тут в голове Харта, словно истекшие из-под купола массивного колокола, гулко зазвучали слова — четко, ясно и настолько громко, что заставили его вздрагивать при каждом произнесенном слоге. Вот так же, наверное, Господь Бог гудел в голове ветхозаветного пророка, когда хотел завладеть его вниманием.