Город, где умирают тени - Грин Саймон - Страница 12

— Вы уверены, что получится? Ведь если тело было защищено от гадания на магическом кристалле, то вполне вероятно, что и от черной магии у него есть защита. И не простая, а с любыми возможными минами-ловушками, только и ждущими момента, когда мы на них наступим.

Миррен взглянул на Рию и презрительно скривился:

— Я не любитель. Я знаю, что делаю. И делаю это, да будет вам известно, не в первый раз. Жертва рассталась с жизнью всего лишь несколько часов назад, так что душа еще в пределах досягаемости. Отозванная правильной командой и на правильный срок, она откликнется и даст нам ответы. У нее просто не будет выбора.

— Очень надеюсь, что вы правы, — вздохнула Рия. Приняв ее ответ за разрешение действовать, Миррен приступил к обряду. Рия совсем не ожидала, что он будет таким примитивным, грубым и поэтому едва ли не отталкивающим. Миррен проделал все так стремительно и легко, что стало ясно — в этом деле он не новичок. Рия сделала себе зарубку на память как-нибудь разобраться в этом более тщательно. Миррен начал с долгого замысловатого заклинания, изобиловавшего словами на дюжине мертвых языков. Несмотря на холод, его лицо покрыла испарина. Рия почувствовала, как в морге растет напряжение, нагнетаемое давлением чего-то, отчаянно стремящегося проникнуть через мощный барьер или же пробиться из-за барьера сюда, к реальности. Миррен вдруг резко замер и впился в тело покойного страстным, едва ли не алчным взглядом.

— Оливер Ландо! Услышь меня. Мощью этого ритуала, соглашениями, заключенными с высшими силами и владыками, повелеваю тебе: восстань и ответствуй мне!

Долго ничего не происходило. Затем по стенам морга заметались тени (хотя отбрасывать их здесь было нечему) и зажужжали мухи — значительно громче прежнего. Рия вопросительно поглядела на Миррена и вдруг резко отскочила назад: труп из лежачего положения принял сидячее. Медленно повернув разбитую голову, покойник уставился на Миррена пустыми глазницами.

— Кто взывает ко мне? Кто нарушает мой сон?

— Я звал тебя, — спокойно ответил Миррен. — Заклинаю и повелеваю говорить в моем присутствии только правду. Ты помнишь свое имя?

— Помню. Отправь меня обратно. Я не должен быть тут.

— Ответь на мои вопросы, и я отпущу тебя. Ты видел лицо своего убийцы?

Последовала пауза, а затем что-то переменилось. Чье-то присутствие явственно ощущалось в комнате — присутствие чего-то древнего и до тошноты жуткого. Рия отступила еще на шаг. Мертвец не обращал на нее никакого внимания, полностью сконцентрировавшись на Миррене: сломанная челюсть вдруг стала на место, и медленная улыбка раздвинула размозженные мертвые губы. Точки света блеснули там, где когда-то были глаза, и из провалов разбитых глазниц появились два завитка дыма.

— Ничтожный человечишка, — заговорил покойник. — Не следовало тебе вызывать меня сюда. Я стар и силен, я куда как могущественнее твоей жалкой волшебной власти. Я поведаю тебе секреты, темные и страшные истины, которые разрушат твой разум и иссушат твою душу.

— Ты не Оливер Ландо, — с трудом придавая голосу спокойствие, ответил Миррен. — Кто ты? Отвечай, я приказываю тебе!

— Не тебе тягаться с моим могуществом, — отвечал мертвец. — Ты хочешь допросить меня, не правда ли? Не это ли ты проделывал и с другими? Ты хотел знаний, что лежат за покровом. Что ж, я могу поведать тебе кое-что, да только не понравятся тебе мои ответы. — Он внезапно повернулся лицом к Рии и радостно хихикнул: — Добро пожаловать в ад, малышка. Сейчас повеселимся.

Мертвец резким взмахом свесил ноги со стола. Заикаясь, Миррен проговорил заклинание, но слова не возымели эффекта Мертвец опустил ноги на пол и выпрямился. Миррен прокричал слово власти, заставившее мертвеца лишь немного вздрогнуть, но не остановиться. Мертвец сделал шаг к Рии и с жадностью потянулся к ней. Миррен прокричал еще одно слово власти, бросился вперед и воткнул костяную палочку в пустую глазницу трупа. Страшный вопль разнесся по моргу, оглушительно резкий, истошный и первобытно-дикий, затем мертвец рухнул на пол и остался недвижим. И только тогда Рия заметила, как дрожат ее руки — но не от холода. Сунув их в карманы, она подняла глаза на Миррена.

— Что это было?

Миррен попытался небрежно пожать плечами, однако ему это не удалось.

— Кто бы наш убийца ни оказался, у него могущественные союзники. Могущественные настолько, что в состоянии одолеть меня и отправить эту… тварь на то место, где должна находиться душа убитого. Последствия этого довольно… тревожны.

— Вы всегда отличались лапидарностью стиля, — сказала Рия. — Прошу вас, приберите тело, а затем приготовьте мне письменный отчет обо всем, что здесь произошло. Оригинал мне, копию шерифу. Помимо этого, прошу вас ни с кем о случившемся не говорить. Вы поняли, доктор?

Миррен, чуть помешкав, кивнул, а Рия, почувствовав наконец, что может довериться окрепшим ногам, с достоинством покинула помещение морга.

Было далеко за полдень. Сюзанна Дюбуа и Шин Моррисон сидели рядом на потертом диванчике на крыльце дома Сюзанны. Они передавали друг другу дымящийся косячок и вглядывались в противоположный берег реки Тон. Солнце сочилось горячим медовым светом, тягучим и золотистым, и порхающие на ветерке бабочки напоминали мазки пастели. Так они сидели уже около часа, судача о пустяках, и Моррисон до сих пор не решился сказать Сюзанне, зачем, собственно, он пришел. Она чувствовала, что торопить Шина не стоит. В конце концов он сам повернет к тому, что его тревожит, а пока она будет довольствоваться солнышком, теплом и покоем.

Сюзанна взглянула вниз и улыбнулась: мультяшные зверушки играли на берегу с настоящими, — и те и другие находили друг друга бесконечно очаровательными; каждый раз кто-то из них затевал свои немудреные игры неподалеку от ее домика. Похоже, она чем-то их привлекала, как и всех убогих и раненых, что приходили сюда искать утешения. Порой Сюзанне казалось, они шли к ней оттого, что чувствовали себя здесь в безопасности. Она сама мечтала о таком месте, где могла чувствовать себя в покое и безопасности, но, увы, такого места не находилось. Обнаружить тело Лукаса — одно это было достаточным потрясением, а уж обнаружить его в своем доме, который казался ей таким защищенным от всех напастей… Губы Сюзанны сжались в прямую линию. Как можно было быть такой наивной, полагая, что нет в мире более безопасного места, чем Шэдоуз-Фолл. Гнев жарко полыхнул в душе. Хижина была ее домом, и будь она проклята, если что-то или кто-то заставит ее покинуть свой дом. Ночью, однако, Сюзанна заперлась на засов, проверила, плотно ли закрыто единственное оконце, и легла спать со светом.

С улыбкой Сюзанна глядела вниз на животных, живых и мультяшных, таких невинных, ничуть не подозревающих о происшедшем и по-прежнему считающих ее участок своим прибежищем. Все кошки, все собаки, все птицы, пробегая и пролетая мимо, останавливались здесь кто на миг, а которые на несколько дней, перед тем как продолжить путь. Вот было бы замечательно, если бы кто-то из них остался пожить в ее доме, но зверушки никогда так не делали. Как, впрочем, и люди, женщины и мужчины, искавшие у нее любви, утешения и понимания.

Сюзанна посмотрела на сидящего рядом, погруженного в свои мысли Шина Моррисона, стройного, с темной густой шевелюрой, со скрытой силой, которую никому бы не пришло в голову назвать устрашающей. Как всегда, он выглядел так, будто вот-вот готов был сорваться с места и в одиночку бросить вызов целому миру, причем пришлось бы поискать смельчака, который в этой схватке поставил бы на мир. Моррисону не было тридцати, однако глаза его были старше, и казалось, будто он только что покончил с тяжелой работой. В Шэдоуз-Фолле Шин был местным бардом и слыл пьяницей и смутьяном. У него было мало друзей и много врагов, и порой трудно было понять, кого он ценил больше. Песни свои Шин пел приятным тенором, с годами слегка загрубевшим от пьянства и дешевого табака. Он был очарован сидами, маленьким народом — жителямиФэйрии, — и проводил столько времени в разговорах с ними, сколько они позволяли ему находиться в своей стране-под-горой.