Нарцисс - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 2

— Удивляюсь, почему он не решился на него раньше. Простите, доктор, слушаю вас.

— Почему не решился раньше? Гм… Право, не знаю. Конечно, это было бы много проще, не сомневаюсь. Может быть, он не хотел впутывать в сердечные дела свои сверхъестественные способности, или это представлялось ему несовместимым с его естественными способностями. А может быть, он просто не догадался сделать это раньше. Ну так вот. Как-то июльской ночью граф прокрался к особняку Пита, усыпил наружную охрану и по водостоку вскарабкался на третий этаж, где размещалась спальня, уборная, гардероб и другие комнаты Валентины. Окна спальни были изрядно удалены от водостока, но граф, человек очень сильный и ловкий, и к тому же распаленный любовью и нетерпением, кошкой пробежал по узкому карнизу, уцепился за мраморный наличник и заглянул внутрь. Бедный граф!

Лобс взял очередную сигарету, заглянул рассеянно в портсигар и продолжал:

— Спальня была ярко освещена. Прекрасная наследница Пита возлежала в высшей степени неглиже на огромной квадратной кровати черного дерева и читала. Ночь была душной, смятое одеяло валялось на полу. Я хочу, чтобы вы хорошо представляли себе все, что произошло. При виде возлюбленной, едва прикрытой незначительными обрезками кружевного крэйлона, граф окончательно потерял голову. Он распахнул окно, прыгнул в комнату и молча ринулся к кровати. Нет никакого сомнения, что ошеломленная Валентина не могла бы оказать серьезного сопротивления даже и без применения Шуа дю-Гюрзелем своих сверхъестественных способностей. Именно «не могла бы». Помешал пустяк, досадная случайность. Граф запутался в брошенном одеяле и с размаху упал головой вперед. Правда, он сейчас же снова оказался на ногах и затем, через мгновение, на кровати, но было уже поздно. Этой маленькой заминки оказалось достаточно, чтобы все изменилось. Валентина очнулась от оцепенения, завизжала и стремглав пустилась к двери. Секунда — и граф уперся глазами в ее роскошную, покрытую бархатным загаром голую спину, на которой от страха выступила испарина. Под его взглядом она запнулась и остановилась — остановилась возле самой двери. У нее подогнулись колени, она задрожала и припала лицом к платиновому зеркалу, вделанному в дверь. Да, в дверь было вделано овальное зеркало из платины, наподобие венецианского. Миллионеры немыслимы без таких штучек. Граф подбежал к Валентине…

Доктор Лобс обжег губы, сморщился, внимательно осмотрел окурок и бросил его.

— Граф уже готов был схватить вожделенную красавицу, но тут где-то в доме послышались встревоженные голоса и топот ног. Валентина снова взвизгнула, рванула дверь и захлопнула ее перед самым носом распаленного графа. И граф оказался лицом к лицу со своим отражением в зеркале. Гипнотизер и его отражение взглянули друг другу в глаза. Гипнотизер прочел в собственном взгляде свой приговор.

— Приговор?

— Настоящий приговор. Вы понимаете, в каком состоянии был граф, на что была устремлена его невероятная воля. Взгляд его был полон желания, мольбы, властного и нежного повеления, призыва к покорности и любви. Мэтр Горри как-то говорил мне, что ни один человек на свете, ни мужчина, ни женщина, не способен противостоять воле Шуа дю-Гюрзеля. Он оказался прав. Воле Шуа дю-Гюрзеля не смог противостоять даже сам Шуа дю-Гюрзель. Когда домочадцы во главе с разъяренным Питом ворвались в спальню, граф стоял у трюмо и смеялся счастливым смехом, гладя себя ладонями по щекам. Обернувшись к изумленным преследователям, он со свойственной ему грацией послал им воздушный поцелуй, выскочил в окно и был таков.

Вот, собственно, и все. Граф Денкер без памяти влюбился сам в себя. Конечно, был небольшой скандал и все такое, Пит угрожал судом, но дело замяли. После той ночи граф не прикасается ни к одной женщине. Он объявил своей жене, что считает себя свободным от супружеских обязанностей, целыми днями сидит перед зеркалом, гладит и ласкает себя, не дает на себя сесть и пушинке, готов целовать следы собственных ног. Но он не стал затворником и не страдает от неудовлетворенной страсти, как тот мифический идиот. К его счастью, после Нарцисса жил еще пастух Онан. Граф живет сам с собой, выводит себя в свет, он кокетничает с дамами, вызывая, вероятно, у себя приятную возбуждающую ревность к самому себе… Фантастично, не правда ли? Но это так. И почти никто не знает об этом странном помешательстве… если это можно назвать помешательством. Жена и любовницы считают, что он либо стал гомосексуалистом, либо обратился к несовершеннолетним, и ждут, что он в конце концов перебесится и вернется к ним. Но он не вернется.

Доктор Лобс взял последнюю сигарету и встал. Я тоже поднялся.

— Любопытно только, — задумчиво сказал он, — как это можно объяснить с научной точки зрения? Может быть, все дело в том, что зеркало было металлическое. Мы еще очень мало знаем о гипнозе. Чертовски мало. Вернемся в зал?

Мне почему-то не хотелось еще раз видеть Шуа дю-Гюрзеля, и я отправился домой.