Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 15 - Валентинов Иван - Страница 9


9
Изменить размер шрифта:

На следующий год Алексей попал на разведку золота. Экспедиция кочевала в верховьях Вилюя. Егоров изо дня в день долбил в каменистом грунте «копуши» — полуметровые ямы. Между ними было определенное расстояние, и шли они как по нитке вдоль речной долины. Работа была тяжелая, нудная и пока что не принесла никаких результатов. Коллекторы ворчали; «Нет тут ни пса, ни одной порошинки золота не попалось, понапрасну хребет ломаем…» Но начальник экспедиции был настойчив, работы продолжались.

Однажды ранним утром — до начала работы — Егоров пошел вверх по течению ручья. Он часто совершал такие прогулки, называя их про себя «персональной разведкой». Он искал алую глину, по которой струится голубая вода. Искал упорно — и на Урале, и здесь. Но не находил. Ручей круто сворачивал на юг, долина расширялась. В пределах видимости не было никаких следов алой глины, и Алексей уже хотел было повернуть обратно. Впереди, в нескольких шагах что-то блеснуло. Гам виднелась свежая галечная осыпь. Егоров приблизился, вгляделся и ахнул: над осыпью, в глубокой лунке лежали самородки. Одни были чистые, другие спаянные с кристаллами кварца. Это на языке золотоискателей называлось «карманом» редкостной величины. Егоров скинул с плеча карабин, стянул рубаху, расстелил… На пропотевшей ткани разместилось тридцать девять самородков. Самый крупный был с гусиное яйцо, самый маленький — с лесной орех. Алексей собрал золото, сложил в брезентовую сумку и поспешил к лагерю. Руки у него слегка дрожали. Сумка имела вес немалый — на прикидку около полупуда. Там уже готовили завтрак. Егорова спрашивали, не подстрелил ли он какой-нибудь дичины — всем хотелось свежего мяса. Он отмахивался, шагая к палатке начальника партии изыскателей. Тот сидел на бревне, положив на колени планшет, и что-то писал. Егоров достал из палатки кусок брезента и высыпал на него содержимое своей сумки. У начальника изо рта вывалилась трубка. Через минуту к палатке сбежался весь лагерь.

Начальник уже обрел прежнюю невозмутимость, взвесил самородки, сложил в специальную сумку, опечатал. Потом сказал Алексею: «Где? Показывай!» Жилу нашли. Она оказалась громадной. …Геологоразведочный институт. Алексей думал, что окажется на первом курсе самым старшим. Но ошибся. Взрослых было немало. Егоров выглядел значительно моложе своих тридцати четырех, а в аудитории сидели и люди под сорок.

Алексей учился прилежно. Но его больше всего интересовали те предметы, которые хоть в какой-то мере могли помочь раскрытию тайны голубой воды. Особенно увлекся он горными породами, обладающими слабой радиоактивностью — сердоликом и другими, а также минеральными водами. Он с удовлетворением узнал, что нарзан, боржоми и прочие целебные воды теряют многие полезные свойства при перевозке и длительном хранении. Это уже было похоже на голубую воду. Егоров провел самостоятельное исследование ионов и точно определил продолжительность их существования в разных условиях. Потом он проделал несколько экспериментов с серебром и убедился, как церковники получали «святую воду»: даже ничтожное содержание серебра в самой обычной воде предохраняло ее от порчи в течение многих недель. И все же до разгадки тайн «голубой воды» было далеко. К тому же произошло событие, которое на время отодвинуло все эти проблемы.

Однажды Алексей — дело было на каком-то скучном общефакультетском собрании — почувствовал чей-то взгляд. Взгляд был ощутим, как прикосновение. Егоров поерзал на скамейке, не выдержал и обернулся. Он увидел тоненькую темноволосую девушку. Глаза ее были такие синие, такие большие и чуть оттянутые к вискам, что Алексей сразу узнал Сеню — Ксению, дочку Анны, потому что только у нее и никого другого могли быть такие глаза. Рот у Егорова открылся и принял форму ижицы. Алексей мгновенно так поглупел, что Сеня прыснула, а председательствующий на собрании строго постучал карандашом по столу. Перебраться к Сене Егоров не мог, а поэтому стал размышлять, искоса поглядывая на нее. «Как она попала сюда? Видимо, учится, гостей на такое собрание не заманишь… Почему же я прежде ее не видел? А она стала совсем взрослой… и очень красивой. Просто удивительно красивой…

Сколько же ей лет? Тогда было, кажется, двенадцать. Значит, сейчас около двадцати. Может, и замуж вышла… Такие в девках не засиживаются». Алексей теперь поглядывал на Сеню почти сердито. Сердце его ужалила ревность — совершенно беспричинная, потому что, во-первых, он ничего не знал о Сене, а во-вторых, ревновать не имел никакого права. Он и сам это понимал, но продолжал злиться. Таким нахмуренным он и подошел к девушке после собрания. А она глянула светло, лукаво и сразу все поняла. Егоров в несколько минут узнал, что Анна вышла замуж «за Коноплева из ОГПУ, да ты его должен помнить…» и уехала с ним в Среднюю Азию, «а там ужасная жара и скорпионы, б-р-р», что в городке многое изменилось, не узнать — по соседству строят огромный завод, что Ксения учится на первом курсе, а живет в общежитии на Стромынке, что ей очень нравится в институте и вообще в Москве. Девушка вдруг прервала свое щебетание, серьезно глянула на Алексея и сказала:

— А я ведь в этот институт пошла из-за тебя. Верно, верно… — Она даже башмачком притопнула для убедительности. — Помнишь, ты рассказывал о «волшебной воде»? Я тогда была просто потрясена тем, как ты говорил о великой пользе для людей, которую дает твоя находка. Ты был таким яростно-воодушевленным, что совершил переворот в моих намерениях. Я собиралась стать художницей, неплохо рисовала, а тут передо мной словно приоткрылась завеса над замечательным миром поисков и находок. Ведь это прекрасно — искать и находить, правда? Ну, вот… Так мы и встретились… А ты… ой, что это я так… Наверное надо говорить «вы» — старшекурсник и вообще… Только я так много о вас думала все эти годы, что встретила — и как со старым другом…

Егоров возликовал, услышав эти замечательные слова «так много думала» и поспешил закрепить сердечное и непринужденное обращение на «ты».

— Мы же студенты, Сеня… Или ты уже так себя не зовешь? Ну, не в том дело… Все студенты — на «ты»… А мы к тому же и в самом деле не первый год знакомы.

— Ну, и хорошо… А «Сеня» я только для мамы. Она привыкла. И для тебя тоже, если хочешь… Только чтобы никто больше не знал, ладно? Так я хотела спросить: ты открыл тайну «голубой воды»? Ездил? Отдавал на анализ? Я ничего не слышала об этом и не читала… Или это секрет?

Егоров рассказал все. Выслушав и глянув на свежий шрам у мизинца, Сеня тихонько спросила:

— И что же теперь? Ты решил отказаться?..

— Что ты! Никогда! Но надо провести эксперимент на месте. Только так! А уж потом — самое тщательное исследование и голубой воды, и алой глины.

— Да, ты же не сказал, что дал анализ этой глины? Тебе сообщили?

— Сообщили месяца через три, что это минерал из группы каолиновых глин и промышленного значения не имеет. Вот и все…

Егоров проводил Сеню до общежития. Потом они побывали в кино — вдвоем. Встречались все чаще, и уже подруги махнули на Ксению рукой. А у Алексея и Ксении после двух-трех встреч возникло странное чувство: словно они и не расставались на несколько лет. У них и мысли как будто сделались общими, как бывает у очень близких людей — один начинал фразу, а другая тут же завершала ее, и обоим было необычайно легко друг с другом. Егорову — а Ксении тем более — все было ясно. Но он медлил, не делал решительного шага. Его пугала разница в возрасте: четырнадцать лет, не шутка… Правда, ему на вид было не более двадцати пяти, но то на вид…

В конце апреля они шли по узкому, шумному Арбату. У Театра имени Вахтангова женщины продавали маленькие букетики подснежников. Егоров не заметил цветов: он их никогда и никому не дарил, такое ему просто не могло прийти в голову. И был несказанно удивлен, когда Ксения купила букетик и сказала, лукаво поглядывая на Алексея: «Почти никакого запаха, а все-таки аромат весны… Или только кажется?» Через несколько дней Егоров шел на обычное место встреч — у памятника Гоголю, — с букетом нарциссов. Он держал их головками вниз, как веник. И протянул букет Ксении так, словно с великим облегчением освободился от тяжкой ноши.