НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 24 - Булычев Кир - Страница 11

— Откройте ворота! — закричала Анна. Жюль вздрогнул.

Еще один немец упал, пытаясь вырвать из груди стрелу, и, как будто послушавшись Анну, ворота на^ли медленно растворяться наружу. Но пастуху уже было все равно, потому что он снова упал у ворот и настигший его кнехт всадил ему в спину боевой топор и тут же сам упал рядом, потому что по крайней мере пять стрел прошили его, приколов к земле, как жука.

В раскрывшихся воротах возникла мгновенная толкучка — легкие всадники в черных штачех, стеганых куртках и красных колпаках с саблями в руках мешали друг другу, спеша наружу.

— Ну вот, — сказала Анна, — могли бы на две минуты раньше выскочить. Стадо-то они вернут, а пастухов уже убили.

Пастух лежал на груди в луже быстро темнеющей крови, и лошади перескакивали через него. Вслед за ятвягами, только медленнее, выехали еще несколько воинов, одетых в кольчуги со стальными пластинами на груди и в конические железные шлемы с приваренными спереди стальными полосами, прикрывающими нос. Анна сразу узнала в одном из всадников рыжего красавца.

— Смотрите, — сказала она. — Если он сейчас погибнет…

Кин бросил шар вниз, ближе к всадникам.

Почему-то, когда из ворот выскочили ятвяги, Анна решила, что защитники крепости уже победили. Наверное, потому, что не могла отделаться от подсознательной убежденности, что смотрит кино. А в кино после ряда драматических или даже трагических событий обязательно появляются Наши — в тачанках, верхом или даже на танках. После этого враг, зализывая раны, откатывается в свою берлогу.

Стадо к этому времени уже удалилось от стен. Те ратники, что не стали гнаться за пастухом, умело направляли его к ручью, оглядываясь на крепость, — знали, что русские отдавать стадо не захотят. Навстречу им к ручью спускались рыцари.

Ятвяги, словно не видя опасности, закрутились вокруг запуганных коров, рубясь с загонщиками, и когда на них напали тяжело вооруженные рыцари, сразу легко и как-то весело откатились обратно к крепости, навстречу дружинникам.

Немцы преследовали их, и Анна поняла, что стадо потеряно.

Но рыжий воин и дружинники рассудили иначе. Захватывая мчащихся навстречу ятвягов как магнит захватывает металлические опилки, они скатились к рыцарскому отряду и слились с меченосцами в густую, плотную массу.

— Если бы стада не было, — заметил вдруг Кин, возвращая Анну в полумрак комнаты, — рыцарям надо было его придумать.

К этому моменту Анна потеряла смысл боя, его логику — словно ее внимания хватило лишь на отдельные фрагменты, на блеск меча, открытый от боли рот всадника, раздутые ноздри коня… Рыжий красавец поднимал меч двумя руками, словно рубил дрова, и Анне были видны искры от удара о треугольный белый с красным крестом щит могучего рыцаря в белом плаще. Сбоку в поле зрения Анны попал конец копья, которое ударило рыжего в бок, и он начал медленно, не выпуская меча, валиться с коня.

— Ой! — Анна привстала: еще мгновение — и рыжий погибнет.

Что-то черное мелькнуло рядом, и удар рыцаря пришелся по черному кафтану ятвяга, закрывшего собой витязя, а тот, склонившись к высокой луке седла, уже скакал к крепости.

— Все, — сказал Жюль, — проверка аппаратуры. Перерыв.

— Ладно, — сказал Кин — А нам следует осознать увиденное.

Шар начал тускнеть, Кин выпростал руки. Устало, словно сам сражался на берегу ручья, снял перчатки и бросил на постель.

Последнее, что показал шар, — закрывающиеся ворота и возле них пастух и его убийца, лежащие рядом, мирно, словно решили отдохнуть на зеленом косогоре

12

В комнате было душно. Квадратик окошка почернел. Анна поднялась с табуретки.

— И никто не придет к ним на помощь? — спросила она.

— Русским князьям не до маленького Замошья. Русь раздроблена, каждый сам за себя. Даже полоцкий князь, которому формально подчиняется эта земля, слишком занят своими проблемами.

Кин открыл сбоку шара шестигранное отверстие и засунул руку в чуть мерцающее зеленым его чрево.

— Это был странный мир, — сказал он. — Неустойчивый, но по-своему гармоничный. Здесь жили литовцы, летты, самогиты, эсты, русские, ливы, ятвяги, семигалы… Некоторые давно исчезли, другие живут здесь и поныне. Русские князья по Даугаве — Западной Двине собирали дань с окрестных племен, воевали с ними, часто роднились с литовцами и ливами… И неизвестно, как бы сложилась дальше судьба Прибалтики, если бы здесь, в устье Даугавы, не высадились немецкие миссионеры, за которыми пришли рыцари. В 1201 году энергичный епископ Альберт основал город Ригу, возник орден святой Марии, или меченосцев, который планомерно покорял племена и народы, крестил язычников — кто не хотел креститься, погибал, кто соглашался, становился рабом. Все очень просто…

— А русские города?

— А русские города — Кукернойс, Герсике, Замошье, потом Юрьев — один за другим были взяты немцами. Они не смогли объединиться. Лишь литовцы устояли. Именно в эти годы они создали единое государство. А через несколько лет на Руси появились монголы. Раздробленность ее оказалась роковой.

Кин извлек из шара горсть шариков размером с грецкие орехи.

— Пошли в большую комнату, — сказал он. — Мы здесь мешаем Жюлю. К тому же воздуха на троих не хватает.

В большой комнате было прохладно и просторно. Анна задернула выцветшие занавески. Кин включил свою лампу. Горсть шариков раскатилась по скатерти.

— Вот и наши подозреваемые, — сказал Кин. Он поднял первый шарик, чуть сдавил его пальцами, шарик щелкнул и развернулся в плоскую упругую пластинку — портрет пожилой дамы с набеленным лицом и черными бровями.

— Кто же она? — спросил Кин, кладя портрет на стол.

— Княгиня, — быстро сказала Анна.

— Не спешите, — улыбнулся Кин. — Нет ничего опаснее в истории, чем очевидные ходы.

Кин отложил портрет в сторону и взял следующий шарик.

Шарик превратился в изображение длиннолицего человека с поджатыми капризными губами и очень умными, усталыми глазами под высоким, с залысинами, лбом.

— Я бы сказала, что это князь, — ответила Анна вопросительному взгляду Кина.

— Почему же?

— Он пришел первым, он стоит рядом с княгиней, он роскошно одет. И вид у него гордый.

— Все вторично, субъективно.

Следующим оказался портрет тонкой девушки в синем плаще.

— Можно предложить? — спросила Анна.

— Разумеется. Возьмите. Я догадался.

Кин протянул Анне портрет рыжего красавца, и она положила его рядом с готической девушкой.

— Получается? — спросила она.

— Что получается?

— Наш Роман был в западных землях. Оттуда он привез жену.

— Значит, вы все-таки убеждены, что нам нужен этот отважный воин, которого чуть было не убили в стычке?

— А почему ученому не быть воином?

— Разумно. Но ничего не доказывает.

Кин отвел ладонью портреты и положил на освободившееся место изображение одноглазого мальчика. И тут же Анна поняла, что это не мальчик, а взрослый человек.

— Это карлик?

— Карлик.

— А что он тут делает? Тоже родственник?

— А если шут?

— Он слишком просто одет для этого. И злой.

— Шут не должен был веселиться. Само уродство было достаточным основанием для смеха.

— Хорошо, не спорю, — сказала Анна. — Но мы все равно ничего не знаем.

— К сожалению, пока вы правы, Анна.

Анна снова подвинула к себе портрет своего любимца: огненные кудри, соколиный взор, плечи — косая сажень, меховая шапка стиснута в нервном сильном кулаке…

— Конечно, соблазнительный вариант, — сказал Кин.

— Вам не нравится, что он красив? Леонардо да Винчи тоже занимался спортом, а Александр Македонский вообще с коня не слезал.

Портреты лежали в ряд, совсем живые, и трудно было поверить, что все эти люди умерли много сот лет назад. «Хотя, — подумала Анна, — я ведь тоже умерла много сот лет назад…»

— Может быть, — согласился Кин и выбрал из стопки два портрета: князя в синем плаще и рыжего красавца.