Присяжный заседатель - Грин Джордж Доус - Страница 17

— В газете было написано, что Боффано виновен?

— Я не знаю.

— Что еще написал журналист? Написал ли он, что эта улика является неопровержимой?

— Что это значит?

— Неопровержимая улика? Ты что, совсем маленький? Что написано в статье?

— Да ничего такого. Там только было написано, что в зале все притихли.

— Но какое впечатление от статьи?

Энни хватает сына за руки, сжимает их, что есть силы. Оливеру больно, но это не самое страшное. Больше всего его пугает голос матери.

— Журналист убеждает читателей, что Боффано виновен?

— Мама, я не знаю!

— С кем ты об этом говорил?

— О процессе? Ни с кем. Ты же мне запретила.

— Ax, я тебе запретила? Так вот, я тебе не просто запрещаю. Если ты с кем-нибудь хоть словом обмолвишься об этом процессе, я положу твой велосипед на асфальт и проеду по нему машиной. Потом выкину компьютер в окно. А после этого приду и задушу тебя собственными руками. Я не шучу. Ты понял?

— Да.

Энни отпускает сына, встает. Оливер, закрыв лицо руками, рыдает. Но мать хватает его за волосы и поднимает лицо мальчика вверх.

— Это еще что такое? Ты думаешь, раз в доме нет мужчины, то можно быть плаксой? Ничего у тебя не получится. Немедленно прекрати реветь!

Глава 4

“Я ЛЕТАЮ ВВЕРХ И ВНИЗ С ОТВИСШЕЙ ЧЕЛЮСТЬЮ…”

Проходит еще неделя. Энни сидит в зале суда и смотрит на Боузмена, защитника Луи Боффано. У Боузмена смешные моржовые усы, острые желтые зубы; он не спеша идет в центр зала — собирается устроить прекрасный допрос свидетелю обвинения.

Начинает он так:

— Итак, мистер Де Чико, вы тут говорили, что у Луи Боффано возникли проблемы с Сальвадоре Риджио. Так?

У Поли Де Чико совершенно лысый шишковатый череп. Общее впечатление задумчивости и даже мудрости — до тех пор, пока мистер Де Чико не начинает говорить.

— Чего-чего? — говорит он. Боузмен заходит с другой стороны.

— Вы дали показания, что Луи Боффано занимался торговлей кокаином и героином.

— Ну.

— А откуда вам это известно?

— Ну как, я был с ним вместе.

— Вы были его верным подручным, так?

— Каким еще подручным?

— Разве вы…

— Я был никаким не подручным. Моя должность называлась “капитан”.

— Ах извините, капитан. Так вот, капитан Де Чико, у кого Луи покупал кокаин? Поройтесь у себя в памяти.

— У “Кали”.

— У картеля “Кали”?

— Ну.

— Этот картель находится в Колумбии, так?

— Ну.

— А героин? Откуда вы брали героин?

— От “Ндрангеты”.

— Это итальянская организация, верно?

— Ну, из Калабрии.

— И эта организация связана с мафией?

— Чего-чего?

— Считаете ли вы, что “Ндрангета” связана с мафией?

— По-моему, она и есть мафия.

— Теперь перейдем к Сальвадоре Риджио. Он был главой семьи Кармины, правильно?

— Ну.

— Вы тоже принадлежали к семье Кармины?

— Ну.

— Как и Луи Боффано, так?

— Ну.

— Ладно. Сальвадоре Риджио был против контактов с картелем “Кали” и “Ндрангетой”, так?

— Да, он уперся.

— Объясните нам, мистер Де Чико, с чего это он вдруг “уперся”?

— Говорит, наркота — не наш бизнес. Против закона, говорит.

— Против закона? Против закона семьи Кармины?

— Ну.

— А откуда взялся этот закон, мистер Де Чико?

— Хрен его знает.

— По-моему, обвинение пытается изобразить Сальвадоре Риджио этаким крестоносцем, принципиальным врагом наркотиков… — Смех в зале. — Скажите, мистер Де Чико, могли бы вы квалифицировать Сальвадоре Риджио как крестоносца против наркотиков?

Вскакивает окружной прокурор Тэллоу.

— Протестую. Здесь судебный процесс не над Сальвадоре Риджио.

Боузмен пожимает плечами.

— Прокурор пытается сделать из покойного образцового гражданина, чтобы создать у присяжных предубеждение против моего клиента.

Судья принимает протест обвинителя. На это Луи Боффано громким шепотом, так, чтобы было слышно во всем зале, замечает:

— Правосудие, мать твою.

Судья Витцель наклоняется к микрофону.

— Вы что-то сказали, мистер Боффано? Повторите, пожалуйста.

Луи ухмыляется.

— Не стоит.

— Свое мнение о процедуре суда оставьте при себе, — шипит Витцель. Потом обращается к адвокату. — Можете продолжать допрос, мистер Боузмен. Но не задавайте вопросов о моральном облике Сальвадоре Риджио.

Боузмен снова берется за Поли.

— Стало быть, неписаный закон семейства Кармины запрещал оптовую торговлю наркотиками, так?

— Ну.

— Кара за непослушание?

— Смерть.

— Вы говорили тут, что мистер Боффано давно является членом семьи Кармины.

— Ну.

— Двадцать три года, так?

— Ну.

— Он считался хорошим солдатом?

— Не знаю. Наверно.

— И все-таки он хотел изменить традицию, существовавшую в семье.

— Ну.

— Почему?

— Деньги.

— Много денег?

— Ну.

— Сколько мне помнится, вы говорили о прибыли в миллиард долларов.

— Ну это так, разговоры одни.

— Мистер Де Чико, я тоже иногда разговариваю о деньгах. Но цифры порядка миллиарда долларов в моих разговорах не звучат.

— Нет? Что, миллиард для вас маловато? Как же, я забыл — ведь вы адвокат.

Судья Витцель грозно хмурится.

— Господа, к порядку!

Но Боузмен не обижается — он дружелюбно хихикает, шевеля усами и скаля желтые зубы.

— Очень смешно, мистер Де Чико. Вы большой остряк.

Де Чико пожимает плечами.

— Весьма умное замечание, — продолжает Боузмен. — Продолжайте напрягать ум и дальше, вспомните, кто начал все эти разговоры?

— Чего-чего?

— Кто предложил мистеру Боффано заняться наркотиками?

— Хрен его знает.

— Нет, вы знаете, кто это сделал.

Вмешивается прокурор.

— Протестую! Безосновательное утверждение!

Боузмен не возражает.

— Ладно, будь по-вашему. Прошу извинить. Мистер Де Чико, вчера вы говорили, что человек, известный вам под прозвищем “Учитель” разработал стратегию переговоров с картелем “Кали”.

— Так-то оно так, но…

— Тот же самый Учитель высказывал кое-какие идеи по поводу переговоров с организацией “Ндрангета”.

— Да, но…

— Прорыть тоннель к дому мистера Риджио предложил тоже Учитель, так?

— Ну.

— И кто же этот Учитель, мистер Де Чико?

— Понятия не имею.

— Может быть, он находится в зале суда?

— Не знаю.

— Как он выглядит?

— Не знаю.

— Вы его когда-нибудь видели?

— Нет.

— Говорили с ним?

— Да, но он был в маске.

— С чего бы это вдруг он стал надевать маску?

Поли Де Чико пожимает плечами.

— Может быть, он вам не доверял?

— Наверно, так.

— Наверно?

— Ну. Как-то раз Луи сказал, что Учитель мне не доверяет. Считает, что я рано или поздно ссучусь.

— И его пророчество сбылось, так ведь?

— Вроде так.

— Вы действительно “ссучились”.

— Протестую! — орет прокурор.

— Ваша честь, я всего лишь процитировал выражение свидетеля, — говорит Боузмен.

Витцель отклоняет протест обвинения.

— Как и предсказывал Учитель, вы изменили своему семейству, правильно?

— Ну.

— Этот самый Учитель вообще редко ошибается, так?

— Вроде так.

— На операциях с наркотиками семейство заработало много денег?

— Ну.

— Как и предсказывал Учитель?

— Ну.

— Он башковитый парень, этот Учитель, а?

— Ну.

— И никто не знает, кто он?

— Луи знает.

— Еще кто-нибудь?

— Я не в курсе.

— И вот однажды Учитель говорит, что нужно прорыть тоннель до дома Сальвадоре Риджио с целью убийства, так?

— Так.

— А мистер Боффано на это отвечает: “Хочешь рыть тоннель, рой”. Правильно?

— Правильно.

— В конце концов, ведь Учитель главнее, значит, он может решать по-своему.

— Как это главнее? Учитель — не босс.

— Вот как. Известен ли вам хоть один случай, когда Боффано не прислушивался к совету Учителя?