Подземное чудовище - Брюссоло Серж - Страница 33

Себастьян вылез из повозки. Красивая девушка в меховой шубе бессознательно брела по снегу. Она тяжело дышала и временами глупо хихикала. Ее служанка отчаянно пыталась вернуть ее обратно в экипаж.

– Иногда они так и бредут, пока не замерзнут насмерть, – пояснил Ранюк. – А потом в оврагах находят их ледяные статуи.

– Какой ужас! – ахнула Пэгги.

– Да что ты говоришь, дурочка! – рявкнул Ранюк. – Что ты понимаешь? Наоборот, это восхитительная смерть!

Резким движением он задернул штору и добавил:

– Вон карета короля, довольно.

Больше он не мог сдерживаться и стал с жадностью набивать рот снегом. Несмотря на холод, на лбу у него выступил пот. Он стал ходить вокруг повозки.

Пэгги последовала за ним, хотя ей было противно ступать в эту сладковатую массу. Из-за тумана вокруг было сумеречно. Розовая пелена заслонила солнце, влага оседала на повозках. Девочке показалось, что она попала на планету из взбитых сливок. Будто бы окружающий мир – это пирожное, так и хочется укусить зубами кору дерева, словно она из шоколада.

– Карета короля вон там! – пропыхтел Ранюк, топчась в снегу.

Пэгги Сью молча покачала головой. Она оцепенела от холода.

«Я гуляю по гигантскому пирожному, – продолжала думать она, – по гигантскому пирожному».

Ей хотелось встряхнуться, прийти в себя, но ею овладело странное оцепенение. Хлопья снега липли на ее губы и таяли… Чем дальше, тем больше земля и деревья казались ей сделанными из сахара, взбитых сливок и миндального масла. В воздухе пахло медом, а камешки хрустели под ногами, как разломленный шоколад.

«Кажется, я схожу с ума, – сказала Пэгги самой себе, – и все из-за лакомства!»

Наконец они дошли до королевской кареты, вокруг которой стояли стражники, укутанные в волчьи шкуры. Ранюк откинул кожаные полы и поднялся на подножку. Изнутри карета была отделана мехом и отапливалась керамической печкой. На кровати среди шелковых подушек ворочался худощавый юноша. Вокруг него столпились слуги, вытирая ему пот со лба. Пэгги узнала Вальнера по статуям, которые раньше видела в саду королевского дворца. У него были светлые мягкие волосы и глаза сумасшедшего. Он бился в истерике, стараясь избавиться от назойливых слуг, потрясавших золотой ложкой и пустым кубком.

– Еще! – вопил он голосом капризного мальчишки. – Еще! Еще мороженого! Живо!

К нему подбежала девушка с кубком, полным розового снега. Вальнер тут же запустил в него ложку. От холода у него посинели губы, но он продолжал потеть, будто у него был жар. На висках пульсировали вены, дрожь била его с головы до ног.

– Аааа! – взвыл он, отламывая большой кусок снега. – Пища богов. Ранюк! Мой дорогой Ранюк, вкусно, как будто съел ангела, жареного херувима! Так и тает во рту. Ну впрямь, юный ангелочек, поджаренный на вертеле, или сирена с розовыми чешуйками. Маленькая сирена. Ты когда-нибудь ел ангела, Ранюк? Или сирену? – Вальнер даже рыдал от радости. – Это мясо такого хрупкого животного, что оно погибает, лишь тронь его рукой. Одного дуновения ветра хватит, чтобы зажарить его, оно тает на языке, только возьмешь его в рот. Сладкое, нежное, будто призрак из снега. Да, вот оно: мороженое-призрак, крем-привидение.

Тем временем он уже опустошил кубок и потянул руки за следующим. Ранюк преклонил перед ним колени, неотрывно глядя на кубки с мороженым, стоявшие на столике из позолоченного серебра у изголовья кровати, мысли его путались. Пэгги Сью поняла, что ей необходимо вмешаться, иначе Ранюк забудет, зачем они пришли.

– Мы хотели бы снять фильм о вашей планете, – объявила она. – Здесь чудесные пейзажи, и нам необходимо обойти дворец, выбрать самые интересные объекты…

Но Вальнер ее не слушал, взгляд его был неподвижен, казалось, он созерцает воображаемый обеденный стол.

– Лунное печенье с денежным вареньем, – бормотал он, – оладьи из звезд, туманный мусс с ванилью, анисовый айсберг, мятные льдинки.

Пэгги Сью протянула руку, чтобы встряхнуть короля, но Ранюк ее остановил.

– Да вы с ума сошли! – прошипел он. – Какое нахальство! Это же король, вы не смеете до него дотрагиваться. Подождите до завтра… к утру он придет в себя.

– Отведай, мой дорогой Ранюк, – пролепетал Вальнер, поднося ко рту визиря ложку мороженого, – это вулканическое варенье, солнечный мармелад, это разожжет огонь у тебя в желудке! Посмотри: сейчас я зажгусь, как фонарик, я чувствую, мой живот стал прозрачным!

Он разразился дурацким хохотом, а визирь жадно проглотил целую ложку снега, столь любезно ему предложенную. Пэгги Сью с отвращением отскочила. Вальнер был не в состоянии понять, что происходит вокруг, а вскоре и Ранюк впал в горячку. Неужели Кандартой правят эти ненормальные?

– Откуда тут эта девочка с синей собакой? – хихикнул король. – Это сюрприз от твоего шеф-повара? Пусть подойдут, отведаю-ка ее бедрышка. Выглядит аппетитно.

Он громко захохотал, и бока его заходили ходуном. Сменились слуги, которые вытирали королю пот. Пэгги попятилась, сердце ее бешено колотилось. Сколько же будет продолжаться этот маскарад? Так и не поговорив с королем, она выскочила из кареты и бросилась к Себастьяну. Хотя ноги ее касались земли, ей казалось, что она проламывает корочку свежего пирожного: это испарения от снега овладели ее сознанием. Дрожавший от холода Себастьян выслушал ее и сказал:

– Что тут поделаешь? Я с самого начала сомневался.

– Они совершенно не понимают, что творят, – выпалила Пэгги, – этот чертов снег совсем помутил их разум, им кажется, что они едят жареных ангелов. Думаю, снег порождает гастрономические галлюцинации. Как будто они на сказочном пиру и поглощают тонны еды, не испытывая ни малейших неудобств. А после этого они больше не могут принимать нормальную пищу. Все им кажется омерзительным на вкус.

– Что же делать? – спросил Себастьян. – Время-то идет.

– Остается только ждать, – ответила Пэгги Сью, – будем надеяться, что завтра они придут в себя. А теперь давай-ка спать.

Она залезла в повозку, завернулась в шубу и закрыла глаза. Себастьян последовал ее примеру. Но Пэгги не спала. Ей очень не нравилось внезапно охватившее ее чувство голода, казалось, ее желудок – бездонная пропасть. Неужели те несколько хлопьев снега, которые она проглотила, вызвали у нее те же симптомы, какими страдают Вальнер и великий визирь?

Она погладила синего пса, который свернулся в клубок у ее колен.

С тех пор как они сюда приехали, пес только и делал, что глотал снежные хлопья. Казалось, он не в себе: даже с трудом держался на лапах.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила его Пэгги. – У тебя странный вид.

– Превосходно, – проворчал пес. – Эти розовые бабочки такие вкусные.

– Какие бабочки?

– Ну эти… маленькие, которые падают с неба…

Пэгги поняла, что пес говорит о снежных хлопьях.

– Больше не ешь их! – приказала Пэгги псу. – Иначе скоро сойдешь с ума.

– Ну уж нет, – проворчал синий пес. – Я прекрасно себя чувствую… И потом, если я съем побольше, у меня же вырастут крылья и я смогу летать. Мне так сказали… Сама попробуй… Это здорово!

Тут пес впал в оцепенение, и Пэгги не сумела его разбудить. Девочка никак не могла уснуть, поэтому выпрыгнула из повозки и стала бродить вокруг нее. Снаружи клубился розовый туман, он словно колол ее в лицо иголками. Девочка прикрыла рот. Ветер бросал ей в лицо хлопья липкого снега, напоминавшего сахарную вату.

Пэгги сделала несколько шагов. Живот буквально сводило от голода. Ей в жизни не хотелось есть так сильно, как теперь!

«Это все розовый снег, – подумала она, – не надо было сюда приезжать. Зря мы согласились. Ранюк знал все с самого начала! Надеялся, что мы тоже пристрастимся к наркотику, жить не сможем без этого мороженого. Хотел, чтобы мы стали его рабами».

Пэгги шла сквозь метель, поглядывая по сторонам. Взгляд ее упал на слуг, наполнявших снегом золотые кубки… Снежинки так и лезли к ней в рот, таяли на губах.