Шпаргалка для грабителей - Гусев Валерий Борисович - Страница 9

А мышонок, когда папа улегся в своей комнате, что-то написал на клочке бумаги (всего одно слово) и показал мне:

– Понял, Дим?

А чего там понимать? Слово было простое, но написанное по-старинному: «Воздухоплаванiе». Вот теперь он будет плавать не в речке, а в воздухе! Хлопотно с ним. Но не скучно.

– Это что? – спросил я.

Алешка на цыпочках подошел к папиной двери и прикрыл ее.

– Это, Дим, так книга называется. – И не стал ждать следующего моего вопроса. – Эту книгу, Дим, наш Кистинтин изучает. Теперь-то понял? – И добавил, чтобы я окончательно врубился: – А на книге, Дим, написан штамп. Называется «Библиотека Липовского краеведческого музея».

Но я так и не врубился. Я отбросил со своей кровати одеяло, плюхнулся в постель и вырубился.

В четыре утра мы не встали. Не встали и в десять. Проспали здорово. Алешка, выдав залихватский утренний зевок, заявил:

– В лунные ночи хорошо спится.

– Только не вампирам, – по делу заметил я, покусанный за ночь комарами.

– Тут вампиры не водятся, – успокоил меня Алешка. – Тут только колдуны и ведьмы. И эти... байковые.

– Баенные, – поправил я. – Но им тут негде водиться – бани в городе нет. Разве что в нашем душе.

– Во! Точно, Дим! Сегодня не умываемся. Ну их на фиг, этих банных. Кто их знает, какие они после лунной ночи. Может, озлобленные.

Мы прочитали очередное указание полковника Оболенского, позавтракали и почему-то пошли в музей. Я даже не спросил Алешку – зачем? Когда с ним имеешь дело, лучше вопросами не заморачиваться.

Экскурсовод Оля (она была еще и директором, и бухгалтером музея. Как тетя Нюта поваром, уборщицей и буфетчицей) встретила нас как старых друзей.

– Понравилась наша экспозиция? – спросила она. – Правда, интересно?

– Особенно как дядька на перьях летал, – сказал Алешка. – Жалко, что это сказка.

– И ничего не сказка, – обиделась Оля. – Пошли.

Она подвела нас к витрине, где лежала под стеклом старинная книга про местные чудеса, отперла маленький замочек и достала книгу.

– Только очень аккуратно. Она старенькая и очень редкая. Я сама вам покажу.

Она положила книгу на столик в углу и стала осторожно листать ветхие страницы, кое-где закапанные свечным воском.

– Вот, читайте. Это записал надежный свидетель, церковный дьячок. Он видел этот полет своими глазами.

И мы прочитали своими глазами:

«Неслух Пров прозванием Щетинин сладил крыла из пера лебединага и тож на ноги хвост лебединай. И з колокольни прыгнул и летал недолго кругом Храма Господня аки журав. И понеже заморився то пал в реку с брызги велики».

– Класс! – восхищенно проговорил Алешка. – В реку с неба пал. Вот булькнул-то!

– Завидуешь?

– Ага. Хотел бы я тоже на лебединых перьях полетать.

– И в речку булькнуть, – добавил я. – С брызгами великими.

– Чего проще! – засмеялась Оля. – Сделай себе крылья – и булькайся сколько угодно.

– Сделай... – Алешка поморщился. – Если б я их видел, то конечно...

– Хочешь посмотреть? – Оля как-то загадочно улыбнулась. Хитровато как-то. – Крыльев, конечно, у нас в музее нет, они не сохранились. А вот их рисунок и описание могу показать.

Оказалось, что тот самый поп, который приказал сжечь крылья, прибежал в сарай, где неслух Пров эти крылья ладил, и забрал кусочки бересты, на которых этот крылатый умелец рисовал чертежи своего будущего «махолета».

Он перерисовал чертежи и схемы, переписал краткое описание на лист бумаги, а бересту тоже сжег. «Дабы не было соблазну иным и продчим». Бумага с чертежами считалась утерянной. Еще бы – сколько лет прошло и чего только за это время не было.

Но бумажка эта нашлась. И хранилась в музее как «не представляющая собой технического интереса».

И нашла эту бумажку Оля. Совершенно случайно. Она делала описание библиотечного фонда музея, приводила в порядок некоторые книги, реставрировала переплеты. И однажды в старинном «Часослове»...

– А это кто такой? – спросил, перебив Олин рассказ, Алешка.

– Ну, это такой сборник молитв на всякий день и каждый час.

И вот в этом «Часослове», внутри обложки, Оля нашла этот листок. Она показала его специалистам, но они большого интереса к нему не проявили. И Оля вложила его на всякий случай в книгу о чудесах земли Липовской.

– Щаз как его посмотрим! – подскочил Алешка. – Как потом крылья сладим! Как полетим!

Не полетели. Даже не посмотрели. Оля перелистала всю книгу, даже под стол заглянула – листочка с лебедиными крыльями не было. Он исчез...

Глава V

Фунты долларов

 – Очень интересно, – проворчал Алешка. – Ну и порядки у вас. Кто хочет туда-сюда, тот и ходит.

– Да никто к нам не ходит, – расстроенная Оля все еще с надеждой листала книгу. – Только вы. Да Шишкин и Мишкин.

– Шишкин – это майор? – спросил я.

– А Мишкин – генерал? – спросил Алешка.

– Ну какой он генерал? Он швейцар в гостинице.

– Кистинтин?

– Кистинтин.

– А почему у него такое имя иностранное? – спросил Алешка.

– Нормальное имя: Костя, Константин. Он, когда маленьким был, Кистинтином себя называл. Так и осталось за ним.

– А чего он сюда ходит-то?

– Не знаю... Может, влюбился в кого-нибудь.

Интересно, в кого тут, кроме нее, влюбляться? В медведя с подносом?

– Стал музеем интересоваться. Книги в библиотеке берет.

– А я тоже хочу, – сказал Алешка. – Про плавание на воздухе.

Оля покачала головой.

– Она сейчас на руках.

– У Кистинтина, да? А он читать-то умеет? Он только из бутылки живую воду пьет. Которая водкой пахнет.

– Нет, ребята, – сказала Оля, – так нельзя. Человек вдруг потянулся к знаниям. Нужно его поддержать.

– А когда он к знаниям потянулся? – спросил я и отметил про себя одобрительный Алешкин взгляд.

Оля наморщила лоб, припоминая.

– Недели две назад.

– А когда про вас в газете писали? – опять поспешил я. Потому что кое-что в тумане стало видеться. Алешка даже засиял от восторга.

– Ну уж... – Оля немного смутилась, но ей было приятно. – Ну уж писали. Так, заметочка маленькая о нашем музее.

– Она у вас есть? – спросил Алешка.

– Не знаю, не помню. Может, куда-то задевала. Я поищу.

Ой, какие мы скромные! Если про вас в газете напишут, вы ее куда-нибудь задеваете? Как же! Вы ее – в рамочку, а рамочку – на стеночку.

– Но куда же этот рисунок делся? – опять загрустила Оля.

А я ляпнул:

– Вы только об этом у Шишкина и Мишкина не спрашивайте.

– Почему? – удивилась Оля.

– А они об этом не знают, – невинно объяснил Алешка.

– Ладно, пойдемте в мою конторку, поищем эту газетку.

Оля опять уложила книгу в витринку и заперла ее игрушечным замочком. Потом она очень долго (секунды две) искала газету в своем письменном столе. Газета была аккуратно вложена в пластиковую папочку.

Ничего такого особенного в заметке про музей не было. Корреспондент его похвалил и стал задавать директору Оле всякие вопросы. А она на них отвечала. Вопросы у корреспондента были скучные, а отвечала Оля восторженно. И особенно напирала, какие замечательные исторические личности произрастали на Липовской земле.

Алешка внимательно сопел у меня за спиной, читая газету через мое плечо.

– Вот! – сказал он и ткнул пальцем в строки.

В этом абзаце Оля говорила о том, какими талантливыми были простые люди. Как они умели строить дома, украшать их диковинной узорчатой резьбой, какие красивые у них были предметы быта – прямо произведения искусства, а какие лапти они плели! Они даже летать умели!..

– Лапти? – не понял Алешка.

– Люди! Не мешай.

«Один простой крестьянин по имени Пров сделал крылья из перьев лебедей и летал на них над просторами своей земли. Вы только подумайте: даже в наше время сколько умелых и знающих людей пытались смастерить крылья для полета. И все напрасно. Один богатый миллионер даже учредил приз в миллион фунтов стерлингов тому изобретателю, который сможет пролететь на своих крыльях тридцать две мили. И приз этот до сих пор дожидается своего владельца в главном лондонском банке. Вы только подумайте: наш Пров уже четыреста лет назад смог совершить такой полет!»