Оружие массового восхищения - Климова Юлия - Страница 39

До половины третьего он усиленно работал. Ответил на скопившиеся за последние два дня письма, решил несколько важных вопросов, съездил в студию и выступил в еженедельной телепередаче, побывал на строительстве больницы и вернулся домой. День выдался суматошный, а впереди еще встреча с народом в центре фонда «Просвет».

Приняв душ, он надел рубашку и брюки светлых тонов, выпил кофе, приготовленный Маргаритой Александровной, и, пообещав не задерживаться, уехал. Чувствовал себя Максим Юрьевич странно, будто его заморозили. Ни хорошо ни плохо. Пройдя мимо плакатов с собственным изображением, он первый раз не почувствовал удовлетворения. Обычно в голове раздавался звоночек: «Дзинь, ты многого добился». Такой короткий, еле слышный звоночек. А тут – тишина.

В зале Максима Юрьевича уже ждали: Костя, читатели и книги. Женская часть присутствующих (можно сказать, основная) при его появлении заволновалась, стянулась ближе к рекламному щиту, а затем рассыпалась веером в полукруг. Максим Юрьевич поймал себя на мысли, что все лица кажутся знакомыми и даже одинаковыми. Громко поздоровавшись, натянуто улыбнувшись, он выслушал щебетания девушки-администратора, которая подскочила к нему, и направился к Косте. Сначала речь, затем ответы на вопросы, а потом автографы.

– Давно здесь? – спросил он у Кости.

– Полчаса.

– Все спокойно?

– Да, – автоматически кивнул Костя, только через секунду поняв, что Северов имеет в виду, – раньше он подобных вопросов не задавал. Алиса – вот кто сейчас его волнует.

Максим Юрьевич еще раз пробежался взглядом по присутствующим и посмотрел на вход в зал. Прошлая пятница внесла такие коррективы в его устоявшуюся жизнь, что теперь он подсознательно ждал появления худой рыжеволосой девушки в джинсах с фотоаппаратом в руках. Здесь состоялось его первое знакомство с Алисой… Будешь тут спокойным, когда в любой момент все может вернуться на круги своя!

– Я получил результаты экспертизы – она не моя дочь, – тихо, как заклинание, произнес Максим Юрьевич и посмотрел на Костю. Тот не выразил никаких особых эмоций по этому поводу, будто ждал именно такого результата.

– Тогда вам не о чем беспокоиться, – ответил он.

– Это я понимаю, но все равно… – Максим Юрьевич краем глаза заметил оранжевое пятно и резко повернул голову. Около расписания мероприятий мелькнула бейсболка сутулого паренька. Никто не придет – глупо дергаться, бесконечно глупо. И тем не менее странное предчувствие не отпускает…

Речь Максим Юрьевич произнес. Уже после первых трех предложений улыбка стала искренней, уверенней, шире. «На трибуне» он всегда чувствовал себя великолепно, и этот раз не стал исключением. Дамы остались довольны и сначала робко, а затем бойко принялись заваливать любимого депутата вопросами.

Если раньше Максим Юрьевич считал свою книгу отличной, то теперь его мнение переменилось – надо было писать не так сухо и отрывисто. И название теперь отчего-то тяготило, хотя его придумывала команда из десяти человек. Попроще бы.

– Да, я планирую написать еще одну книгу, – вежливо улыбнулся он белокурой мадам, расписываясь на первой странице. Книги медленно плыли перед глазами, рука ставила привычный росчерк.

Увидев Дану, Костя ничуть не удивился – а чего удивляться, когда судьба давно скрестила дороги, как шпаги. Сопротивляйтесь, успокаивайте самих себя, настраивайтесь на иное, но уже слишком поздно… Помедлив, он подошел к столу и тихо произнес:

– Она здесь.

Максим Юрьевич вздрогнул и поднял голову. Он ожидал увидеть Алису, но действительность оказалась еще хуже…

Дана в прямом коротком белом платье, постукивая тонкими высокими каблуками, непринужденно и довольно быстро приближалась к нему. По ее лицу нельзя было понять, что она выкинет в следующую минуту. Скажет: «Здравствуйте. Я одна из ваших самых горячих поклонниц» или: «Максим, давай уйдем отсюда и поговорим». Она подхватила с соседнего стола книгу, подошла ближе и встала в очередь – всего-то два человека впереди.

Спина Максима Юрьевича мгновенно взмокла, правая щека дернулась.

Один автограф, второй, и…

– Напишите, пожалуйста, «Дане с любовью», – томно произнесла она, нарочно перейдя на «вы».

– Добрый день, – поздоровался Костя.

– Добрый, – ответила Дана и отправила ему улыбку под названием: «Обидишь мою дочь – убью».

Раскрыв книгу, сохраняя молчание, Максим Юрьевич торопливо сделал короткую запись и холодно сказал:

– Читайте на здоровье.

До окончания мероприятия оставалось пятнадцать минут, желающих получить автограф больше не было, а присутствие Даны вызывало болезненные спазмы в животе… Бежать, бежать, бежать! Максим Юрьевич встал, поблагодарил администрацию и читателей, щелкнул кнопкой шариковой ручки и обогнул стол. Спокойствие и равнодушие – ну, пришла, ну и что…

– «Дане на добрую память»… Вы написали вовсе не то, что я просила, – нарочно делая голос громче, возмутилась Дана. – Разве вы не любите своих избирателей?

– Очень люблю, – прошипел Максим Юрьевич, теряя самообладание и терпение, и спросил еще тише: – Объясни, зачем ты явилась? Что тебе нужно?

«Может быть, все же потребовать у него алименты за двадцать один год?» – на секунду задумалась Дана и ответила:

– Всего лишь автограф.

– Отойдем в сторону.

– Отойдем, – согласилась Дана и нагло взяла Северова под локоть. Он сморщился, но пререкаться не стал.

Костя не без удовольствия следил за разыгравшейся сценой и вмешиваться не собирался. Во-первых, Дана Григорьевна Бестужева – мать Алисы. Во-вторых, в его обязанности не входит разнимать влюбленных. В-третьих – «Ну, давайте же, давайте…».

– Чего ты добиваешься? – процедил Максим Юрьевич.

– Здесь проходит встреча с твоими избирателями?

– Да.

– Тогда почему тебя удивляет мое присутствие? Я, между прочим, голосовала за тебя и, возможно, именно мой голос стал решающим в твоей головокружительной карьере.

– Не обольщайся.

– Всего лишь допустимая реальность. А могу и я тебя кое о чем спросить? Зачем ты приходил в «Джерси»? Только не говори, что этого не было.

– Не было, – выпалил Максим Юрьевич и покраснел.

Тома застряла в дорожной пробке. Раздосадованная, она поругалась с водителем такси, хотя уж он точно ни в чем виноват не был. Удивившись собственной, непонятно откуда взявшейся раздражительности, она выбралась из машины, остановилась около стеклянной афиши, напоминающей пенал, и попыталась разглядеть прическу. Короткие светлые волосы, уложенные в салоне умелыми руками мастера, находились в идеальном порядке.

«Сегодня я первый раз появлюсь с Максимом в обществе», – подумала она, улыбаясь.

В обществе Тома уже появлялась с Северовым неоднократно. Рестораны, театры, концерты… Но это были неофициальные встречи, не имеющие к его политической карьере никакого отношения. Ее статус – невеста депутата – не афишировался. Мало ли с кем он куда ходит… Теперь же совсем другое дело – в культурном центре фонда «Просвет» собрались люди, которые прежде всего видят в Максиме успешного политика, и так волнительно оказаться сейчас рядом с ним. Она им очень гордится, а он, безусловно, гордится ей.

Поднявшись по трем ступенькам, очутившись в просторном зале, заставленном по периметру мягкими креслами и цветами, Тома разочарованно сжала губы – если бы не пробки на дорогах! Она планировала приехать к семнадцати тридцати, когда официальная часть закончится и ее появление будет уместно, а на часах уже шесть, и желающих пообщаться с депутатом осталось не так уж и много…

Она обошла колонну и увидела в стороне, около стены, Максима, а рядом с ним – худую девушку с ярко-оранжевыми волосами… Короткое белое платье, стройные ноги, блестящие серебряные каблуки босоножек. Первая мысль – Алиса, но нет, не она…

Выражение лица Максима, румянец на щеках, его отрывистые движения, напряженная поза неприятно поразили Тому. Что с ним? Переутомление? Недостаток кислорода? Здесь ужасно душно…