Всадник без головы - Рид Томас Майн - Страница 25

И отважная креолка, не дожидаясь ободряющего примера, смело подскакала к краю зияющего оврага и взяла это препятствие одним из тех прыжков, которые они с Луной «так часто делали за последнюю неделю».

У мустангера было три мысли – вернее, три чувства, когда он следил за этим прыжком. Первое из них – изумление, второе – преклонение, третье не так просто было определить. Оно зародилось, когда прозвучали слова: «Мой мустанг мне слишком дорог».

«Почему?» – задумался он, когда летел на гнедом над оврагом.

Но, хотя они удачно преодолели препятствие, это не обеспечило безопасность беглецам. Диких жеребцов овраг остановить не мог. Морис это хорошо знал и оглядывался назад с не меньшей тревогой, чем раньше.

Пожалуй, он был встревожен еще сильнее. Задержка, хотя и очень незначительная, дала преимущество их преследователям. За все время погони жеребцы еще ни разу не были так близко. Они перелетят через овраг без всякого промедления одним уверенным прыжком.

А что тогда? Мустангер задал себе этот вопрос и побледнел, не находя ответа.

Взяв препятствие, мустангер не остановился ни на секунду и продолжал скакать галопом; позади него совсем близко, как и раньше, скакала его спутница. Однако в движениях ирландца не было прежней уверенности – казалось, он колеблется и никак не может прийти к решению.

Едва отъехав от оврага, Морис натянул поводья и повернул коня, как будто решил скакать обратно.

– Мисс Пойндекстер,– сказал он своей спутнице, которая уже успела поравняться с ним,– поезжайте вперед одна.

– Но почему, сэр? – спросила она, дернув уздечку и резко остановив мустанга.

– Если мы не расстанемся, жеребцы нас догонят. Надо что-то предпринять, чтобы остановить взбесившийся табун. Сейчас еще есть одна возможность. Ради Бога, не задавайте вопросов! Десять потерянных секунд – и будет уже поздно. Посмотрите вперед – видите блестящую поверхность воды? Это пруд. Скачите прямо туда. Там вы очутитесь между двумя высокими изгородями. У пруда они сходятся. Вы увидите ворота и около них жерди. Если я не подоспею, скачите прямо в этот загон, сойдите с лошади и загородите вход жердями.

– А вы, сэр? Вы подвергаетесь большой опасности...

– Не бойтесь за меня. Один я ничем не рискую. Если бы не крапчатый мустанг... Скорее же, вперед! Не упускайте из виду пруда. Пусть он служит вам маяком. Не забудьте загородить вход в загон. Скорее же! Скорее!

Одну-две секунды девушка колебалась, не решаясь расстаться с человеком, который ради ее спасения готов отдать свою жизнь.

К счастью, она не принадлежала к числу тех робких девиц, которые в трудную минуту теряют голову и тянут ко дну своего спасителя. Она верила своему советчику, верила в то, что он знает, как поступить, и, снова пустив лошадь галопом, направилась к пруду.

А Морис повернул свою лошадь и поскакал назад, к оврагу, через который они только что перескочили.

Расставшись со своей спутницей, мустангер вынул из седельной сумки самое совершенное оружие, которое когда-либо поднималось против обитателей прерии – для атаки или защиты,-против индейцев, бизонов или медведей. Это был шестизарядный револьвер системы полковника Кольта. Не какая-нибудь дешевая подделка, под видом усовершенствования, фирмы Дина, Адамса и им подобных, а подлинное изделие «страны мускатных орехов»[29] с клеймом «Хартфорд» на казенной части.

– Они будут прыгать в том же узком месте, где и мы, -пробормотал он, следя за табуном, все еще находившимся по ту сторону.–Если мне удастся уложить хоть одного из них, это может остановить других или задержать их настолько, что мустанг успеет ускакать. Их вожак – вот этот гнедой жеребец. Он, конечно, прыгнет первым. Мой револьвер бьет на сто шагов. Теперь пора!

Едва успели прозвучать последние слова, как раздался треск револьвера. Самый крупный из жеребцов – гнедой – покатился по траве, преградив путь остальным.

Несколько мустангов, мчавшихся за ним, сразу остановились, а потом и весь табун.

Мустангер не стал следить за дальнейшим поведением жеребцов и больше не стрелял. Воспользовавшись их замешательством и не теряя времени, он повернул на запад и поскакал вслед за крапчатым мустангом, который уже приближался к сверкающему пруду.

Дикие жеребцы больше не преследовали беглецов – возможно, гибель вожака испугала их или им помешал его труп, загородивший путь в единственном месте, где можно было перескочить через овраг.

Морис спокойно скакал за своей спутницей.

Он догнал ее у самого пруда. Она точно выполнила все его указания, за исключением одного. Вход был открыт, жерди валялись на земле. Девушка все еще сидела в седле, но тревога уже не терзала ее сердца. Однако она не находила слов, чтобы выразить Морису свою благодарность.

Опасность миновала.

Глава XVII. ЛОВУШКА ДЛЯ МУСТАНГОВ

Теперь, когда им больше ничто не грозило, молодая креолка с интересом огляделась вокруг.

Она увидела небольшое озеро, или, говоря по-техасски, пруд; берега его были покрыты бесчисленными следами лошадиных копыт – по-видимому, это было любимое место водопоя мустангов. Высокая изгородь из жердей окружала водоем и двумя расходящимися крыльями тянулась далеко в прерию, образуя как бы воронку, в самой горловине которой были ворота; когда их загораживали жердями, они замыкали изгородь, и лошади не могли ни войти, ни выйти.

– Что это? – спросила девушка, указывая на изгородь.

– Это ловушка для мустангов,– сказал Морис.

– Ловушка для мустангов?

– Кораль для ловли диких лошадей. Они бродят между крыльями изгороди, которые, как вы видите, далеко уходят в прерию. Их привлекает вода или же мустангеры просто загоняют их сюда. Тогда вход в кораль загораживается, и здесь их уже нетрудно поймать при помощи лассо.

– Бедные животные! Этот кораль принадлежит вам? Ведь вы мустангер? Вы нам так сказали?

– Да, я мустангер, но не охочусь этим способом. Я люблю одиночество и редко работаю вместе с другими мустангерами, поэтому я не могу пользоваться коралем, для которого нужно по крайней мере двадцать загонщиков. Мое оружие, если только можно его так назвать,– вот это лассо.

– Вы так искусно им владеете! Я слыхала об этом, да и сама видела.

– Вы очень добры. Однако я не заслуживаю этой похвалы. В прериях есть такие мексиканцы, которые словно родились с лассо в руках. И то, что вы называете искусством, показалось бы им просто неповоротливостью.

– Мне кажется, мистер Джеральд, что вы из скромности переоцениваете своих соперников. Я слышала совсем другое.

– От кого?

– От вашего друга мистера Зебулона Стумпа.

– Xa-xal Старый Зеб – плохой авторитет, когда дело касается лассо.

– Я бы хотела тоже научиться бросать лассо,– сказала молодая креолка,– но говорят, что это занятие для девушки неприлично. Не понимаю, что в нем плохого, а это так интересно!

– Неприлично! Это такой же невинный спорт, как катанье на коньках или стрельба из лука. Я знаком с одной девушкой, которая прекрасно владеет этим искусством.

– Она американка?

– Нет, мексиканка и живет на Рио-Гранде. Иногда оиа приезжает к нам на Леону: здесь живут ее родственники.

– Она молодая?

– Да, примерно ваша ровесница, мисс Пойндекстер.

– Высокая?

– Немного ниже вас.

– Но, конечно, гораздо красивее? Я слыхала, что мексиканки своей красотой намного превосходят нас, скромных американок.

– Мне думается, что креолки не входят в эту категорию,-с изысканной вежливостью ответил ирландец.

– Интересно, смогла бы я научиться бросать лассо? -продолжала молодая креолка, как будто не заметив комплимента.-Не поздно ли мне за это браться? Я слыхала, что мексикаицы начинают с детства, поэтому они и достигают такой удивительной ловкости.

– Конечно, не поздно,– поспешил ответить Морис.-Пройдет год-два, и вы научитесь хорошо бросать лассо. Я, например, всего лишь три года занимаюсь этим делом, и...