Серебряная ведьма - Кэррол Сьюзен - Страница 41

– Месье Пиллар, – начал Симон хриплым голосом. – Я сожалею, что я не…

Но хозяин гостиницы отмахнулся от него равнодушным жестом:

– Вы сделали все, что могли, господин охотник на ведьм. Просто… просто уходите, умоляю. И никогда не возвращайтесь.

Месье Пиллар ушел в кухню, а Симон остался стоять с опущенной головой. Мири почувствовала себя лишней в этой трагической истории, в которой не принимала никакого участия. Она осторожно подошла к Симону. Под ее ногами скрипнула половица, и он посмотрел на нее пустым взором. След от удара мадам Пиллар сошел, по Мири почему-то знала, что Симон будет чувствовать его еще очень долго. Девушка нежно коснулась его щеки.

– Симон…

Но он поймал ее руку и оттолкнул. В его взгляде что-то погасло, словно он оттолкнул и ее тоже.

– Ладно. Давай просто соберем вещи и уйдем отсюда, – сказал он. – Этот день тоже собирается быть чертовски жарким.

Мири направила лошадь по ухабистой тропинке вдоль берега реки. Солнце ярко сверкало на неспешной воде. Поскольку Мири считала, что три женщины, которых они преследовали, направились по воде, Симон предложил начать поиски по берегам реки Шер.

На реке кипела жизнь. Двое грязных старых рыбаков удили рыбу на другом берегу, плот, груженный товаром, пробирался вверх по течению. Было видно, как трудно ему перемещаться, учитывая сильный спад воды в реке. Паромщики яростно ругались, когда плот застрял на отмели. Река Шер, как и остальные водоемы в долине, пострадала от засухи. Поправив поля шляпы, Мири видела, что уровень воды спал настолько, что выступили илистые отмели, обнажая белые корни и заросли камыша, которые обычно скрывались под водой.

Мужчина, ехавший рядом с Мири, стал совсем другим. Как только они покинули «Медную лошадь», Симон разговаривал крайне мало, и выражение его лица исключало всякое обсуждение неприятной сцены в пивной.

Мири отлично понимала, что его гнетут мрачные мысли, но молчать она больше не могла. Направив Самсона поближе к Элли, она сказала:

– Симон, мадам Пиллар просто была вне себя от горя. Иначе, уверена, она ни за что бы не обвинила тебя…

– Почему нет? – хрипло прервал ее Симон. – Именно я виноват. Я должен защищать от колдовства такие семьи, как Пиллар. Это единственная причина, почему я стал охотником на ведьм.

– Но ты сделал все возможное, чтобы остановить Серебряную розу. Ты действовал в одиночестве без чьей-либо помощи. Невозможно защитить от зла всю Францию.

Однако Мири с сожалением понимала, что он пытался сделать именно это. Лицо его исказила гримаса вины, рот сжался в тонкую линию от презрения к самому себе. Симон бросил быстрый взгляд через плечо, словно продолжал надеяться, что можно вернуться в «Медную лошадь» и как-то помочь Пилларам, повернуть время вспять.

– Господи, ничего не надо было говорить Колетт Пиллар, несмотря на обещание, – пробормотал он. – Постарался бы как-то сгладить причину смерти Люси, мо матери было бы лучше вовсе не знать о том, что случилось с девушкой.

– Нет, не лучше, – грустно проговорила Мири. – Моего отца не было много лет. Ты даже не представляешь, как больно, когда любимый человек просто исчезает, как мучительна неизвестность. Я не знала о его смерти до прошлой осени. Мне было страшно подумать, что он никогда не вернется, но узнать правду оказалось большим облегчением.

– Сожалею о твоем отце, Мири. Возможно, что ты права. Лучше все знать, но могила – слишком холодное место, и возврата оттуда нет. Я понял это, когда пришлось хоронить отца, мать и младшую сестру.

Слова его прозвучали сурово и жестко. Если бы она не привыкла к его низкому голосу, Мири не смогла бы уловить в нем грустные ноты. Она вспомнила, как много лет назад он рассказывал ей про свою семью, которая вымерла во время чумы вместе со всей деревней. Чумы, которую, как верил он, наслала на них ведьма. Она протянула руку и коснулась руки Симона.

– Ты кажешься таким самостоятельным, таким независимым, иногда я забываю, что у тебя когда-то был дом, семья. Ты мало рассказывал мне про них.

– Потому что я постарался забыть.

– Вспоминать об этом больно, но воспоминания могут и утешить, иногда это все, что остается человеку, – добавила она тихо. – Если мы позволяем себе забыть тех, кого любили, они умирают для нас навсегда.

Симон стряхнул с себя ее руку.

– Мири, не пытайся меня утешить, – резко оборвал он. – В моей жизни есть то, о чем лучше не вспоминать. Давай займемся поиском, хорошо?

Он пустил Элли быстрым шагом, заставив Мири сделать то же самое, чтобы не отстать от него. Она не обиделась на его резкость, просто погрустнела. Он знал, что вел себя как совершенный грубиян, с тех пор как они покинули гостиницу, но она постоянно касалась незаживающих мест его души, и ему было больно даже от ее нежных прикосновений.

Недосыпание и тяжелое чувство вины были ему не под силу. И его боль лишь усилилась оттого, что он сделал с Пилларами. Мири скакала рядом, он старался не встречаться с ней взглядом, но при этом оставался начеку.

Он старался быть полностью честным в отношении своей встречи с Темной Королевой, но в итоге скрыл один важный факт: не упомянул о том документе, который дала ему Екатерина, позволявшем ему принимать любые необходимые меры для уничтожения Серебряной розы и ее тайного общества.

Он сам не знал, почему не отважился показать Мири этот документ. Возможно, потому, что ее и так потрясла встреча с королевой, что она тоже участвует в их плане. Он боялся, что Мири может потребовать уничтожить документ, и Симон знал, что никогда не сделает этого. Тем более что королевская грамота может оказаться чрезвычайно полезной.

«Ты боишься именно этого? – раздался голос у него внутри. – Что она потребует уничтожить документ? Или ты больше боишься того, как она отреагирует, узнав, что он у тебя есть? Что она отвернется от тебя и ее глаза снова наполнятся недоверием и сомнением?»

«Господи, какой я беспросветный идиот», – подумал Симон с отвращением. Он сам предостерег Мири о чрезмерной доверчивости. Но все же ему нравилось, как ласково и доверчиво она теперь смотрела на него. И не просто нравилось. Этот взгляд ему нужен, от него он становился лучше. Надо было найти какой-то способ прекратить ее участие в этом деле, отослать ее обратно на остров Фэр. Подальше из его жизни, пока она не проникла под ту броню, в которой он прятал свое сердце все эти годы. И пока он снова не обидел ее…

Все утро он опрашивал всех, кого встречал на берегу реки – рабочих на баржах, купцов, рыбаков и паромщиков. Но задача была нелегкой, потому что, как заметил Симон, мужчины становились очень скрытными, когда вопросы задавал охотник на ведьм.

Даже те, кто мог бы помочь, сокрушенно пожимали плечами. Тяжелые были времена. Многие люди покинули родные места в поисках работы, перебиваясь с хлеба на воду. Никому нет дела, и никто не станет обращать внимание на трех странствующих женщин, хотя Мири описывала несчастную Моро очень подробно.

К полудню, въехав в деревню Лонгпре, они устали и совершенно отчаялись. Но Мири сказала, что здесь она постарается хорошенько всех опросить. Она колебалась, прежде чем призналась, что знала кое-кого, кто мог оказаться полезным, – жену местного торговца свечами. Но, как и подруга Мири в Сан-Мало, она сильно остерегалась охотников на ведьм, поэтому Мири предпочла отправиться к ней одна.

Симон без труда обо всем догадался. Жена торговца свечами была одной из тех, кого Мири называла мудрыми женщинами, она владела искусством и мастерством, которые Симон считал запретными. Ему не особенно понравилась идея выпустить Мири из поля зрения, но он обещал ей свободу в опросе населения и согласился не вмешиваться.

Охотник на ведьм, живший в нем, сильно сопротивлялся этим обещаниям, и ему ужасно хотелось допросить эту ведьму самому. Но, учитывая, что сам уже нарушил клятву быть предельно честным с Мири, он решил выполнить хотя бы эту часть договора.

Когда Мири скрылась в свечной лавке, Симон расположился на холме возле деревни, откуда было хорошо видно свечную лавку и дорогу, ведущую к ней. Он ослабил подпруги лошадей, позволив Элли и Самсону свободно пастись на холме.