От любви не спрячешься - Гибсон Рэйчел - Страница 28

Немного раньше, до прихода гостей Себастьян с интересом наблюдал, как приглашенные официанты накрывают столы, а Клер и Джойс увлеченно расставляют вырезанные виновником торжества деревянные фигурки. Да, Роуленд был прав. Женщины семейства Уингейт действительно искренне любили его отца и проявляли нежную заботу о нем. Себастьяна кольнуло чувство вины. То, что он сказал в ответ на замечание Роуленда, в полной мере относилось к нему самому. Общение действительно требовало взаимности, но сам он лишь неделю назад сделал первый шаг навстречу отцу. Два близких человека позволили обстоятельствам довести температуру отношений до точки замерзания. И разве сейчас имело значение, кто больше виноват – отец или он сам?

Совместная рыбалка добавила обоим искреннюю радость и принесла первые проблески оптимизма. Теперь если ни один из них не нарушит хрупкую конструкцию, то можно будет говорить о каркасе для строительства дружбы. Странно: всего лишь несколько месяцев назад он, Себастьян, относился к отцу непростительно небрежно. Но это было до похорон матери. В тот мрачный день мир дрогнул, повернулся на 180 градусов и двинулся в противоположном направлении, не спросив Себастьяна, готов он к переменам или нет. Но теперь он хотел ближе узнать старика, пока не окажется слишком поздно. Пока не придется вновь делать выбор – красное дерево или бронза. Креп или бархат. Кремация или захоронение.

Себастьян доел то, что оставалось на пластиковой тарелке, бросил тарелку в мусорную корзину и вздохнул. Учитывая его работу, вполне можно было представить обратное: как бы отцу не пришлось принимать те же самые решения относительно сына. Себастьян предпочел бы оказаться сожженным, а не закопанным в землю. А пепел завещал бы развеять, а не хранить в колумбарии или, того хуже, на каминной полке. Да, в Вона-младшего уже не раз стреляли. Упрямого журналиста неоднократно пытались убрать с дороги, так что иллюзий относительно собственного бессмертия он давно не питал.

Погруженный в столь веселые размышления, Себастьян заказал в баре виски со льдом и направился к отцу. Неожиданно собравшись ехать в Бойсе, он бросил в сумку джинсы, две пары легких брюк и недельный запас футболок. А вот взять что-нибудь из выходной одежды ему даже в голову не пришло. Сегодня днем Лео принес сыну рубашку в белую и голубую полоску и однотонный красный галстук. Галстук так и остался одиноко висеть на стуле, а вот рубашку Себастьян с благодарностью принял и надел с новыми «ливайсами». Теперь он то и дело улавливал запах отцовского мыла и понимал, что исходит этот запах от него самого – от рубашки. Ощущение было непривычным, но приятным.

Увидев сына, Леонард подвинулся, чтобы тот мог встать рядом.

– Не скучаешь? – поинтересовался отец. – Хорошо проводишь время?

Хорошо ли он проводит время? Нет, конечно. Для Себастьяна хорошее время препровождение означало нечто совершенно иное, чего не происходило уже несколько месяцев.

– Конечно. Угощение прекрасное. – Он поднес к губам стакан с виски. – Если не считать сыра с шишками.

Леонард улыбнулся и спросил шепотом:

– С какими еще шишками?

– Ну, с орехами. – Себастьян глотнул виски и взглянул на Клер. Она стояла неподалеку и увлеченно болтала с одетым в клетчатый костюм человеком, которому на вид можно было дать около тридцати. – И с какими-то фруктами.

– А, так это фирменный сыр Джойс с амброзией. Она его делает на каждый праздник. Штука просто ужасная. – Улыбка едва заметно дрогнула. – Только смотри, никому не говори. Джойс уверена, что все без ума от ее произведения.

Себастьян рассмеялся и опустил стакан.

– Извини. Пойду ухвачу кусочек камамбера, пока он не исчез. – Отец поспешил к столу.

Себастьян посмотрел ему вслед и заметил, что походка старика стала чуть менее твердой, чем была несколькими часами раньше. Время позднее.

– Уверена, Леонард до смерти рад наконец-то увидеть сына. – Эту мудрую фразу произнесла Лорна Деверз, соседка, живущая по другую сторону живой изгороди.

Себастьян оторвал взгляд от отца и оглянулся.

– Понятия не имею, рад он или нет.

– Разумеется, рад.

Миссис Деверз относилась к дамам, возраст которых было трудно определить из-за чрезмерного количества новомодных косметических процедур. Где-то между пятьюдесятью и шестьюдесятью. Себастьян до сих пор не составил собственного мнения относительно пластических операций и уколов ботокса. Он просто считал, что стороннему наблюдателю вовсе незачем ясно видеть удручающие последствия безжалостного вмешательства в дела природы. Впечатление венчал бюст в духе Памелы Андерсон. Не то чтобы Себастьян имел что-то против большой и фальшивой груди. Но не такая же большая и не настолько же фальшивая!

– Я знакома с твоим отцом уже двад… немало лет, – призналась соседка и принялась щебетать о себе и своих прелестных пуделях, Мисси и Поппете. Для Себастьяна это оказалось добавочным шоком. Разумеется, он ничего не имел против пуделей. Но Мисси и Поппет? Само звучание собачьих имен мгновенно лишило его нескольких унций тестостерона. А если он послушает еще немного, то наверняка у него появятся неоспоримые признаки формирования вагины. Чтобы сохранить остатки здравого смысла и мужских качеств, Себастьян начал прислушиваться к разговорам окружающих, одновременно нежно улыбаясь лепечущей Лорне.

– Хочу купить одну из твоих книжек, – донеслись до него слова собеседника Клер. – Надо немного подучиться.

Обладатель клетчатого костюма рассмеялся собственной шутке, явно не замечая, что смеется один.

– Это свое намерение ты уже неоднократно излагал, Рич, – невозмутимо ответила Клер. Свет отражался в ее темных блестящих волосах и освещал губы, сложившиеся в вежливую улыбку.

– На этот раз непременно сдержу слово. Слышал, что романы по-настоящему горячие. Если вдруг тебе потребуется что-то новенькое, только позвони. Всегда готов оказать содействие.

Произнесенные Ричем обычные слова прозвучали грязновато-пошло. Совсем не так, как в его, Себастьяна, исполнении. А может быть, он тоже говорил пошлости? Но ему очень не хотелось признавать, что сам он ничем не лучше этого чучела.

Улыбка застыла на лице Клер, но ответа не последовало.

Джойс стояла напротив и разговаривала с несколькими женщинами, своими ровесницами. Как-то не верилось, что все они подруги отца. Слишком богаты и претенциозны.

– Бетти Маклауд сказала, что Клер пишет любовные романы, – заметила одна из них. – Обожаю грязные книжонки. Чем грязнее, тем забавнее.

Вместо того чтобы защитить дочь, Джойс заявила не терпящим возражений тоном:

– Просто Клареста пишет дамские романы.

В дрожащем свете Себастьян заметил, как поблекла наигранная улыбка Клер. Слегка прищурившись, она коротко попрощалась с Ричем и исчезла на противоположном краю лужайки, за громоздкими горшками с высокими раскидистыми растениями.

– Извините, Лорна. – Себастьян прервал захватывающий рассказ о любви Мисси и Поппета к автомобильным прогулкам.

– Приезжай почаще, – напутствовала его соседка.

Вон направился вслед за Клер. Она остановилась возле аудиосистемы и внимательно разглядывала стойку с дисками. Свет от факелов с трудом пробивался сквозь высокие растения, так что читать названия приходилось при голубоватом свечении небольшого дисплея.

– Что хочешь поставить? – поинтересовался он.

– AC/DC – Она подняла глаза, но тут же, снова уставилась на диск, который держала в руке. – Мама ненавидит «грохот».

Себастьян усмехнулся и подошел ближе. Да, такая музыка, скорее всего, успешно поднимет Джойс давление и вызовет сердечный приступ. Событие, конечно, очень забавное, но наверняка испортит отцу праздник. Через плечо Клер Себастьян посмотрел на стойку. Подбор дисков был великолепным.

– Сто лет не слушал Дасти Спрингфилд. Может, поставишь?

– Слушаюсь, распорядитель! – отрапортовала Клер и достала диск. – Как Леонард отнесся к спиннингу.

Себастьян скорее был готов стерпеть побои, чем признаться, что до сих пор не преподнес подарок.