От любви не спрячешься - Гибсон Рэйчел - Страница 18

– Желаю удачи! – буркнул Себастьян.

Лишь самый отчаянный сердцеед мог надеяться на успех тесного общения с Клер. Что бы там ни говорил Леонард о милой и хорошей девочке, на самом деле с ней запросто можно было надорваться. Мудро поступит тот представитель мужского племени, кто предпочтет держать все части, собственного тела как можно дальше от безжалостной хищницы.

«Как ты думаешь, откуда я беру те откровенные сцены, которые описываю в своих книгах?» – спросила мисс Уингейт, когда, наконец, решила прекратить бойкот.

Одним словом, мегера с мягкими изгибами в нужных местах и потрясающим ртом, от одного лишь взгляда на который рождались мечты об оральном сексе. А Себастьян считал подобное время препровождение делом постыдным и крайне бесполезным.

Он вернулся к началу книги, где был небольшой вступительный отрывок, и сел, откинувшись на спинку кожаного отцовского кресла. Потянул за шнурок торшера и начал читать.

«– Зачем вы здесь, сэр?

– Тебе известно, зачем я пришел, Джулия. За поцелуем, – невозмутимо ответил пират. – Поцелуй меня. Позволь ощутить сладость твоих губ».

– Святой Боже! – не сдержался Себастьян и перевернул страницу.

Глава первая. Она-то непременно победит бессонницу и поможет уснуть.

Глава 6

Подняв руку, Клер негромко постучала в красную дверь садового домика и сквозь темные стекла солнечных очков взглянула на золотые наручные часы. Стрелки покрывали начало третьего. Солнце безжалостно палило под козырек крыльца и обжигало голые плечи. Столбик термометра наверняка перевалил за тридцать пять градусов.

Утром она уже успела написать пять страниц, с полчаса потопталась на «бегущей дорожке» в спальне и составила список приглашенных на день рождения Леонарда. В последние дни организация праздника отнимала у нее уйму времени, но зато успешно избавляла от возможности задуматься о ходе собственной жизни. Данное обстоятельство радовало, хотя Клер ни за что не призналась бы в этом матери. Сейчас ей предстояло согласовать список с хозяином торжества, после чего следовало забрать вещи из химчистки и купить праздничные украшения. Затем надо будет приготовить обед и помыть посуду. Дела закончатся не раньше шести-семи вечера. И тогда можно, будет еще немного пописать. Каждая мысль о Лонни безжалостно откалывала от сердца Клер еще один маленький кусочек. Поэтому приходилось использовать всевозможные отвлекающие маневры, лишь бы не думать. Если в течение нескольких месяцев не оставлять себе ни секунды на размышления, то раны на разбитом сердце, возможно, успеют затянуться, а боль потеряет остроту.

И все же Клер ожидала какого-то прозрения. Верила, что на ее бестолковую жизнь прольется свет и тогда станет ясно, почему она выбрала именно Лонни и что мешало давным-давно увидеть правду их странных отношений.

Она поправила на плече маленькую сумочку. Увы, ничего подобного до сих пор не произошло.

Дверь распахнулась. Яркий солнечный свет перелетел через порог и ворвался в дом.

– Святая Матерь Божья! – воскликнул Себастьян и поднял руку, пытаясь прикрыть глаза от палящих лучей.

– К сожалению, это не она.

Прищурившись, Вон-младший недоуменно смотрел на гостью воспаленными глазами, словно не узнавая, кто именно стоит на крыльце. На нем были все те же джинсы и та же футболка. Лицо слегка помято, волосы взъерошены.

– Клер? – наконец произнес Себастьян хриплым заспанным голосом. Судя по всему, он только что проснулся. Нижнюю половину лица его покрывала заметная темная щетина, а тень от поднятой руки ложилась на губы.

– Неужели разбудила?

– Честно говоря, я вечером засиделся.

– Допоздна?

– Угу. – Он потер лицо ладонями. – А который час?

– Четверть третьего. Ты так и спал в одежде?

– Не впервой.

– Опять всю ночь гулял?

– Гулял? – Он опустил руки. – Нет. Всю ночь читал. На языке у Клер так и вертелось ехидное замечание о том, что комиксы никогда не считались серьезным чтением, но сегодня она решила во что бы то ни стало вести себя хорошо и не ссориться. Вот вчера она неплохо задала обидчику. На некоторое время у нее даже поднялось настроение. Правда, пока Клер доехала до дома, боевое возбуждение схлынуло, и на смену ему пришли совсем иные чувства: неловкость и даже стыд. Правильным, достойным настоящей леди поступком, конечно, стало бы извинение. Но для этого Клер предварительно пришлось бы себя убить.

– Наверное, книга оказалась хорошей.

– Во всяком случае, любопытной. – Губы Себастьяна чуть заметно изогнулись.

Клер не стала спрашивать, что именно он читал. Какая разница?

– А Леонард дома?

– Понятия не имею.

Себастьян сделал шаг в сторону, чтобы гостья смогла войти. От него пахло постельным бельем, сном и согревшейся под одеялом кожей. Он занимал очень много места – окружающее пространство словно сжалось, стало низким и тесным. А может, просто Клер так казалось из-за привычки смотреть на Лонни, который был всего лишь на пару дюймов выше, чем она, к тому же вовсе не богатырского сложения.

– Я искала Лео в большом доме, но там его нет. – Клер подняла очки на макушку и внимательно наблюдала, как Себастьян закрывает дверь.

Он делал это обстоятельно, даже торжественно. А потом прислонился к двери спиной, скрестил руки на груди и уставился на ноги гостьи. Насмотревшись, перевел взгляд с красных босоножек выше, на сарафан с крупными бордовыми вишнями. Долго изучал губы. Наконец добрался до глаз. Склонил голову набок и пристально впился взглядом – так, словно пытался постичь нечто чрезвычайно важное.

– Что? – не выдержав, спросила Клер.

– Ничего. – Вон выпрямился и направился в кухню. Босиком.

– Пожалуй, сварю кофе. Хочешь?

– Нет. В третьем часу предпочитаю диетическую колу. – Она пошла за Себастьяном, разглядывая его широкие плечи. Короткие рукава футболки плотно облегали накачанные бицепсы, а концы светлых, песочного цвета волос касались кромки выреза. Да, в данном случае сомневаться не приходилось. Себастьян был настоящим мужчиной. Мужиком. Лонни отличался неизменной щепетильностью в одежде, а этот в чем ходил, в том и спал.

– Отец не пьет диетическую колу.

– Знаю. Леонард – ярый сторонник сладкой вишневой колы. А я ее ненавижу.

Себастьян обернулся, взглянул с легкой улыбкой и обошел вокруг громоздкого старинного стола, заваленного записными книжками, блокнотами и визитными карточками. Тут же стоял открытый ноутбуку рядом лежали сотовый телефон, маленький диктофон и три кассеты.

– Отец единственный из всех известных мне людей, кто до сих пор пьет сладкую колу. – Вон-младший открыл буфет и поднял руку, чтобы достать с верхней полки кружку. Футболка поднялась выше ремня низко сидящих джинсов. Показалась эластичная резинка трусов – очень белых по сравнению с загорелой поясницей.

Неожиданно в голове Клер мелькнуло воспоминание о голом заде в номере отеля, и она поспешно подняла глаза к взъерошенному со сна затылку. В то утро он был без трусов – джинсы на голое тело.

– Лео – исключительно преданный потребитель, – заметила она. Ожившие картины злосчастного происшествия едва не придавили Клер: больше всего на свете ей захотелось сейчас упасть и заползти в какую-нибудь щель. К счастью, секса между ними не случилось. Хотя это известие и принесло Клер колоссальное облегчение, все же оставался без ответа немаловажный вопрос: чем же все-таки они занимались и почему она проснулась практически голой? Если бы можно было надеяться на честность свидетеля, она непременно попросила бы его заполнить пробелы.

– Скорее исключительно упрямый – поправил Себастьян, не поворачиваясь. – Ни за что не желает отступать от устоявшихся привычек.

Однако вряд ли он согласится сказать правду и не приукрасит ее ради собственного развлечения, продолжала размышлять Клер. Себастьян не из тех, кому можно доверять. Это давно известно.

– Старомодность только усиливает его обаяние.