Привидение с брошкой - Гусев Валерий Борисович - Страница 18

– Ну мало ли… Забыли этого рыцаря вытащить, он там и засох с голоду. Ведь там что-то есть.

Алешка ее не слушал. Он, сопя и поругиваясь, оттягивал защелки. Прищемил палец, пошипел немного, а потом сказал:

– Помогай, один не удержу.

И они приподняли грудь рыцаря – переднюю часть панциря и опустили ее на пол. Рыцарь чуть не развалился от такого нахальства. Но устоял.

Алешка сунулся в его пыльное нутро.

– Держи, – он протянул назад руку с коробочкой. – Открой ее, проверь.

– Лешка! Ты гений! Я в тебя влюбилась!

– Подожди влюбляться, – пропыхтел Алешка, вытаскивая из рыцаря что-то еще.

Это была довольно объемистая черная сумка.

– Вот он почему помалкивал, – сказал Алешка, – когда я к нему обращался. Кто-то что-то здесь спрятал.

Сумка стояла на полу. Ребята присели на корточки. Алешка жикнул молнией. Широко раскрыл сумку.

– Ерунда какая-то, – проворчал он. – Записка какая-то. Инструменты. – Лешка стал их перебирать.

Что-то вроде мощных ножниц, какой-то небольшой красный баллончик, какая-то фиговинка, похожая на длинный птичий нос. Странный приборчик с экранчиком, с кнопочками. Блок батареек.

Как ты думаешь, что за инструменты находились в этой сумке?

Алешка зачем-то сунул записку в карман, закрыл сумку и вернул ее на место.

– Давай рыцаря опять оденем. И не вздумай болтать. Даже мамуле.

– Ладно. А это что?

– Ты же видела: инструменты.

– А кто их спрятал?

– Ты еще спроси: зачем?

– Зачем?

Алешка не ответил, стал двигать Черного рыцаря на место.

– Леш, спорим, ты не знаешь, зачем?

Алешка усмехнулся.

– Спорим, знаю.

– Ну зачем?

– Затем!

Алешка умеет объяснять лаконично и емко. Но и Эля в долгу не осталась. Она нагнулась, что-то подняла с пола и протянула Алешке. Это была кроссовка. С правой ноги.

– Твоя? – спросила Эля.

Алешка машинально взглянул на свои ноги.

– Мои все на месте.

– Значит, она с этого Эдьки соскочила. Когда мы столкнулись. Это улика, Леш?

– Еще бы! Ты ее береги. – И не понять было – всерьез он это сказал или в шутку.

Ребята сначала отловили мамулю. Эля ее успокоила и сказала ей, что брошь до нужного времени будет храниться в надежном месте. Мамуля спорить не стала. Она была хмурая и грустная. И, похоже, не очень-то своей брошке обрадовалась.

Потом ребята отловили Мишеля. Он сидел во главе стола, который уже был накрыт не многими драгоценностями, а обедом из многих блюд.

Алешка с порога поманил Мишеля пальчиком. Тот недовольно дожевал, проглотил, выдернул из-за воротника салфетку.

– А где папа? – спросил Алешка. – Вы почему его не кормите?

– Он сам не захотел, – оправдался Мишель. – Он уехал в Лондон, в Скотленд-Ярд. У него там дела. Еще вопросы? А то очень кушать хочется от всяких волнений.

Мишелю и без всяких волнений кушать хочется. У него аппетит разыгрывается и от неприятностей, и от радостных событий.

– Мишель Петрович, – попросила Эля, – вы не уберете в сейф эту штучку? – А так как Эля держала в одной руке коробочку, а в другой – кроссовку, то Мишель очень удивился.

– Я обувь в сейфе не держу – много ей чести. Тем более – непарную.

Алешка вмешался, внес ясность.

– Эта обувь парная. Она только временно разделилась. До предъявления обвинения. А в сейф надо единственную мамулину ценность спрятать.

– Эльку, что ли? – недоумевал Мишель. Он как бы все еще находился за обильным столом.

– Брошь! – Эля распахнула перед его носом коробочку.

Мишель ахнул:

– Какая прелесть! Королевская атрибутика! Давай меняться. Ты мне эту брошь, а я тебе свой замок. И ящик конфет в придачу.

– Мы подумаем, – сказал Алешка.

– Ладно, пошли. – Мишель с сожалением обернулся к столу: – Дамы и господа, позвольте мне оставить вас на минутку.

Никто не возражал. Дамы и господа даже не обернулись – они стучали ножами и вилками и жевали изо всех сил.

Сейф у Мишеля был тоже похож на нерушимую башню. Только не из камня, а из не поддающегося ничему серебристого металла. На дверце его имелось рифленое колечко с цифрами и окошечки, в которых помигивали неяркие огоньки.

Прежде чем открыть сейф, Мишель зачем-то подошел к книжным полкам, где стояли его любимые детективы в мягких обложках, и что-то там сделал, отгородившись от ребят своей широкой спиной. Им только послышалось что-то вроде шелеста страниц. И будто Мишель удовлетворенно мурлыкнул.

Потом он подошел к сейфу (и его тоже загородил собой), набрал диском какие-то цифры и потянул на себя дверцу. Дверца мягко чмокнула и распахнулась.

– Вот, – сказал Мишель. – Кладу ее сюда, на верхнюю полочку. Согласны?

– Еще как! – сказал Алешка, хотя не видел ни нижней, ни верхней полочки.

Мишель запер сейф, повернулся к ребятам:

– Все? Я могу наконец спокойно покушать?

– А я могу? – спросил Алешка. – А Элька?

– Идите на кухню, Нюра вас накормит.

– А за столом нам, конечно, нет места? Мы, значит, гости второй свежести?

– Не в этом дело. Как только, Алекс, ты сядешь за стол, тут же примчится Грей. А его на сегодня уже хватит. Гости и так перенервничали.

Грею, кстати, не до гостей было. Он сам так переволновался этой суматохой, что забился в будку и лежал там до тех пор, пока за гостями не закрылись крепостные ворота. Кстати, и сэр Джон прятался там же. И они не ссорились – их объединила общая проблема.

Когда ребята пришли на кухню, Алешка сразу же кинул взгляд на столик – тарелки и кружки на нем были пусты. Алешка взял у Эли кроссовку и протянул ее тете Нюре:

– Не вы обронили?

– Батюшки! – Она всплеснула руками. – Наша! То-то я смотрю, Васька ногой шлепает. Где ж он ее оставил?

– На месте преступления, – сурово сообщил Алешка. – Вы ему передайте: будет лучше, если он явится с повинной. Чистосердечное признание и искреннее раскаяние облегчат его вину. А помощь следствию тоже зачтется при вынесении приговора.

Здорово сказал. Только тетю Нюру он не напугал. Она из его слов ухватила только одно.

– К тебе, что ль, явиться? И Ваньке тоже? Ладно. Ты где будешь-то?

– Я буду ждать их возле Черного рыцаря. В полночь.

– Да хоть на рассвете. – И тетя Нюра запустила половник в кастрюлю на плите. Хорошо, что не кроссовку – ведь она так и держала ее в руке. – Садитесь за стол, сейчас подам.

Едва ребята уселись за стол, как в кухню вошел папа. Он уже вернулся из Лондона. Он был веселый и находчивый.

– Еле вас отыскал, – сказал он. – Хватит вам сидеть за стенами замка. Завтра едем в Лондон за достопримечательностями. Оттягиваемся по полной программе.

– С моста поплюем? – спросил Алешка с надеждой.

– Этот аттракцион отменяется – у меня денег мало.

– Бедная у тебя редакция, – хихикнул Алешка. – Пап, а ты не знаешь, что такое роскет вок?

– Роскет вок? – папа наморщил лоб. – Нет таких слов в русском языке. Откуда ты их взял?

– Так… Где-то промелькнули.

– Здесь, в Англии? Так ты у Мишеля спроси. Он Англию лучше меня знает. Пятый год здесь живет.

– Пап, а что за штучка такая – приборчик небольшой, с экранчиком. С кнопочками?

– Сканер, наверное, – сказал папа. – А если сканер, то с его помощью можно любую сигнализацию просчитать.

– А сейф можно просчитать?

– Наверное, я не пробовал.

– Пап, а вот такая фиговина вроде баллончика с острым носом?

– Портативный газовый резак.

Папа быстренько выпил чашку кофе и встал.

– Сергей Алексаныч, – огорчилась тетя Нюра, – а отобедать?

– Спасибо, я в городе перекусил.

Эля наклонилась к Алешке и шепотом спросила:

– А что твой папа перекусил? Проволоку? – У Эли иногда возникали сложности с русским языком.

– Арматуру, – хихикнул Алешка. – Он у нас зубастый. – Но потом все-таки объяснил это выражение: – Перекусил, Элька, это значит не до конца поел, наспех.