Артековский закал - Диброва Алексей - Страница 26

В начале лета 1942 года враг активизировал боевые действия на южном участке фронта. Начались кровопролитные бои. Тыл напрягал все усилия для обеспечения фронта. Вышестоящие организации рассмотрели вопрос о передислокации Артека в связи с осложнившейся обстановкой на данном направлении. Было решено передислоцировать лагерь на север области, где было размещено подсобное хозяйство бывшего санатория «Серебряные пруды», на базе которого полностью разрешались продовольственные проблемы Артека.

Девятого мая были поданы вагоны, и Артек стал готовиться к переезду. Целый день имущество лагеря перевозилось на станцию Сталинград-товарная. Снова первыми помощниками были старшие ребята. Они грузили вещи, а малыши разместились в двух пассажирских вагонах и с нетерпением ожидали отправления в неведомое, поторапливая старших.

Я работал с Володей Аас и Беней Некрашиус на погрузке вагона артековским имуществом.

Подошёл Ястребов, заглянул в вагон, предупредил:

— Имейте в виду, чтобы всё было аккуратно перевезено к месту назначения! Под вашу личную ответственность! Поняли?

Так — начался новый этап в биографии лагеря и новый маршрут в путешествии.

Целую ночь ребят укачивало размеренное постукивание колёс. В полдень приехали на станцию Арчеда, рядом раскинулся городишко Фролово.

— Выгружайся! — подалась команда.

Снова работали юные грузчики. На перроне станции вскоре громоздились ящики, бочки, узлы — всё лагерное имущество.

До нового места назначения было около тридцати километров. Ребят на автомашинах, каким-то чудом раздобытых Гурием Григорьевичем, повезли на новое место. Старшие ребята остались возле вещей. Под вечер приехал трактор с арбой вместо прицепа, на которой вещи небольшими частями были перевезены на «промежуточную базу», расположенную в степи возле старой скирды соломы. Ребята изрядно устали и быстро уснули под скирдой, забыв даже выставить дежурных. Но всё обошлось благополучно.

Утро в степи началось песней невидимого жаворонка. Он взлетал высоко и висел неподвижно на одном месте, разливая длинные трели. День обещал быть погожим, но с утра было пасмурно.

Просыпались ребята, ёжились от утренней прохлады и бежали в лощицу умываться к небольшому ручью. Возле костра хозяйничали повара, готовя завтрак. После тесных Сталинградских помещений ширь степная располагала к лирическим раздумьям, сравнениям. Здешний пейзаж чем-то напоминал полтавские поля, на которых сейчас, трудно было представить, хозяйничали немцы. А здесь всё дышало спокойствием, в небе проплывали на север стаи журавлей, летели они довольно высоко — значит, будет тепло. Я поймал себя на мысли, что и мы, артековцы, чем-то похожи на этих странствующих птиц — летим, вот снова на новое место, и тоже — ранней весной. Первые весенние цветы горицвета, чабреца тянулись к поднимавшемуся солнышку, над землёй поднимался тёплый пар, жаворонки состязались в сольном пении.

После завтрака ребята в ожидании трактора устроили военную игру, разделившись на две группы. Мы ушли далеко в степь, перебегая от одного куста прошлогодней полыни к другому, маскируясь в складках местности, как настоящие солдаты. Вдруг, у кого-то из-под ног выскочил длинноногий заяц и в испуге попрыгал к долине. Ребята забыли об игре и бросились ему наперерез. Поймать его, конечно, мы не смогли, ведь косой бегал здорово, но устали изрядно.

В полдень приехал трактор с арбой, погрузили самые необходимые вещи и продукты питания, с ними отправились почти все ребята, а мы с Беней и Ниной остались с оставшимся имуществом.

Нина шутила:

— Вы теперь меня охраняйте, а не эти бочки.

— Нам и самим страшновато! — признался Беня.

— Будем охранять каждый сам себя и своего соседа! — шутили мы.

Я достал баян, и над вечерней степью поплыла лирическая мелодия. Утром все проснулись почти одновременно. Проверили имущество — всё было на месте.

— Варить что-нибудь будем? — спросил я остальных.

Беня отказался. Я ему объяснил свои сомнения:

— Как-то неудобно перед Ниной, скажет: как остались втроём, так не сочли за нужное поухаживать за единственной женщиной. Это — не по-джентльменски!

— Знаешь что, — предложил Беня, — то, что мы сварим, Нина не захочет, а давай лучше угостим её вареньем!

— Где ты его возьмёшь?

— Вот тебе раз! А вон — в бочках! Арбузное варенье.

— А не выругает нас Нина за самоуправство?

— А мы сделаем ей приятный сюрприз: наполним баночку и забьём бочку снова, — пусть догадывается, где мы его взяли! — настаивал Беня.

— Ну, давай, — была, не была! — согласился я.

Мы принялись открывать бочку. Беня извлек молоток, щипцы и начал сбивать обручи с одной стороны бочки. Они сползли без особых усилий. Шум привлёк внимание Нины.

— Что вы там стучите?

— Да это мы подправляем обручи на бочках с брынзой, немного сползли, — соврал Беня.

— Смотрите, осторожно! — не поднимаясь, порекомендовала вожатая.

Мы вытащили дно, наполнили три баночки ароматным вареньем и принялись закрывать бочку, выполняя предыдущую работу в обратной последовательности. Но не тут то было! С большим трудом мы вставили и забили дно, провозившись несколько минут. Стали натягивать обруч, а он почему-то не налезал. Уже солнышко поднялось над зелёной степью, а мы всё возились с непослушным обручем, а он не лез и всё! Мы даже вспотели от напряжения.

— Одно из двух, — размышлял Беня, — или бочка потолстела, или обруч сузился.

— Ты кумекай, как обруч набить, не то — нам набьют, сейчас не время философствовать!

— Набить — не штука, дай лишь натащить, а там он пойдёт, как миленький!

И мы снова склонились над бочкой. Хорошо, что Нина не поднималась, у неё побаливала голова, она попросила лишь воды.

Где-то вдали послышался рокот трактора, хотя его самого ещё не было видно.

— Вот ещё морока! Куда тот трактор спешит, будто здесь горит!

Меня осенила мысль:

— Давай быстро верёвку!

Беня разыскал бельевую верёвку, вдвоём начали обвязывать верхнюю часть бочки, крепко стянули концы, завязали узел.

— Скрути палкой ещё туже! Вот так. Набивай!

Беня схватил молоток, обручи — о, чудо! Непослушный ранее обруч медленно стал на своё прежнее место. Быстро набили и второй. Трактор выползал из степной бирюзовой дали, приближаясь к долине.

Мы подошли к Нине с баночкой:

— Угощайтесь, пожалуйста!

— Благодарю, мне не хочется. А вы быстро уничтожайте свою «брынзу»! — и она звонко рассмеялась. — Тоже мне — конспираторы!

Хотя и с большим усилием, но как раз вовремя мы доели арбузный нектар, — подъехал трактор с завхозом Карпенко.

Быстро погрузили имущество в арбу и двинулись навстречу неведомому. В лицо светило майское ласковое солнышко, а над головой невидимый жаворонок звонко напевал весеннюю симфонию.

СЕРЕБРЯНЫЕ ПРУДЫ

Бывают в жизни люди, до конца преданные своему делу, всю жизнь одержимые одной целью. В советское время, когда труд стал свободным и творческим, — такая черта вполне естественна. Однако были энтузиасты своего дела и в дореволюционной России, где в условиях царского гнёта и тёмной реакции ярко вспыхивали отдельные самородки, таланты. Это были простые русские патриоты-новаторы. Из их среды выросли известные учёные, чьи имена прославили Россию далеко за её пределами.

Одним из таких новаторов был малоизвестный мелиоратор Жеребцов. Он перед Октябрьской революцией на собственные средства создал в степи чудесный оазис возле искусственных водоёмов. Рассказывают, что воду привозили бочками за тридцать километров из Фролово. Так появилось в задонских степях название — «Серебряные Пруды».

Почему — серебряные? Почему не голубые или синие? Возможно, потому, что вода стоила больших денег — много серебра, а, возможно, сверкание волн на искусственных прудах среди изумрудной зелени искусственных насаждений и степной растительности напоминало их создателю и людям переливы серебряных драгоценностей, украшений. Неизвестно. Во всяком случае, простой инженер-мелиоратор, энтузиаст своего дела увековечил своё имя, создав в степи зелёный уголок со сверкающей гладью девяти больших прудов. Уровень воды в них был разный, избыток воды в одном из них в необходимых случаях можно было при помощи подземных труб перепустить в другой, регулируя водный режим всего хозяйства.