Благословенная тьма - Черкасов Дмитрий - Страница 51

Волк отступил на прежнюю позицию. С этой уязвимостью вервольфов еще предстоит досконально разобраться, многое остается невыясненным.

Остальные заворчали, шерсть встала дыбом. Некоторые ощерились, глаза налились кровью, но в них читался страх. И еще - уважение.

Волк сел.

- Еще возражения есть? - осведомился он хрипло. Непонятно, как может быть хриплой мысль, но, тем не менее, это было именно так.

Ответом ему был невнятный гул смятенных мыслей, многоголосица. Наконец из них выделилась одна:

- Чего ты хочешь от нас?

- Дела.

- Мы и так заняты делом, к которому нас предназначили.

- Вас предназначали к другому делу, оно было впереди.

- Мы ничего не знаем об этом.

- Как это возможно? Лицемеры! Вы же читаете мысли!

- Старший умел беречься. Он выставлял защиту.

- Ложь! Я умею не меньше вашего старшего и не владею такой защитой. Вы знали о его замыслах. Вы знали о замыслах Виссариона. Если не знали в мелочах, то хотя бы улавливали общее. И вам это нравилось. Вам это было по вкусу, верно?

Собрание сдавало позицию за позицией.

- Мы догадывались, ты прав. Нам нравилось.

- Что же вам нравилось?

- Нам нравилось убивать. Нам и сейчас это нравится.

- Вы будете убивать.

В сознании волка отразились радость и надежда, возжегшиеся в сознании его новоявленных присных.

- Мы будем убивать? Ты обещаешь нам это? Нам нужна кровь!

- Я обещаю. Вы получите кровь. Но вы будете убивать, когда я скажу. И тех, на кого укажу.

- Мы должны сказать тебе кое-что.

- Говорите. Я и так уже знаю.

- Знаешь? Мы боимся.

- Да. Вы боитесь. Ваш страх передается мне, но почти не находит отклика. Скажите ясно, чего вы боитесь.

- Возмездия.

- Чьего?

- Ты знаешь.

- Мое знание - это мое знание, оно вас не касается. Скажите.

- Того, кто рек «Мне отмщение, и Аз воздам».

- Почему говорите обиняками? Почему не можете назвать?

- Мы не смеем.

- Вы смеете.

- Нет. Мы сознаем, что грешим. Мы не можем назвать Его.

- Можете. Это легко. Слушайте, как я произношу: Бог.

Двое из стаи поджали хвосты и жалобно завыли; с другими такого не произошло, но трепет их был очевиден.

И уважение к чужаку усилилось многократно.

- Повторяйте за мной: Бог.

- Мы не можем. Мы слишком долго пробыли в нынешнем обличье. Тебе легче.

- Нет, мне труднее. Потому что я выбрал недавно. Я приказываю повторять.

Наступила долгая пауза.

Волк повысил голос:

- Вы Божьи слуги! Вы выполняете миссию! Как же вы не можете?!

Он ждал.

Наконец из стаи, словно робкий и еле слышный вздох, излетело:

- Бог…

- Так. Хорошо. Громче. Гоните все сомнения прочь!

Двое - уже решительнее - откликнулись:

- Бог…

- Бог!

Один за другим ответили все одиннадцать. Новый вожак чувствовал, как крепнет сила в его товарищах, как возрождается почти угасшая вера.

- Теперь молитва.

- Нет!..

Дружный вой ответил ему, страх вернулся. Былые сотрудники Секретной Службы уже давно не творили молитв - не говоря о трансформированной нечисти, которая не делала этого никогда.

- Самую простую. Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй мя!

Повторять за мной.

Это оказалось весьма нелегкой задачей, но вожак справился и с ней. Волчьи сердца медленно, но верно разгорались.

- Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя. Аминь!

- Аминь…

- Аминь…

Волк ощутил, что ужасно устал. Но главное еще предстояло. Он вернул веру одиннадцати - и сколько же оставалось? Эти апостолы должны были передать ее остальным вервольфам, скрывающимся в тайге.

- Вы понесете эту веру дальше. Я помогу вам, я буду с вами. Созывайте людей - хотя бы тех, кто окажется поблизости.

- Людей?!

В вопросе звучало искреннее непонимание.

Волк обругал себя, но тут же сообразил, что напрасно.

- Людей. Вы - люди.

Вервольфы из нечисти попытались возразить, указывая на тот факт, что уж они-то никогда не принадлежали к числу человеков, но вожак оставался непреклонен:

- То прошлое. Теперь вы люди, в вас - вера.

- И бесы веруют и трепещут!

Волк на секунду задумался. В этом была неприятная правда.

- Веруют, верно. Но молятся ли?

- Нет, не молятся…

- Призывают ли Имя Божье?

- Не призывают…

- А вы молились и призвали. Вы и так перестали быть бесами, а отныне и подавно.

Теперь вы - люди!

Преображенная нечистая сила в растерянности молчала. Она окончательно запуталась, ибо сперва вообще не выделяла себя из легиона, потом определилась, воплотившись в волках-вервольфах, а теперь оказалась… среди людей.

Вожак уловил эту растерянность и понял ее.

- Это восхождение, - изрек он.

- Не станем ли мы ангелами, если так?

- Нет. Человек выше ангела.

Ранее он не был вполне уверен в этом, но мысль вылетела сама собой, и он решил, что сам Господь направляет его речи - теперь он в этом больше не сомневался! Да, все так: возле дома Ликтора сомнения еще оставались, теперь же они отпали.

Тем временем волчьего полку прибыло: на поляну опасливо вступили новые оборотни, полные подозрений и недоверия. Они все прибывали, и вскоре сообществу пришлось разделиться на двенадцать рабочих групп. Во главе каждой стоял волк-апостол, а одной посчастливилось подпасть под водительство главаря.

Процедура повторялась вновь и вновь. Никогда еще в здешних местах не звучало столько поначалу робких, а впоследствии неистовых обращений ко Всевышнему.

Нечисть, не затронутая волками, притихла - устрашенная, как никогда.

Настал момент, когда поляна переполнилась и уже не могла вместить всех неофитов.

Тогда вожак скомандовал прекратить мероприятие.

- Достаточно, - молвил он, - нас уже большинство. Оставшихся будем вразумлять и научать по мере движения.

Мощный хор ответствовал ему:

- Ты поведешь нас?

- Я поведу вас!

- Ты дашь нам пищу?

- Я уже дал вам пищу духовную. Прочую вы будете брать сами.

Вожак ответил, в очередной раз смутившись. Войско слишком велико, и он не сможет указывать жертву каждому, как обещал.

Но и это сомнение разрешилось.

Бог сам укажет им жертву, как Он делал уже не раз! Если Ему будет угодно, ею окажется ягненок или телец. Или кто-то другой - в противном случае. Бог ведает всем. Ни один волос не упадет с головы человека без Его ведома.

В конце концов, они тоже - люди.

Эпилог

Охота на волков У каждого человека найдется какая-то страсть, и у священнослужителя тоже, хотя последнему положено всячески эти страсти изживать. Но Виссарион, в конце концов, не был монахом и время от времени позволял себе развлечься, отдаться мирскому.

Иеговисты, которым он тайно служил, этому тоже не мешали.

Его страстью была охота.

В Казахстане, под Астаной, он стоял, одетый в полный камуфляж, и пристально озирал степную даль. Он был не один, охотников собралось много. К их услугам подогнали четыре военных вертолета - для желающих вести огонь с воздуха.

Сезон обещал быть яростным.

Казахи не просто открыли лицензии, они обратились к охотничьей братии с просьбой, с призывом принять посильное участие в истреблении волчьих стай, которых в этом году народилось особенно много.

Необычно много.

Можно было даже говорить о настоящем нашествии волков, которые сметали все подчистую, все живое - скот, людей. Никакие заборы и запоры не могли их остановить. Материальный ущерб стал ощутим настолько, что правительство было вынуждено объявить о проведении специальных истребительных акций.

Виссарион предпочитал действовать с размахом. Одиночные выходы в леса с охотничьим ружьецом были не для него. Он был вооружен сверхновым карабином, со всеми полагающимися «наворотами» - и лазерным прицелом, и прочими мудреными штуками.

Был у него при себе еще и другой, особенный карабин, заряженный ампулами со снотворным. Виссарион собирался не только истреблять волков, но и брать некоторых в полон. Они были нужны ему живыми, благо эксперименты в сфере наведенной ликантропии вступали в новую фазу.