Властелин колец - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 85

– Да, я беседовал с ним долго, до изнеможения, – подтвердил Гэндальф. – И не могу сказать, чтобы зря. Например, его рассказ о пропаже Кольца полностью совпал с той историей, что Бильбо нам сегодня впервые поведал открыто. Впрочем, это мне никак не помогло; я и раньше догадывался, где правда. Но я узнал и кое–что новое: оказывается, Голлум нашел свое кольцо на дне Великой Реки, у долины Сабельников. И еще я понял, что владел он им долго. Его родичи – существа некрупные и отнюдь не долгожители. Сила Кольца непомерно продлила Голлуму жизнь. Такой силой обладают только Великие Кольца. Если тебе мало этого, Галдор, то вот и другое доказательство – о нем я уже говорил. Кольцо, которое вы видели в руке невеличка, с виду гладкое, но буквы, о которых говорил Исилдур, никуда не исчезли, и тот, у кого хватит духа подержать эту вещь в пламени, прочтет их. Я сделал это – и вот что я прочел на ободе Кольца:

Аш назг дурбатулук, аш назг гимбатул, аш назг

тхракатулук агх бурзум – ышы кримпатул![219]

Голос волшебника изменился. В нем зазвучали угроза и сила – грубая, как необработанный камень. По солнцу, стоявшему в зените, прошла тень, и на террасе на мгновение сделалось темно. Все содрогнулись; эльфы зажали уши ладонями.

– До сей поры еще никто не осмеливался произнести даже слoва на этом языке здесь, в Имладрисе[220], знаешь ли ты это, Гэндальф Серый? – сурово вопросил Элронд, едва только тень минула и все перевели дыхание.

– Будем надеяться, что этого не случится и впредь, – ответствовал Гэндальф. – И все же я не прошу у тебя прощения, о досточтимый Элронд. Когда язык этот зазвучит на Западе повсюду, сомнения отпадут сами собой: перед нами – по слову Мудрых – действительно великое сокровище Врага, вобравшее в себя всю его злобу, хранящее бoльшую часть древней Вражьей силы. Из Черных Лет донеслись до нас эти слова. Такими услышали их некогда кузнецы Эрегиона и поняли, что преданы.

Отыскать их, собрать их, предать их Ему,

Воедино сковать их и ввергнуть во тьму…

Знайте также, друзья мои, что я выведал у Голлума не только это. Из него пришлось вытягивать слово за словом, и он так мямлил, что трудно было что–нибудь понять – но вскоре сомнения отпали: он был в Мордоре, и там его заставили выложить все, что он знал. Теперь Врагу известно, что Единое нашлось и долго хранилось в Заселье, а поскольку его слуги проследили Кольцо чуть ли не до нашего порога, он скоро узнает – если уже не узнал – что оно здесь.

Некоторое время все молчали; наконец Боромир нарушил тишину:

– Ты сказал, этот Голлум – тварь мелкая, но способная на крупные злодеяния? Я правильно понял? И что с ним стало? К какой смерти его приговорили?

– Он под стражей, только и всего, – ответил Арагорн. – Он много страдал. Очевидно, его пытали, и ужас перед Сауроном черной тенью запал ему в сердце. Я рад, что он под надежной охраной бдительных чернолесских эльфов. Его злоба слишком велика. Она придает ему силу, какую трудно предположить в таком щуплом, высохшем существе. Голлум может натворить еще много зла, если дать ему свободу. И я не сомневаюсь: из Мордора его отпустили не просто так, а с каким–то поручением.

– Увы! Увы! – воскликнул Леголас, и на его прекрасном эльфийском лице выразилось горе. – Настало время сообщить Совету новости, с которыми я был послан сюда. Это новости дурные, но только сейчас я вижу, какими черными они вам покажутся. Смеагол, носящий ныне имя Голлум, бежал.

– Бежал?! – вскричал Арагорн. – Да, это и впрямь скверно! Боюсь, мы еще не раз оплачем его побег. Но как могли не выполнить своего долга эльфы Трандуила?

– Это произошло не потому, что стражи презрели свою обязанность, – возразил Леголас. – Просто они были слишком добры к узнику и переусердствовали. Кроме того, мы боимся, что он получил помощь извне, а это значит, что наши действия известны кому–то лучше, чем нам хотелось бы. Мы стерегли это существо днем и ночью, как и просил нас Гэндальф, хотя задача была тяжелой. Но Гэндальф уверял, что надежда на его исцеление есть, и у нас не хватило духу запереть узника в подземельях, где он предался бы своим прежним черным мыслям.

– Со мной вы не были так любвеобильны, – заметил Глоин, сверкнув очами. Его кольнуло воспоминание о том, как он сам томился в подземельях эльфийского короля.

– Не стоит об этом, – вмешался Гэндальф. – Прошу тебя, не перебивай, мой добрый Глоин! Тогда произошло досадное недоразумение, но оно давно улажено. Если заняться распутыванием старинных распрей меж гномами и эльфами, Совет придется распустить – ты сам это понимаешь.

Глоин поднялся, отвесил поклон, и Леголас продолжил:

– В хорошую погоду мы водили Голлума в лес. Там было одно высокое дерево, стоящее особняком, и он полюбил на него забираться. Мы часто разрешали ему сидеть на верхних ветках, на вольном ветерке. Стража оставалась внизу. Однажды он отказался спускаться. Но стражи не решились лезть за ним на дерево – Голлум наловчился так крепко цепляться за сучья, что отодрать его было невозможно. В итоге эльфы остались под деревом за полночь. Но в эту самую летнюю ночь, безлунную и беззвездную, на нас неожиданно напали орки. Мы сумели их отбросить; их было много, и дрались они яростно, но, по–видимому, злодеи пришли из–за гор, и видно было, что к лесу у них привычки нет. Когда битва кончилась, мы обнаружили, что Голлум исчез, а стражи убиты или взяты в плен. У нас не осталось сомнений: вылазка орков была предпринята нарочно, чтобы освободить пленника, и он знал об этом наперед. Как его известили, мы понятия не имеем, но Голлум хитер, а у Врага нет недостатка в лазутчиках. Тем более, темные твари, изгнанные из Пущи в год гибели дракона, вернулись, и Чернолесье кишит ими, как и прежде. За пределами нашего королевства Пуща снова стала недобрым местом, хотя мы по–прежнему ограждены от зла…

Мы не сумели поймать Голлума. След его, правда, отыскался: он вел в глубь леса, на юг, вместе с орочьими следами. Но мы так и не смогли узнать, куда Голлум направился: след стал неразличим, а мы подошли чересчур близко к Дол Гулдуру, где все еще гнездится зло, и отступили – эльфы теми дорогами не ходят.

– Что ж, бежал так бежал, – вздохнул Гэндальф. – Искать его нам некогда. Пусть идет куда хочет! Но он может еще сыграть свою роль в этой истории, и никто не знает, какой она будет – ни сам Голлум, ни Саурон. А теперь я отвечу на остальные вопросы Галдора. Что думает Саруман? Что он советует делать? Об этом я должен рассказать подробнее, ибо никто еще, кроме Элронда, не слышал о том, что я вам поведаю, да и Элронд лишь вкратце. Между тем от этого зависит наше окончательное решение. Итак, последняя глава Сказания о Кольце. Пока последняя.

В конце июня я посетил Заселье, но в моей душе росла тревога, и я двинулся к южным границам этой небольшой страны, поскольку предчувствовал опасность, которая была скрыта от глаз, но, судя по всему, росла. У границ до меня дошли слухи о том, что гондорцы потерпели поражение, а когда я услышал про Черную Тень, мне показалось, что меня ударили в сердце клинком из холодной стали. Я не встретил по дороге никого, кроме нескольких беглецов с Юга. Мне показалось, что они напуганы чем–то, о чем не хотят говорить. Я повернул на северо–восток и двинулся вдоль Зеленого Тракта. Неподалеку от Бри мне повстречался путник, сидевший на обочине. Рядом паслась лошадь. Это был Радагаст Бурый[221], живший одно время в Росгобеле, неподалеку от Черной Пущи. Он принадлежит к моему Ордену[222], но я много лет не видел его.

– Гэндальф! – воскликнул он. – А я как раз тебя ищу! Но я совершенно не знаю здешних мест! Мне сказали только, что ты обретаешься в каком–то диком краю с довольно неуклюжим названием – Заселье, кажется?

– Твои сведения правильны, – сказал я. – Но если встретишься с обитателями этого края, диким его лучше не называй. Ты уже почти в Заселье! Что тебе нужно от меня? Видимо, дело срочное? Не помню, чтобы у тебя в обычае было срываться с места по пустякам!