Властелин колец - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 76

Никогда еще Фродо не видел такой красоты и совершенства, да и представить себе не мог бы. Он был удивлен и ошеломлен тем, что сидит за столом Элронда наравне со столь высокими и достойными гостями. Кресло у него было вполне удобное, особенно благодаря нескольким добавочным подушкам, – но хоббит все равно поначалу чувствовал себя маленьким и лишним. Впрочем, неловкость быстро исчезла. Веселый пир разгорался, а на столе стояло все, чего только мог пожелать голодный хоббит, – и Фродо далеко не сразу поднял голову от тарелки, чтобы оглядеться по сторонам и посмотреть на соседей по столу.

Наконец он оторвался от еды и поискал взглядом друзей. Сэм умолял, чтобы ему разрешили прислуживать хозяину, но получил отказ – на этом пиру он был почетным гостем, как и остальные. Фродо мог видеть его, не вставая с места. Сэм сидел рядом с Мерри и Пиппином, в конце одного из боковых столов. А вот Бродяги в зале, похоже, не было.

Справа от Фродо восседал важный, богато одетый гном. Его длинная раздвоенная борода соперничала белизной с белым цветом его одежд. Пояс у гнома был серебряный, а с шеи свисала серебряная с бриллиантами цепь. Фродо на минутку даже перестал есть, чтобы разглядеть соседа получше.

– Примите мои приветствия! – молвил гном, поворачиваясь к Фродо, и встал (не приподнялся, а по–настоящему встал и даже отвесил поклон). – Глоин[174], к вашим услугам! – И он отвесил новый поклон, еще ниже.

– Фродо Бэггинс, к услугам твоим и твоего семейства! – как полагалось, ответил Фродо, от удивления вскакивая и роняя подушки на пол. – Ошибусь ли я в своей догадке, если предположу, что ты – тот самый Глоин, один из двенадцати спутников достославного Торина Дубощита?

– Истинно так, – подтвердил гном, собирая подушки и вежливо помогая Фродо взобраться на место. – Не удивляйся, что я не задаю ответного вопроса! Я уже извещен о том, что ты – родич и законный наследник нашего друга, уважаемого Бильбо Бэггинса. Позволь мне поздравить тебя с выздоровлением!

– Большое спасибо, – отозвался Фродо.

– До меня дошло, что ты пережил довольно странные приключения, – продолжал Глоин. – Могу только удивляться: что вынудило хоббитов, да не одного, а сразу четверых, пуститься в столь далекое путешествие? С тех пор как Бильбо решился пойти с нами, свет ничего подобного не видел! Но может, мне не следует столь подробно выспрашивать о причине похода, раз Элронд и Гэндальф не расположены пока говорить о ней?

– Я тоже думаю, что лучше об этом не распространяться, по крайней мере сегодня, – вежливо обошел опасное место Фродо.

Он догадывался, что даже в Доме Элронда не следует превращать Кольцо в предмет обычной светской беседы; да ему и самому хотелось на время забыть о бедах и тревогах.

– Но и мне, – добавил он, – интересно узнать, что привело сюда, в такую даль – от самой Одинокой Горы! – столь почтенного гнома?

Глоин поглядел на Фродо внимательно:

– Если ты еще не слышал, то пока лучше воздержимся говорить об этом! Как я полагаю, достойный Элронд в скором времени соберет нас вместе, и мы многое узнаем друг о друге. А пока нетрудно выбрать и другой предмет для беседы, не правда ли?

И они провели в разговорах весь вечер до окончания трапезы – с тем только различием, что Фродо больше слушал, чем рассказывал: те из засельских новостей, что не касались Кольца, казались незначительными и к тому же остались далеко позади. Зато Глоину было что порассказать о северных окраинах Диких Земель и о том, какие там произошли изменения.

Фродо узнал, что Гримбеорн Старый, сын Беорна, собрал под своим началом много сильных и крепких людей, и в их земли, что меж Горами и Чернолесьем, ни орки, ни волки носа не кажут.

– Все знают, – рассказывал Глоин, – что, если бы не Беорнинги, путь из Дейла в Ривенделл давно был бы заказан. Беорнинги – доблестные люди. Благодаря им для нас по–прежнему открыты Высокий Перевал и брод у Каррока… К сожалению, они берут высокие пошлины, – добавил он, покачав головой, – и, как предок их Беорн, не очень–то любят гномов! Впрочем, доверять им можно, а в наши дни это уже немало. Зато люди из Дейла относятся к нам воистину по–дружески! Бардинги – добрый народ! Правит ими внук Барда Лучника – Бранд, сын Баина, сына Барда. Он могущественный король, и земли его простираются далеко на юг и восток от Эсгарота.

– А ваш народ? – спросил Фродо.

– У нас произошло много событий, как плохих, так и хороших, – вздохнул Глоин. – Но хорошего все–таки больше: удача нам до сей поры сопутствовала неизменно, хотя тень, омрачившая нынешние времена, коснулась и нас. Если твой интерес искренен, я охотно поделюсь новостями. Только прерви меня, если утомишься! Наше присловье гласит: гном хвалится – как рудник долбит, не остановишь…

И Глоин углубился в длинное повествование о гномьем королевстве. Он был немало польщен, встретив неподдельное внимание к своим рассказам, – а Фродо не выказывал ни малейших признаков усталости и не делал попыток переменить тему, хотя, по чести сказать, довольно скоро запутался в странных именах и названиях, которых прежде никогда не слышал. Ему, правда, интересно было узнать от гнома, что Даин до сих пор правит Королевством–Под–Горой; теперь Король–Под–Горой состарился (ему минуло двести пятьдесят), убелен почтенными сединами и баснословно богат. Узнал он и то, что из десяти товарищей Бильбо, уцелевших в Битве Пяти Воинств[175], семеро до сих пор живут при дворе Даина: Двалин, Глоин, Дори, Нори, Бифур, Бофур и Бомбур, причем Бомбур так растолстел, что не может сам добраться от своего ложа до трапезной, и требуется не менее шести молодых гномов, чтобы препроводить его туда.

– А что сталось с Балином, Ори и Оином? – спросил Фродо.

По лицу Глоина прошла тень.

– Этого мы не знаем. Собственно говоря, судьба Балина и есть одна из главных загадок, которые я надеюсь разгадать с помощью хозяев Ривенделла. Но сегодня лучше поговорить о чем–нибудь веселом!

Переведя речь на извечные труды и заботы своего народа, он поведал Фродо о великих творениях гномьих рук в Дейле и под Горой.

– Мы потрудились на совесть, – хвалился он. – Но в работе по металлу нам уже не тягаться с нашими отцами – многие из прежних секретов утеряны. Оружие мы куем прекрасное, мечи нашей работы по–прежнему остры, но кольчуги да и клинки уже не те, что были до прилета дракона. Только в рудничном деле да строительстве мы превзошли старых мастеров. Хотел бы я, чтобы ты увидел дейлский водопровод, Фродо, и наши горы, и водоемы! А дороги, мощенные разноцветным камнем! А залы в пещерах, а подземные улицы с арками наподобие деревьев, а террасы и башни по склонам Горы! Ты убедился бы, что гномы не сидели сложа руки!

– Если смогу, обязательно приеду и посмотрю, – обещал Фродо. – Вот удивился бы дядя Бильбо всем этим переменам! Он часто рассказывал, какой погром учинил там Смауг!

Глоин скосил на хоббита глаз и улыбнулся.

– Ты ведь любил Бильбо, не так ли? – спросил он.

– Любил, – просто ответил Фродо. – Был бы мой выбор, что повидать, его или все дворцы и башни мира, я выбрал бы его.

Наконец пир подошел к концу. Элронд и Арвен встали и прошествовали к выходу, а за ними, соблюдая заведенный здесь порядок, последовали остальные. Двери были распахнуты; по широкому коридору гости прошли в следующий зал. Там не было столов, но зато меж резных колонн пылал огромный камин.

Фродо обнаружил, что идет рядом с Гэндальфом.

– Это – Зал Пылающего Огня, – объяснил волшебник. – Здесь ты услышишь множество песен и историй – если не заснешь. Зал этот, кроме торжественных дней, всегда пуст и тих: сюда приходят те, кто ищет спокойного места для раздумий. Огонь в камине горит постоянно, круглый год, но другой свет вносят редко.

Когда Элронд переступил порог и направился к приготовленному для него креслу, раздалась нежная музыка – то заиграли эльфийские менестрели. Зал постепенно наполнялся, и Фродо с восхищением глядел на прекрасные лица эльфов: на щеках у тех играли золотые отблески пламени, волосы мерцали… И вдруг Фродо приметил с другой стороны камина, недалеко от огня, маленькую темную фигурку, притулившуюся на табуреточке у одной из колонн. На полу у табуреточки стояла чашка и лежал кусочек хлеба. Фродо подивился, решив, что это больной, которому недуг помешал быть на пиру. Неужели в Ривенделле болеют? Голова у бедняги склонилась на грудь; казалось, он спал. Лица не было видно из–за складок темного плаща.