Властелин колец - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 67

Глава двенадцатая.

БЕГСТВО К БРОДУ

Когда Фродо очнулся, Кольцо было по–прежнему зажато у него в руке. Он лежал у огня. В костер навалили целую гору сучьев, и пламя горело высоко и ярко. Над Фродо склонились лица хоббитов.

– Что случилось? Где бледный король? – встрепенулся Фродо, диковато оглядываясь.

Друзья так обрадовались, услышав его голос, что не вникли в смысл вопроса, и Фродо пришлось повторить его. Наконец из слов Сэма Фродо уяснил: никто, кроме него, страшного короля не видел. Просто из темноты надвинулись какие–то тени – вот и все. Сэм оглянулся на хозяина – и вдруг, к своему ужасу, обнаружил, что того и след простыл! Мимо него проскользнула черная тень, он потерял равновесие и упал навзничь. Откуда–то издалека, если не прямо из–под земли, донесся голос Фродо, крикнувшего что–то непонятное. Больше ни Сэм, ни остальные ничего не видели и не слышали. Кто–то наткнулся на Фродо – он лежал ничком, неподвижно, как мертвый, а меч – плашмя – под ним. Бродяга приказал поднять Фродо и перенести к огню, а сам куда–то исчез, и с тех пор прошло уже довольно много времени.

Ясно было, что Сэм опять заподозрил неладное. Но едва он кончил свой рассказ, как из мрака внезапно вынырнул Бродяга. Все вздрогнули от неожиданности, а Сэм выхватил меч и приготовился защищать Фродо до последней капли крови. Не обращая на него никакого внимания, Бродяга опустился на колени подле раненого.

– Я не Черный Всадник, Сэм, – устало сказал он, – и союза с ними не заключал. Я просто хотел узнать, куда они направились, но ничего выяснить не смог. Почему они отступили, почему не напали еще раз? Нигде поблизости я их не чувствую. Кажется, они и впрямь ушли.

Выслушав рассказ Фродо, Бродяга сочувственно поглядел на него, покачал головой и, вздохнув, велел Пиппину налить воды во все котелки, вскипятить ее и промыть рану.

– Поддерживайте огонь! Пусть ему будет тепло! – велел напоследок Бродяга и, отойдя, подозвал Сэма. – Кажется, теперь я понимаю, в чем дело, – сказал он, понизив голос. – По–видимому, их было пятеро. Почему только пятеро, я не знаю. Но в любом случае сопротивление жертвы в их планы не входило. Сейчас они отступили – но, боюсь, ненадолго. Если нам не удастся уйти отсюда, завтра ночью они явятся опять. Им остается только выжидать, так как они полагают, что цель почти достигнута и теперь Кольцо далеко не уйдет. Боюсь, они уверены, что рана твоего хозяина смертельна, Сэм, и думают, что теперь им легко удастся подчинить себе его волю. Но мы еще поглядим, кто кого!

Сэм захлебнулся слезами.

– Не отчаивайся! – утешил его Бродяга. – Поверь мне, твой хозяин – крепкий орешек, гораздо крепче, чем я думал поначалу. Гэндальф намекал, что от хоббитов можно ждать чего угодно, и был прав. Фродо жив и, судя по всему, будет сопротивляться ране дольше, чем рассчитывают враги. Я сделаю все, что в моих силах. Охраняйте его получше и ждите меня.

Он поспешил прочь и снова скрылся в темноте.

Фродо задремал, хотя боль стала усиливаться, и от плеча к ноге постепенно распространялся зловещий холод. Друзья не отходили от него, без конца согревая и промывая рану. Ночь тянулась изнуряюще долго. Уже забрезжила заря и очертания лощины проступили из серых сумерек, когда вернулся Бродяга.

– Смотрите! – воскликнул он и, нагнувшись, поднял с земли черный плащ, который они в темноте не заметили. В полуаршине от нижнего края на нем зияла рваная дыра.

– Это след от меча Фродо, – сказал он. – Значит, тебе не удалось ранить своего врага. Видишь – меч цел, а клинок, коснувшийся страшного Короля, не может остаться невредимым. Видимо, они устрашились не столько меча, сколько имени Элберет. А вот и кинжал, который ранил Фродо!

Бродяга снова нагнулся и поднял с земли длинный тонкий клинок. Лезвие холодно светилось. Недалеко от острия виднелась маленькая зазубрина, а самый кончик обломился. Но пока они рассматривали кинжал, тот, к общему изумлению, начал мало–помалу плавиться и таять. Еще мгновение – и он развеялся как дым, оставив в руке Бродяги только черен[157].

– Увы! – воскликнул Следопыт. – Надо же такому случиться, что рану нанес именно этот клинок! В наши дни подобные раны умеют исцелять немногие. Постараюсь сделать все возможное…

Он сел на землю, положил черен на колени и пропел над ним на непонятном хоббитам языке что–то заунывное. Потом, отложив черен в сторону, повернулся к Фродо и негромко произнес несколько слов, которых остальные расслышать не смогли. Затем из маленькой сумки, прикрепленной к поясу, вынул горсть длинных, неизвестных хоббитам листьев.

– За этими листьями, – сказал он, – мне пришлось ходить довольно далеко. Это растение на голых холмах не растет. Пришлось перейти Тракт, и там, к югу, среди кустарников, я нашел его по запаху.

Он растер пальцами один из листков, и вокруг распространился острый, сильный аромат.

– Мне повезло, что я нашел его, – продолжал он. – В этом растении заключена целебная сила. В Средьземелье его завезли люди Запада. Ателас[158] – так звалось оно на их языке. Теперь его редко встретишь. Растет оно только близ мест, где прежде жили эти люди, или на их временных стоянках. На севере этой травы не знает почти никто, исключая тех, кто часто странствует в Диких Землях. Она обладает великими достоинствами, но перед такой раной даже это снадобье может оказаться бессильным.

Он опустил несколько листьев в бурлящую воду и обтер плечо Фродо горячим отваром. Благоухание ателас освежило всех. На сердце стало спокойнее, мысли прояснились. Фродо трава тоже помогла. Онемение прошло, он ощутил боль, и бок начал понемногу согреваться. Но рука по–прежнему висела плетью – Фродо не мог ни поднять ее, ни пошевелить пальцами. Он корил себя на чем свет стоит за непроходимую глупость и упрекал в безволии. Теперь он понял, что желание надеть Кольцо исходило не от него, а от врагов. Неужели придется теперь остаться калекой на всю жизнь? И как идти дальше? Ведь он, должно быть, и двух шагов не сделает…

Остальные как раз обсуждали этот вопрос. Для начала решено было поскорее уйти от Пасмурника.

– Видимо, враги уже несколько дней следят за этой горой, – сказал Бродяга. – Если Гэндальф и приходил, его принудили это место покинуть, и он сюда больше не вернется. В любом случае с наступлением темноты мы снова окажемся под ударом, особенно теперь, после ночного происшествия. Куда бы мы ни пошли, опаснее, чем здесь, не будет.

Когда рассвело окончательно, они наспех перекусили и быстро собрались в дорогу. Фродо идти не мог, так что бoльшую часть поклажи пришлось поделить на четверых, а Фродо посадили верхом на развьюченного пони. Кстати, за последние несколько дней бедное животное заметно приободрилось: пони успел растолстеть, сил у него явно прибавилось, и он начал выказывать заметное расположение к новым хозяевам, особенно к Сэму. Надо полагать, Билл Осина обращался со своим пони из рук вон плохо, если даже переход через Болота показался бедолаге приятной прогулкой!

От Пасмурника двинулись прямо на юг. Это означало, что придется пересечь Тракт, – иначе с открытого места было не уйти. Кроме того, нужен был хворост для костра: Бродяга не уставал повторять, что Фродо ни в коем случае нельзя мерзнуть, особенно ночью. Остальным костер обещал хоть какую–то защиту. Вдобавок Бродяга намеревался таким образом сократить путь: Тракт к востоку от Пасмурника менял направление и делал большую петлю к северу.

Хоббиты и Бродяга медленно, со всяческими предосторожностями обогнули гору слева и вскоре оказались у Тракта. Всадников нигде не было видно. Однако, пока хоббиты перебегали Тракт, до их ушей донеслись два крика: первый голос, ледяной и далекий, позвал, а другой откликнулся. Вздрогнув, путники прибавили шагу и поспешили нырнуть в заросли. Земля постепенно понижалась, места пошли глухие, троп больше не было; вокруг темнели пятна густых кустарников и чахлых рощиц, между которыми открывались широкие пустоши. Ноги колола жухлая, жесткая трава, листья на кустах совсем увяли и уже начали осыпаться. Безрадостен был этот край; медленно и невесело тянулось путешествие. Разговаривали в пути мало. Фродо больно было смотреть на друзей, понурых, согнувшихся под тяжестью ноши. Даже Бродяга выглядел усталым и озабоченным.