Властелин колец - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 103

Боромир пробормотал про себя несколько слов, не думая быть услышанным, но эхо усилило его голос до хриплого шепота, который разобрали все:

– В глубинах земли! Но мы как раз туда и направляемся, хотя я не хотел этого. Кто же поведет нас сквозь эту могильную темень?

– Я, – ответил Гэндальф. – Я – и Гимли. Следуйте за Посохом!

Волшебник зашагал вверх по большим ступеням, подняв над головой посох; конец посоха слабо засветился. Лестница оказалась крепкой и нимало не поврежденной. Путники насчитали в ней двести низких широких ступеней; за ними обнаружился сводчатый коридор с ровным полом, уводивший во тьму.

– Может, все–таки отдохнем и перекусим? – взмолился Фродо. – Корчмы, похоже, не предвидится, так давайте прямо тут, на площадке!

Он только теперь начинал понемногу приходить в себя после приключения со щупальцем, и его внезапно обуял невероятный голод.

Предложение всеми было принято с радостью, и путники расселись на верхних ступенях – смутные силуэты в едва отступившем мраке.

После трапезы Гэндальф дал каждому по третьему глотку Ривенделльского мирувора.

– Боюсь, надолго нам этого питья не хватит, – посетовал он. – Но после страха, который мы пережили у Ворот, придется позволить себе глоточек. Думаю, по выходе отсюда у нас его уже не останется, если только нам не будет сопутствовать исключительное везение. И не тратьте понапрасну воду! В Мории есть и ручьи, и колодцы, но к морийской воде даже притрагиваться нельзя. Боюсь, нам удастся пополнить мехи и фляги только в темноводной долине Димрилл!

– А долго туда добираться? – спросил Фродо.

– Не могу сказать, – ответил волшебник. – Это зависит от многого. Но если не плутать и не мешкать, понадобится, наверное, перехода три–четыре. От Западных Ворот до Восточных не меньше шестидесяти верст, но дорога может сделать большой крюк…

После короткого привала Отряд двинулся дальше. Все горели одним желанием – как можно скорее выйти на свет, поэтому решено было, несмотря на усталость, идти как можно быстрее и не останавливаться еще хотя бы несколько часов. Гэндальф, как и прежде, возглавлял шествие. В левой руке он держал посох, освещавший землю у него под ногами, в правой – меч Гламдринг. Сразу за волшебником вышагивал Гимли; когда он поворачивал голову, глаза его в слабом полусвете посоха вспыхивали упрямым пламенем. За гномом шел Фродо с обнаженным коротким мечом – Жалом. Клинки Жала и Гламдринга не светились, и это всех немного успокаивало, так как мечи, выкованные искусными эльфийскими мастерами в Старшие Дни, при близости орков начинали обычно светиться холодным огнем. За Фродо следовал Сэм, дальше – Леголас, молодые хоббиты и Боромир. Позади всех, в полной темноте, шествовал Арагорн, суровый и безмолвный.

Несколько раз повернув, коридор пошел под уклон. Спуск продолжался довольно долго; наконец пол снова выровнялся. Воздух стал душным и горячим; но это был здоровый, чистый воздух, и путники время от времени ощущали на лицах дуновение прохладного ветерка, исходившее из угадывавшихся под потолком отдушин. Чувствовалось, что этих отдушин великое множество. В бледном сиянии посоха Фродо мельком различал ступени, арки, боковые ходы, то бегущие вверх, то резко уходящие вниз, а зачастую такие темные, что разобрать, куда они ведут, не удавалось. Все это было так удивительно, странно и сложно, что запоминать дорогу Фродо даже и не пытался.

Гимли мало чем помогал Гэндальфу – разве что своей упрямой решимостью. Во всяком случае, тьма его не так угнетала, как остальных. Гэндальф часто советовался с ним, если появлялись сомнения, но последнее слово всегда оставлял за собой. Лабиринт Мории раскинулся так широко, что даже Гимли, сын Глоина, гном из племени горных гномов, не подозревал раньше о его истинных размерах. Что же касается Гэндальфа, то, хотя он и мало сохранил в памяти от своего давнего путешествия, он твердо знал, куда хочет попасть, и шел не сбиваясь, несмотря на мрак и бесконечные повороты, – шел, пока была впереди хоть одна дорога, которая вела к намеченной цели.

– Не бойтесь! – успокоил товарищей Арагорн, когда на одном из поворотов Гэндальф и Гимли шептались особенно долго. – Не бойтесь! Я не раз бывал с ним в походах, хотя и не таких мрачных. В Ривенделле о его деяниях ходят легенды. Я был свидетелем лишь малой части его подвигов. Он не собьется с пути, пока этот путь есть. Несмотря на все наши страхи, он привел нас сюда – и выведет, чего бы это ни стоило ему самому. Отыскивать верную тропу в ночном мраке он умеет не хуже кошек королевы Берутиэль![255]

Отряду и в самом деле повезло с проводником. Факел смастерить было не из чего: в панике многое было позабыто на берегу. А без света пришлось бы туго – и не только из–за бесконечных развилок: на пути часто разверзались ямы и отверстия штолен, а по сторонам дороги чернели колодцы, в которых эхом отдавался каждый шаг. А трещины, а провалы, зиявшие в полу и по обе стороны коридора? Самая опасная расселина оказалась больше семи локтей в ширину, и Пиппин долго не мог набраться мужества и перепрыгнуть. Далеко внизу раздавался плеск, словно там, в глубинах, вращалось огромное мельничное колесо.

– Веревка! – пробормотал Сэм. – Я знал, что мне еще придется из–за нее кусать локти! И как это меня угораздило забыть веревку?

Поскольку опасные места встречались все чаще, пришлось убавить шаг. Всем казалось, что поход бесконечен, а подземные коридоры ведут прямиком к основанию Туманных Гор. Ноги еле держали путников, но о привале даже и думать не хотелось. Фродо было повеселел от глотка эльфийского бальзама, доброго ужина и мысли о том, как счастливо он избежал страшных щупалец чудища, но теперь его снова начало одолевать подспудное беспокойство, которое постепенно перерастало в страх. Рану от кинжала ему в Ривенделле залечили, но мрачные последствия этой раны еще давали себя знать. Обострились чувства; он стал ощущать невидимое. Кроме того, Фродо заметил, что видит в темноте лучше остальных, – за исключением, быть может, Гэндальфа. К тому же он нес Кольцо, чувствуя по временам, что оно становится тяжелее и пригибает его шею к земле. Хоббит был уверен, что и впереди, и позади таится беда, но говорить об этом ни с кем не стал. Сжав покрепче рукоять меча, он устало передвигал ноги – и молчал.

Друзья, шедшие следом, переговаривались редко, быстрым шепотом. Кроме их шагов, ниоткуда не доносилось ни звука. Глухо топали сапоги гнома; тяжело ступал Боромир; легко шелестели туфли Леголаса; мягко семенили босые ноги хоббитов; редко, но твердо падал звук широких шагов Арагорна, замыкавшего цепочку. Если Отряд останавливался, наступала тишина – разве что упадет где–то невидимая капля. Но Фродо все время чудилось, что он слышит еще какой–то звук, похожий на осторожное шлепанье босых ступней по каменному полу. Шлепанье это никогда не приближалось, но и не отдалялось, и Фродо не мог с уверенностью сказать, что слух его не обманывает, – но странный звук не прекращался, во всяком случае, пока Отряд двигался вперед. Но это было не эхо: когда идущие останавливались, звуки какое–то время продолжались сами по себе и только потом замирали.

Отряд вошел в Копи с началом ночи. После нескольких часов ходьбы (привалов почти не делали) Гэндальфу встретилось первое серьезное препятствие. Впереди темнела широкая арка, а за ней открывалось три коридора; все они, казалось, шли в одном и том же направлении, но левый уходил вниз, правый круто поднимался вверх, а средний, тесный, с гладким полом, шел прямо.

– Этого места я не помню совсем, – озадачился Гэндальф, останавливаясь. Он поднял посох в надежде отыскать какую–нибудь надпись или знак себе в помощь, но ничего не увидел.

– Я слишком устал, чтобы решать, – покачал он головой. – Да и вы, наверное, устали – хорошо, если не больше моего! Давайте остановимся и проведем здесь остаток ночи. Объяснять вам, что я имею в виду под «ночью», надеюсь, не надо. Здесь всегда темно. Но наверху сейчас далеко за полночь и луна клонится к западу.