Обогнувшие Ливию - Маципуло Эдуард - Страница 38

Астарт и еще несколько человек соскребали ножами плотный слой водорослей и ракушек с днища корабля. Эред и Фага варили в котлах на кострах месиво из китового жира, чтобы обмазать подводную часть корабля, — лучшее средство против древесного червя. Альбатрос и кормчие стояли в тени огромного развесистого дерева. Ожидался выход местного царя.

Под гром туземных барабанов и пронзительный свист тростниковых флейт из селения вышла нестройная толпа пунтийцев. Царь Пунта Кукумахох Двадцать Девятый, сутулый, обрюзгший негр, весь в браслетах и ожерельях, привычно восседал на спине любимого министра и улыбался в ожидании подарков. Причем зубы его были выкрашены в ярко-красный цвет, поэтому монарх поразительно напоминал базарного пророка-хананея, потерявшего в битвах за истину и зубы и разум. Царственную голову украшал квадратный парик, вышедший из моды в Египте четыре столетия назад. Царя окружала компания престарелых министров, а также тучных женщин с вымазанными желтой охрой ногами, что указывало на их принадлежность к царскому гарему. В хвосте процессии задыхались от пыли и усердия десятка два музыкантов, они же личная гвардия царя и еще что-то, тоже очень личное.

Матрос по прозвищу Болтун знал с десяток слов на местном языке, поэтому Альбатрос послал его с подарками навстречу царю. Не успел Болтун и слова сказать в качестве приветствия, как царь, министры и гарем набросились на него. Завязалась драка. Довольно помятый матрос выбрался из свалки и присел в тени под пальмой. В воздухе мелькали травяные юбки и барабаны.

Наконец тяжелодышащая элита расползлась в разные стороны. Кукумахох Двадцать Девятый, очень довольный, взобрался на любимого министра и удалился в свой дворец, похожий на перевернутую вверх дном корзину для овощей. Царю досталась нитка стеклянных бус взамен дюжины оплеух и полуоторванного уха.

К вечеру вернулись охотники, увешанные тушками цесарок. Мекал подстрелил небольшую антилопу, а матросы триремы — рослого красавца жирафа.

— Анад исчез! — объявил Мекал своему кормчему. Астарт и Мекал отправились на розыски охотника.

Заодно Агенор попросил их присмотреть глыбу для якоря. Прежний был легок для океанской прибойной волны.

Лес Пунта — это совсем не то, что рисует воображение при мысли о тропиках. Здесь преобладали низкорослые искривленные деревья, опутанные сохнущими лианами, да целые массивы невзрачного колючего кустарника. И еще повсюду во множестве голые молочаи, истинные владыки скалистого рельефа. Их мясистые отростки-ветви тянулись к небу десятками канделябров с увесистыми «свечами».

Один только вид древесных молочаев внушал мореходам мысль о необычности этой земли. Пронзительно стрекотали кузнечики. Где-то мелодично ворковало сразу несколько горлиц.

Неожиданно Мекал натянул тетиву лука. Стрела чиркнула по камню, выбив искру и подняв облачко пыли. Астарт разглядел толстого варана, удирающего с шипением под скалу.

— Грелся на солнце, — сказал юноша, накладывая на тетиву новую стрелу.

— Отыщем Анада, вернемся сюда и вытащим его за хвост. — Астарт взобрался на скалу и установил на ее верхушке круглый камень для отметки. — Фага рассказывал: такие блюда он делал из варанов, что все, кто отведал и не умер от обжорства, лучшими его друзьями стали.

Мекал походил на девушку тонким станом и нежным лицом. «Совсем как юноша из легенды», — подумал Астарт.

— Твою невесту, случайно, не Шане зовут? — спросил он.

Мекал заулыбался.

— Шане. Но другие ее зовут совсем по-другому.

— Ты и в матросы пошел, как тот Мекал из сказки, чтобы стать пиратом?

— Астарт, ты провидец. Астарт улыбнулся.

— Пират Мекал, владыка морей, защитник обиженных и судья для всех неправых.

— И еще мститель.

— Но что тебе сделал мир в твои-то годы? Кому мстить?

— Астарт, правда, что ты убил жреца в Тире?

— Правда. Но пока все считают, что того Астарта покарали боги, кары людей будут дремать. Понятно?

Мекал с восхищением смотрел на товарища.

— Но почему ты не пират?

— Такие пираты, как Мекал из легенды, всего лишь легенда. Невозможно быть пиратом и человеком одновременно. Даже святой отшельник на пиратском корабле начинает мечтать о власти и богатстве. Мстить своим обидчикам надо. Древний закон Ханаана гласит: «Умирая, убей того, кто тебя убил». Но связать жизнь с разбоем — значит погубить эту жизнь. — Я так мечтал… — Как ты попал к адону Агенору? — Отец утонул в шторм. Его кормчий, Медуза, продал в рабство за долги всю нашу семью. Мать умерла: наступила на ядовитую рыбу, когда собирала для хозяина моллюсков. Сестра осталась наложницей-рабыней у Медузы в доме. А меня выкупил адон Агенор и дал вольную. Он хотел и сестру выкупить, Медуза не согласился, даже госпожа Меред его уговаривала.

— У матери кто был хозяином?

— Альбатрос. Обогнув стороной непроходимые заросли низкорослых пальм, Астарт и Мекал остановились на краю каменистого обрыва, на дне которого блестело чистое зеркало небольшого водоема. Несколько быстроногих антилоп испуганно шарахнулись прочь, мореходы не успели даже разглядеть их.

— Вот примерно здесь Анад отстал от нас.

Они несколько раз крикнули в надежде, что исчезнувший отзовется. В ответ — лишь стрекот саранчи да шорох ящериц в камнях.

И тут они увидели трех финикийцев, с треском продирающихся из зарослей низкорослых пальм. Один из них и был горе-охотник. На лице Анада — ни кровинки, это было заметно, несмотря на красноморский плотный загар.

— Вот саданул кто-то. — Он показал Мекалу, затем Астарту большую шишку на голове. — Потом затащили в заросли. А там термитов!..

— Ну и шутники у Агенора! — расхохотался кормчий Скорпион. — Хвали богов, парень, что мы оказались рядом и небо снабдило наши уши чуткостью. Слышим, кто-то ворочается, ну, думаем, зверюга, вроде носорога…

— И не ворочался я.

— …а пошли, Анад-охотник! Вот потеха! Правда, Нос?

— Правда, — сказал мореход из экипажа Скорпиона и вымученно рассмеялся.

Все было подозрительно: бегающие глазки старого брюзги Скорпиона, натянутая веселость его спутника.

— Били камнем, завернутым в толстую ткань, — произнес Астарт, разглядывая шишку, — иначе бы череп треснул до самой шеи…

Нос и Скорпион украдкой переглянулись.

— Эй, парень, проводи дружка к лагерю. — В тоне Скорпиона не было просьбы, то были слова кормчего, привыкшего повелевать.

— Я сам могу дойти! — возмутился Анад. Однако видно было, чувствует себя он неважно: был бледен и шагал неуверенно.

— А вдруг тебя опять кто-нибудь в кустиках пощекочет? — И Нос взорвался бурным клокочущим смехом.

Мекал повел Анада к лагерю, а Скорпион попросил Астарта помочь им перетащить к кораблям тушу убитой антилопы. Астарт отказать не мог, иначе бы его заподозрили в трусости.

Шли довольно долго. Наконец остановились. Со всех сторон надвинулись несуразные, уродливые лапы молочаев.

— Вот, — сказал Скорпион, и Астарт увидел невдалеке полуразложившиеся останки животного и с десяток голошеих грифов, восседающих вокруг на камнях.

Тирянин не успел отпрыгнуть. Нос распластался, обхватив его ноги, и Скорпион сильным ударом в живот лишил его способности сопротивляться.

Когда Астарт опомнился от боли, Нос сдирал с него одежду, а Скорпион рвал ее в клочья и брезгливо вталкивал мечом в растерзанный хищниками труп.

Астарта крепко, до боли в конечностях привязали к засохшему дереву.

Нос нагрузился останками трупа с налипшими клочьями материи. Скорпион старательно заткнул кляпом рот Астарту. Шаги их и шорох кустов постепенно стихли.

Заходящее солнце отбрасывало длинные четкие тени. Канделябры молочаев тянулись в синеву. Огромный геккон с остекленевшими глазами смотрел с вершины бесформенного валуна на связанного, беспомощного человека. Ящерицы помельче легкомысленно сновали по отвесной стороне камня. Несколько сереньких с коричневым оттенком горлиц перепорхнули поближе к засохшему дереву, и Астарт разглядел их нежные дымчатые шейки. Приятное воркование и идиллическая картина ухаживающих друг за другом горлиц действовали успокаивающе.