Обогнувшие Ливию - Маципуло Эдуард - Страница 33

Но грек сдался.

— Ты хотел что-то спросить у меня, финикиец? — проговорил он с натугой, тщетно пытаясь разжать железные пальцы Эреда.

— Пойдем со мной, — сказал Эред.

— С большой радостью, только не дави мне шею, она и так у меня тонкая. Хочешь, мы будем пить с тобой кикеон, напиток богов?

Эред выбрался из толпы и пошел по невольничьему рынку, обняв за плечи грека, словно тот был его лучшим другом. Маджай потерял к ним интерес, сел на берегу и, не снимая сандалий, опустил ноги в воду.

Рабы стояли на солнцепеке связками по пять — десять человек. Каждый пятачок тени был занят работорговцами и их клиентами: они беседовали, пили вино и пиво, спорили или считали слитки серебра. И только для самого ценного товара — искусных мастеров и юных девушек — нашлось место в тени у хозяйских помостков.

Рабы стояли утомленные, понурые. Не привыкший к африканскому солнцу белокожий сабинянин неожиданно пошатнулся и упал. На него набросились надсмотрщики, потом, видя, что побои не помогают, оттащили к каналу и окунули в воду.

Среди рабов, выставленных на продажу, были только чужеземцы — рослые и рыжеволосые арамеи, кривоногие, мускулистые мидяне, привыкшие к бешеным конским скачкам без седла, тяжеловесные, огромные ассирийцы, которых продавали по самой низкой цене — в Египте их не любили, стройные черноволосые филистимляне и низкорослые крепыши сирийцы, потомки знаменитых хеттов, о которых Египет помнил со времен великих походов Рамсеса… Измученная солнцем женщина с ребенком на руках — по облику и выговору ассириянка — отгоняла от ребенка мух пучком ивовых ветвей и умоляла прохожих:

— Купите нас, мусри.[4] Купите нас…

Для Эреда было тяжкой мукой бывать на невольничьих рынках: прошлое еще жило в нем.

— Ты заметил, финикиец, они своих совсем мало продают, — болтал без умолку грек. — У них чтут старые законы, особенно законы Хуфу и Бакнеренфа. Фараон Бакнеренф, сказывал мне один начитанный шун, еще полтора столетия назад запретил частным лицам обращать в рабство должников-египтян.

— Хороший закон, — вздохнул Эред и рассказал купцу, что ищет финикиянку по имени Агарь, затем попросил его поговорить с работорговцами. Может быть, кто-нибудь подскажет, где она.

— И ты думаешь на самом деле отыскать ее? — изумился грек.

— Ищу…

— Таких дурней на свете больше не сыщешь. Вон сколько девушек и женщин, а подавай ему Агарь. Воистину боги наделяют или умом, или силой. Если тебе не поможет старуха Ноферхонх, значит, в подлунном мире никто тебе больше не поможет.

ГЛАВА 35

Ноферхонх

Ноферхонх оказалась старухой-египтянкой, скрюченной недугом. Одной рукой она опиралась на увесистую клюку, увешанную талисманами и кусочками папирусов с магическими письменами, другой — на плечо мальчика нубийца. Седые сальные пряди ее выбивались из-под замусоленного кожаного пояска, стягивавшего ее сухую голову.

Старуха медленно тащилась вдоль выставленных на продажу невольников, приглядываясь и прицениваясь.

Грек подошел к ней, перекинулся несколькими фразами и указал на Эреда, возвышавшегося на две головы над толпой. Потом замахал ему руками.

Эред, чувствуя, как заколотилось сердце, в два прыжка очутился возле них.

— Расскажи подробней, как она выглядела, — сказал грек ему.

Эред, волнуясь, сбиваясь, долго обрисовывал девушку. Неожиданно старуха протянула к его лицу растопыренную костистую пятерню, сверкающую перстнями. Эред отпрянул. Старуха хрипло засмеялась и что-то сказала греку, тот перевел:

— Какого цвета ее глаза, выбери камень.

Эред указал на печатку из непрозрачного черного камня с едва заметными красноватыми крапинками. Старуха кивнула, заговорила.

— Она знает эту женщину! — воскликнул купец, не веря своим ушам. — Воистину небо любит дураков! Она запомнилась!

Эред вытер ладонями влажное лицо. «О Ваал!..»

— Где Агарь? — тихо спросил он старуху. — Где?

— Хи! — старуха оттолкнула клюкой Эреда.

— Она говорит, потом, — шепнул грек, — ты ей лучше не мешай.

Старая Ноферхонх из множества рабов выбрала одну, на первый взгляд невзрачную киммерийку, собственноручно вымыла ее в канале — у старухи оказались сильные и проворные руки. Потом посадила нагую рабыню на низкий треногий табурет посреди дощатого помоста, высушила ей волосы, вытирая их куском белоснежного льняного полотна, сделала красивую прическу, взбив ей волосы и скрепив хитроумное нагромождение на голове золотыми шпильками, нарумянила и припудрила слегка лоб и Щеки, густо начернила ресницы, черной же, модной, помадой подвела губы. Мальчик нубиец держал перед Ноферхонх раскрытые ящички и шкатулки с гребнями, пинцетами, зеркалами, дорогими украшениями… Старуха выбрала из доброй пригоршни различных серег тяжелые золотые с ярким зеленым камнем, но оказалось, уши рабыни не проколоты. Старуха тут же подозвала цирюльника, и вскоре в мочках ушей молодой рабыни красовались серьги. Туалет рабыни завершили массивные браслеты — ножные и ручные — и узкое египетское платье из яркой дорогой ткани.

Когда рабыня поднялась со стула, все притихли: на помосте стояла совершенно другая девушка, если не красавица, то очень хороша собой.

— У этого старого пугала редкий дар видеть в людях красоту, — зашептал Эреду на ухо восхищенный купец. — Мимо этой киммерийки прошли толпы покупателей, и никто не обратил на нее внимания.

— Ай да Ноферхонх, золотые руки! — восторженно цокали языками и раскачивались из стороны в сторону солидные работорговцы. Они сидели на помостах: сложив калачиком ноги.

— Сама богиня Хатор поила Ноферхонх молоком, тда она была в колыбели, — шептались в толпе простых зевак.

— …старухе она досталась даром, — продолжал грек. — Теперь за нее дадут любую цену. Ты не представляешь, финикиец, сколько дадут за неё!..

Девушку купил богатый лекарь. Старуха тут же содрала с нее все украшения и платье. Лекарь посадил рабыню в повозку, запряженную мулами, и поспешил увезти — подальше от завистливых глаз.

Грек пристально посмотрел Эреду в глаза.

— Но ты нищ, финикиец! Ты не купил моего снадобья, не купил даже сыра и кикеона, напитка богов. Как же ты думаешь выкупить свою Агарь? — И не давая ему раскрыть рта, истошно завопил: — Эй, люди! Правоверные египтяне, подданные величества царя Верхнего и Нижнего Египта, Повелителя Азии, полубога, который будет богом после своей смерти!.. Этот фенеху нашел свою девушку. Он искал ее по всей земле, прошел страны варваров и дикарей, победил многих огнедышащих чудищ, покорил мечом- и хитростью страну, в которой живут одноногие и однорукие люди с головами, которые они прячут под мышками. О люди! Ему нечем заплатить за свою Агарь, ждущую его в доме Ноферхонх. — И склонившись к старухе, спросил: — Сколько просишь? — и тут же продолжал пронзительным голосом, словно всю жизнь был глашатаем: — Всего полста дебенов за красавицу Агарь, соберем великому воину Эреду, защищавшему Египет под Мегиддо, Кархемышем и Харраном, эти жалкие полста дебенов. Ну кто чем может, поделись! Кто больше, кто больше?

И грек, распаленный собственным красноречием вытащил из потайного кармашка в матерчатом поясе слиток серебра, бросил его на помост. Его примеру последовал наемник неопределенной национальности, который из рук цирюльника перешел в руки массажиста, а затем к прорицателю и толкователю снов. Он подошел к помосту и, ни слова не говоря, положил брусок металла достоинством в один ките с таким благоговением, словно это был по меньшей мере эвбейский талант. Потом кто-то положил гроздь винограда, пригоршню маслин, замусоленный папирус, перевязанный шнурком (оказался перечень снадобий от болезней живота). Больше даров не было. Толпа поредела и вскоре совсем рассосалась. Работорговцы посмеивались: чужеземцев в Египте недолюбливали, хотя без них не могли обойтись.

— Ладно! — закричал грек, топнув в сердцах, — из всех щелей помоста поднялась пыль. — Пусть боги Эллады покарают меня за расточительство и глупость, непростительную для эллина, но я дам этому дурню полста дебенов!